Хизер Грэм - Золотой плен

• Название: Золотой плен
• Автор: Хизер Грэм
• Жанр: Исторические любовные романы

«Золотой плен» — один из лучших исторических романов известной американской писательницы. Хезер Грэм.

Принц Норвежский Олаф — Повелитель Волков, золотой викинг, прибывает на своем корабле в Ирландию, чтобы основать великое королевство на изумрудном острове. Он заключает мирный договор с Верховным королем Ирландии Аэдом Финнлайтом и берет в жены его любимую дочь — принцессу Эрин, которая ненавидит Олафа и считает своим врагом.

---

Он закрыл глаза, глубоко задумавшись, его пальцы поглаживали холодные камни и ощупывали изображенные на них знаки. Старик увидел ее, грозную, одетую в кольчугу, чувствовал страшное наказание, которое ждет из-за этого. Причиной страданий будет мужчина, но это не Феннен Мак-Кормак. Это златокудрый мужчина, вокруг которого распространялось сияние. Он могуч и опасен. Его аура не была злой, но была определенно сильной. Казалось, руны шептали, что он принадлежит этой земле и что его судьба тесно переплетется с судьбой Эрин Мак-Аэд.

Мергвин услышал вой волка. Но звук был выше обычного, похожий… на сигнал викингов. Мергвина начало трясти. Это не просто гадание. Он коснулся судьбы их страны.

— Мергвин! — взмолилась Эрин. Он открыл глаза.

— Тихо, Эрин Мак-Аэд! — произнес он с раздражением. В его глазах появился блеск. — Я точно знаю, что ждет дочь Аэда. Ты повзрослеешь, воспитаешь много детей, твои сыновья станут достойными мужами.

— Ты лжешь, друид! — заявила Эрин. Мергвин поднялся из-за стола, его роба развевалась. Он оставил руны с притворным безразличием.

— Я не лгу, дочь Аэда. Я усталый и голодный старик и хочу поужинать и лечь спать.

Раздраженный, он повернулся к столу и собрал камешки в замшевый мешочек.

Эрин поколебалась минуту и затем улыбнулась. Мергвин иногда становился упрямым, но она горячо его любила. Она встала, поправила его одежду и последовала за ним. Подойдя к Мергвину на цыпочках, она начала массировать его плечи, как часто делала своему отцу.

— Усталый старик, да? — переспросила она, посмеиваясь. — Ты никогда не состаришься, Мергвин, ведь ты пережил все деревья в лесу. Но послушай, мясо, которое ты тушил целый день, пахнет очень вкусно! Мы поедим, и я расскажу тебе все слухи, которые ходят в Таре, а ты расскажешь мне свои легенды, а потом мы уснем.

Эрин сняла крышку с котелка и осторожно положила две порции в миски.

— В моей седельной сумке есть вино из Эльзаса. — Я сама купила его у разносчика, привезшего шелка моей матери. Мы попробуем немного за разговором, Мергвин.

Мергвин перенес деревянную миску с мясом на стол и взглянул устало на свою воспитанницу.

— Я не буду пить, Эрин, чтобы не наговорить лишнего, хотя ты этого очень хочешь.

Ее глаза помрачнели на мгновение. Но когда Эрин гордо подняла голову, она была уже спокойной.

— Я не собираюсь потакать тебе, друид, — произнесла она с достоинством.

Эрин поставила свою еду на стол напротив Мергвина и направилась к двери, чтобы принести вино от коновязи. Она остановилась, затем повернулась к нему и проговорила тихо, но пылко:

— Понимаешь, друид, мне все равно, что говорят твои камни. Я буду сама ковать свою судьбу.

ГЛАВА 3

Он стоял около искривленного ясеня, уперев руки в бока, и на фоке заката представлял собой устрашающее зрелище. Красный плащ с изображением волчьей головы развевался за его величественной фигурой, завитки волос спадали на лоб.

Его глаза принимали оттенок индиго, когда он смотрел вниз, на Карлингфордское озеро, На том берегу были видны лагеря датчан. Тысячи воинов собрались этой ночью, чтобы сразиться на рассвете.

Олаф встряхнулся. Датчане были искусными мастерами и умными людьми. Кольчуги, которые носил он и некоторые ирландские вожди, были изобретены ими, и с таким умелым и опасным врагом ему предстояло сразиться утром. Олаф ждал от этого сражения гораздо большего, чем норвежцы или датчане могли предположить. Он, норвежский принц, ожидал не просто битвы и грабежа. Еще ребенком, просиживая холодными ночами у ног сказителя, он мечтал об Эйре. Будучи младшим сыном, он не наследовал королевства отца. Его будущее — в его собственных руках. Он подумал о своем дяде Тургейсе, который одно время властвовал над большой частью изумрудного острова. От берегов Лиффея до Дублина Тургейс простер свои руки. Олафу казалось, что он знал слабое место дяди.

Тургейс хотел основать языческую империю — но ирландцы вовсе не желали предавать своего Бога.

« Я завоюю их, а потом приучу жить вместе «, — думал Олаф. Его не заботило то, какому Богу он поклонялся. В его сознании возникла идея о новой великой расе, которая соединила бы жестокость, силу, строительные навыки викингов с порядочностью и образованностью ирландцев — и эта новая раса будет непобедимой.

Глупо размышлять так, когда предчувствуешь что-то страшное. Пока он не владел ничем. Он был просто воин и принц, как и многие другие вожди, которые поведут норвежцев в бой на рассвете. Да, сейчас его мысли казались глупыми. Он захватил много городов, обогатился сам и щедро одарил своих воинов. Но Эйре по-прежнему была полем брани, и он подсознательно чувствовал, что никогда пришедшие из-за моря не смогут покорить ирландцев. Жить вместе…» Норвежец выживет, если станет ирландцем «, — нашло на него странное озарение. Он передернул плечами, взволнованный своими мыслями. Он сын короля, только без королевства, а ему страшно хотелось быть королем.

Кто-то коснулся его плеча. Он не вздрогнул и не схватился за меч. Он узнал это прикосновение и, положив сверху свою руку, нежно притянул к себе, желая взглянуть в лицо. Его милая Гренилде! Она была так высока, что их глаза встретились на одном уровне, так смела, что носила такую же эмблему, что и мужчины, и так необыкновенно красива, что сумела завоевать его сердце.

Сейчас она подняла золотистые брови и улыбнулась:

— Ты не будешь спать, мой Волк? Я бы не хотела видеть тебя завтра еле держащимся в седле от усталости.

Он засмеялся и крепко прижал ее, передразнивая:

— Ты хочешь, чтобы я лег спать, мой варвар? Или у тебя что-то другое на уме.

Раздавшийся вместо ответа смех был похож на журчание реки. Олафа поражало, как много она умела. Он встретил ее во время одного из набегов, она руководила группой викингов. Когда деревня была захвачена, они столкнулись неожиданно. Готовые к нападению, они пристально посмотрели друг другу в глаза и уронили свои мечи со смехом. С тех пор они были вместе, влюбленные искатели приключений. Она знала и других мужчин, она была не королевской крови, и если другие женились на принцессах и держали их дома, как добычу, Олаф сделал ее хранительницей очага, и теперь другие женщины померкли в сравнении с ее красотой и храбростью.

Она заставила его отказаться от намерения лишать невинности своих пленниц. Кричащая женщина больше не соблазняла его, когда это божественное создание радовало, получая удовольствие от его прикосновений. Он не мог запретить мужчинам насладиться женщинами, которые были частью их добычи, но в сражении установил строгие правила — и благодаря им их тела были разгоряченные и возбужденные, и они горели желанием. Некоторые воины полюбили ирландских девушек, сделав их женами, а не рабынями.

Он нежно поцеловал Гренилде. Ее рот в наслаждении приоткрылся, и их языки сплелись в мягкой борьбе, желание в нем росло. Он опрокинул ее, придавив ее нежную оголившуюся грудь своей кольчугой так сильно, что оставил след.

— Пойдем, — прошептал он.

Оставшись наедине, в палатке, она начала снимать с него плащ, кольчугу, пояс, затем рубаху и краги из грубой кожи. Она получала от этого огромное удовольствие, а он возбуждался так сильно, что страсть трудно было сдерживать.

Когда он встал перед ней обнаженный, она отступила, как делала много раз, ее взгляд ласкал его могучее тело. Она облизывала нижнюю губу, дыхание стало прерывистым. Затем подошла, коснулась губами шрама, пересекавшего его бронзовую с золотистыми волосками грудь, пробежалась языком по упругим соскам. Он грубо схватил ее, тонкая рубаха разорвалась на части. Он прижал ее на мгновение к сердцу, потом опрокинул, не в силах больше терпеть. Олаф жадно смотрел на нее, впивался взглядом в голубые вены, пролегавшие среди молочной белизны груди, в ее напряженные соски, которые вздымались, жаждая его ласковых прикосновений. Он опять встретился с Гренилде взглядом. Ее рот был приоткрыт, язык скользил по губам, высохшим от учащенного прерывистого дыхания. Олаф и Гренилде снова слились в жадном поцелуе, и рожденный страстный порыв заставил их страстно обнимать и целовать друг друга. Он пожирал глазами ее тело от головы до ног; вихрь, закружившийся в его голове, становился все сильнее, когда он добрался до ее потайных мест, и с ее губ сорвался крик, умоляющий взять ее.

В ее стонах, приглушенных его телом, было обещание наслаждения, которое она даст ему, и сладостной муки, которую она претерпит вместе с ним. Ее золотистые волосы окутали: его. Она целовала его, и он зарылся лицом в эти прелестные волосы. Она была сильная, возлюбленная викинга. Настоящая женщина. Бесстрашная, несдержанная, страстная, она все же» уступала его превосходящей силе, а он терял над собой власть, когда был с ней. Он положил на нее руку и раздвинул ее бедра, нашептывая ласковые слова.

Она изогнулась навстречу его пальцам в пылу возбуждения, которое так и звало его. Ее длинные ноги окружили его тело, и он поднялся, чтобы отдаться ей, как она того хотела. Нежные и дикие, они слились в едином порыве страсти.