Александр Громов - Защита и опора

• Название: Защита и опора
• Автор: Александр Громов
• Жанр: Научная Фантастика

О построении феодализма с человеческим лицом на отдельно взятой планете.

---

— Согласен, но…

— Продолжайте, Игорь. Я с удовольствием вас послушаю.

— Он запросто мог быть не новичком, — упрямо повторил Фома. — Если это так, тогда кто он? Соглядатай? Шпион? Диверсант?

— М-м… с какой целью?

Фома вздохнул.

— Знаете, Георгий Сергеевич, вы, по-моему, думаете о людях только хорошее. А люди — они и на Плоскости всего-навсего люди. Разные. Хорошие и плохие. Иногда еще неизвестно, что лучше. Из самых добрых побуждений можно такого наворотить…

— Бесспорно, бесспорно, Игорь. Продолжайте.

— Он мог быть переселенцем. Помните, я говорил о такой возможности? Крестьянин не спелся с феодалом — ну и уходит. Тут круглый год Юрьев день. Как удержишь? Иногда феодал сам переправляет крестьянина соседу. Я переправлял. И мне переправляли. Многие хотят перебраться под крылышко к соотечественнику. На моей территории пять… нет, уже шесть оазисов заняты русскоязычными. У Бао Шэнжуя две трети крестьян — китайцы. А бывает иначе… Просит, скажем, хуторянин феодала отвести его к соседу — а феодал почему-либо не хочет его отпускать. Что тогда? Хуторянин копит злость, потом не выдерживает и уходит сам искать лучшей доли. Кое-какие обрывки сведений о соседях он обязательно имеет. Риск, конечно, велик, но иные доходят до цели. Одного такого я сам видел.

— Теперь он живет у вас?

— У Бао Шэнжуя. К нему и шел. Китаец. Я встретил его случайно, довел до границы и передал Бао с рук на руки. Зачем мне работник, который все равно удерет? А с соседями надо дружить.

Георгий Сергеевич озадаченно помял подбородок.

— Простите, Игорь, если я вмешиваюсь не в свое дело, но… у вас налажена постоянная связь с соседями?

— Эпизодическая. А извиняться не надо, ничего секретного тут нет. Есть оговоренные места на границе. Если мне нужен Бао, я иду в такое место, подаю дымный сигнал и жду. Один раз трое суток ждал, но обычно меньше. Какие у нас владения, в самом деле! Вот у меня — около тысячи квадратных километров. Территория Москвы всего-навсего. И у соседей примерно столько же. Плюс-минус крохи.

— Не так уж и мало. Шесть Лихтенштейнов, две Андорры…

— Но и не много. Как раз столько, сколько я могу обслужить. Не будь ловушек, я мог бы за день пройти весь феод из конца в конец, а с ловушками суток за двое. Если, конечно, нигде не останавливаться. С большей территорией я просто не управлюсь.

— Понятно. — Георгий Сергеевич покивал, осторожно пригубил чай и покивал снова. — Очевидное всегда понятно, но я не о том. Насколько я уяснил, вы не получали от соседей никаких сведений касательно этого… пришельца?

— Пока нет.

— Вот видите! Пока! Думаю, в ближайшее время все разъяснится, причем самым банальным образом. Простите, Игорь, друг мой, но вы, по-моему, делаете из мухи слона.

Не найдя сразу слов для отповеди, Фома подул на чай и тоже отхлебнул. Чай у Георгия Сергеевича был куда хуже, чем у Юсуфа: наверное, чайным кустам все же требовался какой-то уход. А может быть, просто не следовало собирать все листья подряд. Да еще с веточками.

Бесспорно, главное удовольствие от чаепития определяется собеседником, а не чаем. Впрочем, не бывает правил без исключений. Сейчас Фома сердился на Георгия Сергеевича. Ну можно ли быть таким беспечным?!

Это ведь тоже эгоцентризм — искренне полагать, что все люди, сколько их есть на Плоскости, подобны тебе, такому разумному, благородному и незлобивому, а потому не представляют опасности. А ну как в точности наоборот?

— Вот вы сказали — шпион, — молвил Георгий Сергеевич, не дождавшись возражений. — У меня сразу возникает вопрос: зачем? Шпионов засылают в другие государства, корпорации и так далее, имея в виду конечную цель: успех в конкурентной борьбе. Игорь, друг мой! Разве вы не видите, что на Плоскости данная цель начисто отсутствует? Вы же только что говорили сами: с более значительной территорией вам не управиться. У феодала только две ноги. Разумеется, вы можете выспать себе автомобиль, вездеход или даже вертолет, но долго ли будут служить эфемерные вещи такой массы? Пожалуй, не стоит и стараться. Ни лошадей, ни верблюдов на Плоскости нет, да они здесь, наверное, и не прижились бы. Максимальный размер феода ограничивается скоростью перемещения по нему феодала. Заметьте: пешего перемещения! По-моему, просто нелепо разевать рот на большее, чем можешь проглотить. Я думаю, что это понимаете не только вы, но и ваши ближайшие соседи, не так ли?

Фома покивал в ответ. Теоретически все было так. Насколько он знал, границы ближайших феодов не менялись, по меньшей мере, в течение последних восьми лет, а может, и значительно дольше.

— Вот видите! — Георгий Сергеевич просиял. — Я не знаю, как давно Плоскость была населена людьми, но имею основания подозревать, что все-таки очень давно. Судя по находкам старинной утвари, не менее нескольких столетий. Немалый срок для того, чтобы прийти к общему знаменателю в вопросе о наиболее эффективной общественной системе! И вот такой-то необычный феодализм как раз и оказался здесь оптимальным строем. Надо сказать, удивительный феодализм! Меня он устраивает… гм… тем более, что я не могу предложить ничего лучшего. Где, когда видано на Земле, чтобы феодал служил помощником, а не угнетателем?

— И на Плоскости не без уродов, — пробурчал Фома. — Есть такие. Запугают новичка и стригут до мяса. Только это почти всегда плохо кончается… Крестьяне либо разбегаются, либо убивают такого ненормального. Чаще разбегаются, потому что без феодала не обойтись. Уходят к другим. На авось. Двое сгинут, третий дойдет. Ясное дело, уходят совсем уж от крайности, когда терпеть невозможно…

— Что только подтверждает мой тезис, не так ли?

— Не спорю. Есть исключения, но есть и общее правило. А что дальше-то?

— Феодал и хуторяне — симбионты, а симбиоз по определению взаимовыгоден. Предложите иную форму общественных отношений демократическую республику, монархию, анархию, олигархическую власть, коммунистическую утопию в духе Томаса Мора, да что угодно, — и я, надеюсь, смогу показать вам всю ее ущербность в сравнении с феодальной раздробленностью. Игорь, друг мой! Социальные отношения определяются, во-первых, внешними обстоятельствами, а во-вторых, человеческой природой, что, пожалуй, важнее. Разве вы не видите, что изобретаете велосипед? Иные формы отношений наверняка были перепробованы в минувшие века и отброшены как неэффективные или просто гибельные. История располагает временем. Теперь достигнут оптимум. Кто же, находясь в здравом уме, захочет ломать прочное здание? Что лучшего он может предложить? Кстати, напомню вам вашу же гипотезу: этот чужак-пришелец вполне может оказаться не близоруким, а попросту сумасшедшим. Почему бы нет? Теперь я вижу, что вы, возможно, правы. Попав сюда внезапно, с бухты-барахты и осознав невозможность вернуться, совсем нетрудно потерять рассудок. Разве нет?

Фома снова покивал. Насчет сумасшедших Георгий Сергеевич был прав. Человеческая психика — не титановый сплав, не легированная сталь и не кевлар. У многих «тихо шифером шурша, крыша едет не спеша», а иные торопятся свихнуться так быстро, как будто рекорд ставят, и умудряются потерять всякую управляемость буквально в считанные дни, если не часы. Такой псих не усидит в оазисе, рано или поздно побредет в никуда — и, понятное дело, не вернется.

Если, с одной стороны, ты не в силах всю — ВСЮ! — оставшуюся жизнь рыхлить поле с целью продления своего существования, а с другой стороны, лишен качеств, необходимых феодалу, — тогда да. Тогда только и остается, что сойти с ума.

Фома не любил вспоминать, как сам едва не свихнулся поначалу. И наверняка со временем впал бы в безумие, если бы Нсуэ не увидел в нем коллегу и возможного преемника. Само собой, бушмен думал главным образом о том, чтобы облегчить себе жизнь, обзаведясь толковым помощником, при том, что собираемого оброка худо-бедно хватало на двоих. Если бы не хватало…

Впрочем, какая разница, о чем он там думал; главное — спас и выучил.

— Как-нибудь я свожу вас в одну лощину, — мрачно пообещал Фома. — Место как место, ничего особенного. Голый камень. Ни кустика. Даже ловушек не очень много. Но там я нашел с десяток скелетов. Человеческих. В двух черепах дырки — людям стреляли в затылок. У остальных рассечены шейные позвонки. Их ставили на колени и рубили головы.

Георгий Сергеевич всплеснул руками:

— Ну вот! Это ли не наглядное доказательство того, что и так очевидно: в давние архаичные времена шел социальный поиск, а разве он когда-нибудь обходится без крови?

— Не доказательство, — отрезал Фома. — Насчет давних времен — никакое не доказательство. Кости были сравнительно свежие… Пожалуйста, повремените с возражениями! Я, как и вы, не могильщик и не могу сказать, сколько лет продержится покойник. Я также не археолог, и у меня нет аппаратуры для радиоуглеродного анализа. Кроме того, не исключено, что период полураспада элементов здесь определяется прихотью Плоскости. Я просто не успел вам сказать, что внутри одного из черепов я нашел сплющенную пулю. Кажется, револьверную. Полуоболочечную, с мягкой головкой.