Джеймс Бейкер - Инжектором втиснутые сны

• Название: Инжектором втиснутые сны
• Автор: Джеймс Бейкер
• Издательство: АСТ, Адаптек
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-040219-8, 5-93827-080-4

«ИНЖЕКТОРОМ ВТИСНУТЫЕ СНЫ» — культовая классика, основанная на истории легендарного продюсера Фила Спектора.

Популярный ди-джей Скотт Кокрейн влюбляется, как мальчишка, в женщину, внешне необычайно похожую на его первую девушку, пропавшую без вести двадцать лет назад.

Бывшая звезда женской рок-группы Stingrays, а ныне жена культового рок-композитора 60-х Денниса Контрелла, прозванного Вагнером поп-музыки, последние двадцать лет живет в особняке со своим мужем в Лос-Анджелесе, отгородившись от всего мира. Их связывают сложные напряженные отношения, в которые оказывается втянут Скотт. Перед ним постепенно раскрываются зловещие тайны чужой семьи, причудливо переплетенные с его собственной судьбой — вплоть до окрашенной трагизмом развязки.

---

Я все стоял и смотрел на нее снизу вверх. Кимоно было коротким. Трусиков на ней не было. На верхней площадке она резко обернулась и посмотрела вниз.

— Знаешь, ты совсем не такой, каким я тебя представляла. Я имею в виду, судя по голосу.

— Я и не думал, что ты фанатка моей программы.

— Вовсе нет. По-моему, у тебя нет никакого вкуса.

— Но слушать-то приходится. Раз уж муж слушает.

Она презрительно фыркнула:

— У нас раздельные спальни.

Оба-на.

— А каким вы меня представляли, миссис Контрелл?

— Не знаю. Прекрасным принцем или, может, вроде того, — в тоне звучала издевка, но что-то подсказывало мне: не пропусти этот момент.

— С чего бы именно так, из-за Спящей Красавицы?

— Ага. Отрастить волосы, спустить косу из окна.

В солнечном свете ее патлы выглядели жесткими, как стальная стружка.

— Я бы попробовал по ней залезть, — ответил я. — Только боюсь, руки бы изрезал.

— Ну так иди по лестнице, — усмехнулась она.

Я заколебался. Она что, приглашала меня к себе прямо сейчас?

И тут она рассмеялась, легко, с оттенком вежливого здравомыслия, показывая, что это был всего лишь пустой флирт. Показывая, что она была просто динамщицей.

— Тебе лучше бы ехать отсюда, — предложила она почти любезно. — Он из себя выходит, если видит, что ворота открыты.

Она исчезла в коридоре верхнего этажа, и, видимо, решив, что я уже ушел, весело рассмеялась над чем-то. Я услышал, как захлопнулась дверь. И вышел.

Вернувшись в «Тропикану», я завалился в кровать. Погружаясь в дремоту, я рассеянно баловался со своим крантиком, думая о Шарлен. Но это были напрасные мечты. Она была не просто замужем — она была замужем за полным психопатом, способным, очевидно, на любую жестокость. Более того, хоть она и выглядела вполне нормально, по крайней мере внешне, но живя с таким типом, она ipso facto[178] не могла остаться нормальной сама, как не может не покоробиться пленка, оставленная в раскалившейся под солнцем машине. Эх, а вот в мире получше…

И все же это казалось чушью. Ее голос, горестный, скорбный, берущий за душу. «С ней все кончено». Да как он мог сказать такое? Он что, в один прекрасный день решил засунуть ее подальше, обсыпав нафталином? Очевидно, да.

Как же она могла позволить ему это?

Несколько часов спустя я нащупал трубку трезвонящего аппарата:

— Алло?

— Зачем ты приперся в дом?! Почему не дождался?! — голос Денниса срывался в ярости.

— Так никто не приехал. Мне все равно было по пути, вот я и…

— Не было тебе по пути! По пути тебе было совсем в другую сторону!

— Слушай, Деннис, я еще до конца не проснулся. Ты же получил свою кассету, так в чем проблема?

— Я так понимаю, ты разговаривал с Шар.

— Ну да, кратенько. Я…

— Что она тебе рассказала? — резанул голос в трубке.

— Я не понимаю, о чем ты…

— Слушай, нет, послушай меня, ты должен кое-что уяснить, — он был на грани истерики, и явно старался не сорваться. — Шар больная, совершенно больная женщина, она вся расхерачена. Она патологически лжива. У нее серьезнейшие эмоциональные проблемы.

Живи я с тобой, у меня были бы не хуже, подумал я.

— Сочувствую, раз так.

— А потом ничего не было? Совсем ничего?

Налет вины лег мне на душу, затмив страсть.

— Ничего, — ответил я, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал невинно. — Я просто отдал ей кассету, и…

— Да, да, отлично, хрен с ней, я тебе верю, — зачастил он, как будто это вдруг страшно его обеспокоило. — Слушай, Скотт, ты просто должен приехать сюда прямо сейчас. Я делаю совершенно изумительные вещи. Есть моменты, которым не суждено повториться…

— Деннис, я очень ценю твое предложение, но у меня совершенно нет сил…

— Так ты что, не приедешь?! — он аж задохнулся от бешенства.

— Не сегодня, я правда…

— Ну и пошел на хер, дерьмо собачье! Кому ты на хрен нужен, ты, кретин недоделанный! Тебе, блин, выспаться важнее, чем присутствовать при ключевом событии в истории музыки, в истории саунда! Ну и хрен тебе в жопу и в морду! — он швырнул трубку.

Я устало рассмеялся, отключил телефон, перевернулся на другой бок и натянул на себя простыню. На миг мне показалось, что от моих пальцев едва заметно потянуло сладким запахом. Но это было лишь шуткой моего воображения.

4

Несколько дней спустя я рассказал обо всем этом Нилу. Мы посмеивались за пивом над его новым домом — викторианским особняком возле Океанского парка, который он как раз ремонтировал. Он был моим лучшим другом еще со средней школы, а это многого стоит в наши дни, когда люди входят в твою жизнь и уходят из нее, как модные тенденции. Наша дружба была приятной, и она мало изменилась за все эти годы. Мы обсуждали то же, что и в годы юности в Палос Вердесе — машины, музыку, девушек; только якобы более искушенно.

Он стал юристом по уголовным делам — весьма серьезная фирма, офис в «Century City Towers».[179]

В школе его вьющиеся каштановые волосы прикрывали лопатки, и он носил прозвище Аура. Сейчас в аккуратно подстриженной бородке пробивалась седина, он полысел, обзавелся костюмами и искусственным загаром в стиле «свистать всех наверх!», и прозвище его было — Акула. От «Сиддхартхи»[180] до «Победы через устрашение»,[181] от Мелани[182] до Ромео Войда.[183] Если б я захотел всерьез припереть его к стенке, мне надо было всего-то только позвонить в их «акулятник» и попросить к телефону Ауру.

Он скептически посмеивался, слушая мой рассказ о шизоидных перепадах настроения у Денниса. Но когда дело дошло до кассеты, я, сам не знаю почему, выдал ему ту же версию, что и Деннису — что мне так и не удалось ее послушать. Я хотел всего лишь защитить Шарлен.

— Так он угрожал убить тебя? — переспросил Нил.

— Ага, только вряд ли он это серьезно. У него с головой совсем плохо. Жаль. Я хочу сказать, он ведь был настоящим гением.

Он со всей уместной грустью покивал, а потом лукаво глянул на меня и спросил чересчур уж небрежно:

— А она все такая же пикантная штучка?

— Шарлен? Да. И скажу тебе, еще какая! — я выдал ему лучший свой плотоядный взгляд в стиле Джека Николсона, надеясь убедить его, что моей единственной реакцией была простая похоть. — Если хочешь знать, она до смерти хочет. В смысле, не похоже, что от него в этом смысле ей есть какая-то польза.

Я рассчитывал, что он отнесется ко всему этому как к шутке — но нет. Он изучал свою бутылку «Löwenbrau».

— Дам тебе советик, Скотт. На твоем месте я бы пошарил где-нибудь еще.

— Ну даже не знаю, сумею ли я себя обуздать, — заявил я, потирая промежность и даже не пытаясь выглядеть серьезным. — Говорю тебе, когда я к ним зашел, чтобы отдать кассету, она курила. Я и так сделал все, что мог, чтобы убраться оттуда, оставив хрен в штанах.

— Если ты вынешь его для нее, очень может получиться, что это будет последний раз, когда у тебя найдется, что вынуть, — безрадостно заявил он. — Я серьезно, Скотт. Типы вроде Контрелла… в смысле, по твоему рассказу, он жуткий параноик…

— Ну, может, разве что совсем чуточку. Но зато это — славная, ясная паранойя.

— А вот мне в этом деле не все ясно. Что насчет нее? Она тоже наркоманка?

На миг меня охватило бешенство — мне вдруг показалось, что он обдуманно и намеренно загоняет меня в угол.

— Не думаю, — ответил я. — Вроде непохоже.

— Что ты этим хочешь сказать? Не было следов от уколов? Наркоманы в этом отношении бывают очень изобретательны. Колют между пальцами ног…

— Да нет, я вообще не думаю, что она на чем-то сидит. Для этого она слишком хорошо выглядит. И в любом случае, я не лох из леса, чтоб в таких вещах не разбираться, — если это было вроде судебного разбирательства, то я готов был стать ключевым свидетелем ее защиты. — Я хочу недвусмысленно заявить, основывая свое суждение на многолетнем опыте общения со множеством наркодемонов рок-н-ролла, что она не принимает наркотиков какого бы то ни было типа.

— Так почему же тогда она все еще с ним? — Нил засмеялся.

— Он ее муж, — ответ был не очень удачным. — Он поставил решетку на ее окна. Может, она просто не может уйти.

— Что ты хочешь сказать? Что ее останавливает? Она что, в плену?

— Не уверен, — меня этот ответ озадачил, а вот его, похоже, и не встревожил.

— Ты сказал, у нее на шее был шрам?

— Синяк. Впрочем, я даже не уверен, что синяк. Может, это был засос.

— Засос! — он расхохотался. — Засос! Как мило! Они живут вместе двадцать лет, и до сих пор ставят друг другу засосы!

— Ну и циник ты, Нил.

Продолжая смеяться, он направился к полкам, на которых стояли его видеокассеты.

— Какая-то была песня… «Он ударил меня…»

— «…и это было как поцелуй».[184] Группа «Crystals».

— Может, это тот же самый случай. По морде — и в койку. «Я поняла, что он по-настоящему любит меня, когда он вышиб мне зубы». Господи, аж тошно. Но забавно. Я еще помню времена, когда все это считалось очень круто.