Иосиф Григулевич (Лаврецкий) - Панчо Вилья

• Название: Панчо Вилья
• Автор: Иосиф Григулевич (Лаврецкий)
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1962

Панчо Вилью называли мексиканским Робин Гудом. Герой бедняков. Бессердечный злодей, жертвами которого были богачи.

Биография этого неоднозначного человека в книге Иосифа Ромуальдовича Григулевича (в нашей стране он больше известен как писатель Иосиф Лаврецкий), автора популярных книг из серии "Жизнь замечательных людей" — "Эрнесто Че Гевара", «Сикейрос», «Миранда», «Боливар», "Сальвадор Альенде", "Уильям З.Фостер" и других.

---

Вилья подходит к солдатам и начинает обниматься с ними.

— Я невиновен, я сражался за Мадеро, за революцию. За что меня посылает на тот свет генерал Уэрта?

Быстро разносится по вокзалу и соседним улицам весть: Вилью расстреливают по приказу Уэрты.

Проходит всего несколько минут — и к перрону стекается большая толпа железнодорожников, носильщиков, пеонов. Они требуют отпустить Вилью.

Полковник нервно озирается по сторонам, затем говорит:

— Одну минутку, я сейчас вернусь.

Вилья продолжает прощаться с солдатами, которых все плотнее окружает толпа. Но вот полковник возвращается.

— Генерал Уэрта приказал немедленно привести приговор в исполнение.

В толпе раздаются негодующие возгласы. Сержант пытается силой подтолкнуть Вилью к кресту на стенке. Вилья вырывается и, подходя к солдатам, становится перед ними на колени.

Проходит несколько секунд.

К группе подбегает полковник Франсиско Кастро.

— Что здесь происходит?

— Генерал Уэрта приказал расстрелять генерала Панчо Вилыо.

— Но ведь это преступление. Стойте! Я все выясню.

И вновь солдаты опускают ружья. Стрелять в Панчо Вилью им явно неохота, да и опасно. Собравшиеся не скрывают своих симпатий к нему.

Бегом возвращается Кастро, его сопровождает Рауль, брат президента Мадеро. Кастро говорит, что связался по телеграфу с президентом Мадеро и тот отдал приказ Уэрте отменить свое решение.

Все облегченно вздыхают. Панчо Вилья поднимается, отряхивает с одежды землю.

— Смерть пришла за мной, но, видать, ошиблась часом. Спасибо, амигос, — говорит он солдатам, — что пощадили меня. Пули, которые вы сэкономили на мне, пригодятся для врагов революции.

Вилья в сопровождении офицеров возвращается в вагон к Уэрте.

— Генерал, за что вы хотели лишить меня жизни? Разве я не был верен революции? Разве я не выполнял свой долг, все ваши приказы?

В ответ генерал Уэрта смеется, и его смех подобен рычанию гиены.

ШКОЛА ЗА ТЮРЕМНОЙ РЕШЕТКОЙ

Мадеро спас жизнь Вилье, но он не хотел портить отношений с Уэртой. Президент приказал переправить Вилью в военную тюрьму Сантьяго «для следствия и суда над ним».

Поезд, в котором под охраной следовал в столицу Вилья, останавливался в Торреоне, Монтеррее и других городах. Всюду Вилью встречали толпы пеонов, крестьян. Они приносили ему в вагон фрукты и еду, кричали: «Да здравствует Вилья — друг бедных», «Освободите Вилью!» В столице Вилью ожидали на вокзале фотографы и журналисты.

В душе Вильи царило смятение. Дважды он помогал Мадеро, и оба раза, когда в его услугах уже не было надобности, его устраняли, точно прокаженного. Было ли это случайностью? Почему ему доверяли сражаться и проливать кровь за правительство, а когда те, кто правил страной, переставали опасаться за свое будущее, на него смотрели с подозрением и недоверием? Не потому ли, что он боролся против помещиков, за крестьянскую правду? Может быть, именно за это ненавидели его так люто Уэрта, помещики Чиуауа, не доверял ему Мадеро, окруживший себя слугами свергнутого диктатора?..

Эти и многие другие вопросы задавал себе Вилья, сидя в одиночной камере. Но ясного ответа на них не находил.

Может быть, ему помогут разобраться в происходивших событиях более сведущие люди? В той же тюрьме были заключены противники Мадеро. Вилья потребовал, чтобы ему разрешили видеться с ними. Ему отказали. Тогда Панчо объявил голодовку. Директор тюрьмы вынужден был удовлетворить его просьбу.

И вот Панчо Вилья свободно разгуливает по двору тюрьмы Сантьяго. Вместе с ним прохаживаются холеные генералы, мятежники Бернардо Рейес и Феликс Диас.

Они с любопытством и уважением смотрят на одетого по-крестьянски Панчо Вилью, грозу Чиуауа, революционного генерала, благодаря победам которого пришел к власти их враг Мадеро.

— Дурак ты, Панчо, что связался с этим полоумным Мадеро, — говорит ему Диас. — Ты ему помог стать президентом, а он тебя в благодарность за это посадил в тюрьму и еще, чего доброго, прикончит. Это нас он постесняется расстрелять, а тебя, пеона, уничтожит, как блоху.

— Амиго Панчо, — вторит Диасу его сообщник по заговорам Рейес, — переходи лучше на нашу сторону. Мы — кабальеро, а не обманщики вроде твоего Мадеро. Будешь нам служить верой и правдой — все будет у тебя: и поместья, и деньги, и красивые женщины. Мы ведь защищаем интересы простых людей, таких, как ты, поэтому Мадеро и заточил нас сюда.

— Знаю, — прищурясь, отвечает Вилья, — знаю. Напрасно вы жертвуете собой. Народ этого не стоит, он не любит своих благодетелей. Чего доброго, он с вами поступит похуже, чем поступил со мной Мадеро.

Вилья видит, как почти ежедневно навещают мятежных генералов их сообщники, как Диас и Рейес готовят на виду у тюремного начальства новый антиправительственный заговор.

«Эх, бедный Апостол, — думает Вилья, — свернут эти стервятники тебе шею как пить дать, и не сможет уже верный Панчо оказать тебе помощь».

Дни тянулись медленно, Панчо Вилью никто не допрашивал, не вызывал.

Однажды на тюремном дворе к Вилье подошел молодой человек небольшого роста, с живыми черными глазами и отрекомендовался: — Генерал Хильдардо Маганья. С тех пор их всегда видели вместе. Маганья, как и Абраам Гонсалес, был сельским учителем. В начале революции он примкнул к движению Эмилиано Сапаты, храбро сражался в рядах его армии, был произведен в генералы. Уэрта его взял в плен. Его хотели расстрелять, как и Вилью, но Мадеро даровал ему жизнь. Так очутился Маганья за решеткой.

— У нас было много революций, — объяснял Маганья Вилье, — но только немногие из них проводились в интересах народа. Если не считать президента Хуареса, то власть в нашей стране всегда находилась в руках помещиков и других эксплуататоров. Когда народу становилось невмоготу сносить гнет их очередного ставленника — президента, они его меняли, точно грязную рубашку, на другого «друга народа». И это называлось «революцией». Народу нужна не такая революция, а социальная, которая покончит с помещиками, с эксплуататорами.

— Но ведь Мадеро обещал совершить именно такую революцию.

— Эту революцию может совершить только сам народ, люди такие, как ты. Беда Мадеро в том, что он пытается скакать одновременно на двух лошадях. Мадеро знает, что он должен дать землю крестьянам, но он боится обидеть помещиков. Сегодня он выступает в защиту интересов народа, а завтра выполняет волю его врагов. В правительстве Мадеро только два министра, участвовавшие в борьбе против Диаса, остальные — старые порфиристы. От такого правительства народу добра нечего ожидать. Но и правительству несдобровать. Мадеро, расправляясь с такими верными революции людьми, как ты и Сапата, рубит сук, на котором сам сидит.

— Что же в таком случае следует делать нам, простым людям? За кого нам драться, если от Мадеро нам ждать нечего?

— Видишь ли, Панчо, таким людям, как ты и Сапата, в которых верят наши крестьяне, не следует драться ни за Мадеро, ни за какого-либо другого каудильо. Вы сами сможете повести за собой весь народ, вы сами сможете завоевать ему счастье.

— Но ведь мы неграмотные, темные. Разве сможем мы управлять государством?

— Панчо! Если ты научился выигрывать сражения у ученых генералов, ты можешь научиться и грамоте. Читать ты уже умеешь, писать тоже.

— Да! Этому меня научил дон Абраам Гонсалес, — не без гордости ответил Вилья.

— Отлично, генерал! А я тебя научу арифметике, истории и географии, благо у нас свободного времени хоть отбавляй.

Маганья начал заниматься с Панчо Вильей. Ученик часто жаловался, что выигрывать сражения у пеладос куда легче, чем решать арифметические задачи. Тем не менее он продолжал корпеть над грифельной доской, с которой теперь не расставался.

По вечерам Вилья читал. подаренную ему Хильдардо книгу «Три мушкетера» Александра Дюма. Это была первая книга, которую удалось прочесть Панчо Вилье.

ПОБЕГ

В конце 1912 года Вилью стали, наконец, водить в военный трибунал к следователю, который заинтересовался его «делом». Впрочем, интерес к арестованному проявлял не столько следователь, сколько его секретарь, 22-летний Карлитос Хауреги. Он не скрывал своего восхищения Панчо Вильей, всегда старался оказать ему какую-нибудь услугу.

Как-то Хауреги предложил Панчо выучить его писать на пишущей машинке. Вилья заинтересовался, купил себе машинку (деньги на расходы ему присылали верные друзья из Чиуауа) и изрядную часть дня стучал на ней в своей камере.

— Знаешь, Карлитос, что мне напоминает стук пишущей машинки? — говорил Вилья своему молодому почитателю.

— Что, мой генерал?

— Пулеметную очередь, о которой я здорово соскучился.

Однажды Хауреги, провожая Вилью из трибунала в тюрьму, незаметно во дворе сунул ему в руку записку.