Владимир Добряков - Глубокая разведка

• Название: Глубокая разведка
• Автор: Владимир Добряков
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-24455-3

Хроноагенты Андрей Коршунов и Гелена Илек наконец находят способ вырваться из мира-тюрьмы, в который заточил их старый противник Шат Оркан. В поисках своего мира они вместе с новыми союзниками совершают головокружительное путешествие через множество причудливых и смертельно опасных Фаз пространства и времени. Впрочем, и в доисторическом лесу, и в населенном загадочными монстрами подземном бункере, и среди вооруженных головорезов придают уверенности крупнокалиберный пулемет на плече и друг с «Калашниковым», прикрывающий спину…

---

— Правильно, — говорю. — Погиб в той Фазе, где в его образе действовал я, то есть Андрей Коршунов. А в другой Фазе он выжил. А может быть, это была гармоника той самой Фазы.

— Гармоника? Что это такое?

— Будешь учить хронофизику, узнаешь и это. А пока поясню кратко. Во время войн и стихийных бедствий огромную роль играет элемент случайности. Хроночастоты Фаз при этом колеблются вокруг своего стабильного положения. Мы говорим: «вибрируют». Эти вибрации порождают множество гармоник. Некоторые из них затухают, а некоторые дают начало самостоятельной Фазе. Немец, который стрелял в Злобина над Рославлем, мог промахнуться, его самого могли сбить за секунду до этого. Сам Злобин мог открыть фонарь и расстегнуть ремни, и его могло взрывом выбросить из кабины и откинуть на безопасное расстояние. Что, кстати, и имело место в этой гармонике.

Анатолий задумчиво покачивает головой, минуты две осмысливает услышанное, затем машет рукой:

— Нет, в этом с разгону не разобраться. Потом, может быть, и пойму…

— Поймешь. Куда ты денешься? — смеюсь я.

— Ты говорил, что тебе пришлось трижды работать по гражданской специальности. А третий случай?

— В третий раз я тоже предотвращал ядерную бомбардировку. На этот раз Японии. Как там Магистр сказал? «У тебя, Андре, начинает вырабатываться узкая специализация». Американцы доставили на Гуам две ядерные бомбы. Я участвовал в авиационном налете на их базу и точно знал, в каком ангаре находятся эти бомбы. У меня в руках был японский бомбардировщик «Мицубиси». Штурманом был наш товарищ, Микеле Альбимонте. На подходе к острову нас встретили американские истребители. Один «Мустанг» привязался ко мне. Как выяснилось, его пилотировал не простой американец, а агент ЧВП… Что такое ЧВП, мы тебе объясним позже. Понятно, что это тоже был мастер своего дела. Но мне удалось его переиграть и вывести машину точно на ангар. Миша накрыл его прямым попаданием.

— А теперь он скромничает, — вмешивается Лена. — Удалось переиграть! А как? Ты, Толя, представляешь разницу между «Мустангом» и «Мицубиси»? У него не было никаких шансов. Так он на этой развалюхе выполнил петлю Нестерова! Пилот «Мустанга», кто бы он ни был, обалдел и долгие пятнадцать секунд не мог понять, куда же делся этот «Мицубиси»? Этого Андрею с Микеле вполне хватило.

— Но кончилось все тем, что этот «Мустанг» нас все-таки сбил. Правда, уже после того, как мы уничтожили ангар с ядерными бомбами. Но это он уже помахал кулаками после драки.

— Значит, все-таки он сбил вас? — спрашивает Анатолий.

— А что ты хотел? Против лома нет приема. На «Мицубиси» против «Мустанга» не повоюешь. Но давай пока закроем эту тему. Вам с Наташей я рекомендую насладиться последними часами безмятежной жизни. С завтрашнего утра ее у вас уже не будет. Как французы говорят: если назвался шампиньоном, полезай в ридикюль. Так что наслаждайтесь пока. А мы с Леной займемся подготовкой к занятиям. Ужин в девять вечера, не опаздывайте.

До вечера мы с Леной вплотную занимаемся разработкой и отладкой обучающих программ. Тем не менее Лена находит время о чем-то посекретничать с Наташей. Они полчаса сидят на диване, шепчутся, бросают загадочные взгляды на нас с Анатолием и улыбаются. Я уже знаю, Ленка что-то задумала. Но выяснять и отговаривать бесполезно. Ленка ни за что не скажет, а если я и догадаюсь, то она все равно поступит по-своему.

В половине девятого я бросаю дела и направляюсь к синтезатору. Надо творить обещанные пельмени. С четвертой попытки у меня получается то, что нужно. Записываю фирменное блюдо в память агрегата и творю пару бутылок вина. После этого иду заниматься салатами, на этот раз рукотворными. К девяти вечера на столе уже все готово, кроме пельменей; их я достану из синтезатора в нужном количестве и горячими. Мы с Анатолием сидим за столом и ждем женщин. Они не опаздывают, они лишь слегка задерживаются.

Наконец женщины появляются. Я усмехаюсь, а у Анатолия отвисает нижняя челюсть и стекленеет взгляд. Я прекрасно понимаю его состояние. Примерно так Лена в свое время воспитывала Микеле Альбимонте, когда он прямо из Средних веков попал к нам в Монастырь. Лена в своем любимом вечернем наряде. Если это, конечно, можно назвать нарядом. Узкий лоскуток белых кружев вместо трусиков. Прозрачная накидка из голубоватой, отливающей перламутром ткани. Это что-то вроде пончо, но, в отличие от него, она ничего не скрывает, скорее наоборот. На ногах белые босоножки, оплетающие ноги ремешками до самых колен. Вот и все. Наташа одета точно так же. Только трусики у нее синие, а босоножки красные. И лента, окаймляющая накидку по краям и вокруг шеи, тоже красная, в отличие от белой у Лены.

Анатолий смущенно отводит взгляд в сторону очага и начинает внимательно изучать языки пламени. Я понимаю его. Примерно так же я чувствовал себя, когда Лена заявилась ко мне в таком виде в первый же мой вечер пребывания в Монастыре. Теперь-то я уже привык к такой экзотике, она для меня в порядке вещей. А вот на Анатолия, как свежего человека, это действует ошеломляюще.

А женщины не обращают на его замешательство ни малейшего внимания. Они усаживаются за стол, и пламя очага начинает затейливо играть на их одеяниях. Их накидки то блестят перламутром, то становятся совершенно непрозрачными, то вдруг «исчезают». В этом случае Лена с Наташей предстают перед нами в одних трусиках и босоножках. Это обстоятельство никак не способствует укреплению душевного равновесия Анатолия. Еще немного, и он запаникует. Надо выручать парня. Я усаживаю его так, чтобы «сияние» женских фигур как можно меньше попадало в поле его зрения. При этом замечаю недовольную гримасу своей подруги. Ничего, перебьется. Больно уж она круто взяла. В таких делах, как мне думается, лошадей гнать ни к чему.

Выставляю на стол салаты и разливаю по бокалам вино. Затем достаю из синтезатора четыре порции пельменей. Анатолий принюхивается и с удовольствием крякает. «Слава Времени! Отвлекся», — отмечаю я про себя, а вслух извиняюсь:

— Оно, конечно, к такому столу неплохо бы водочки. Но, увы, сие не в моих силах. Рылом, как говорится, не вышел.

— Это верно, — поддерживает тему Лена. — В Нуль-Фазе водку умел творить только Магистр.

— Почему же? — возражаю я. — Творили ее многие, но настоящая «Столичная» получалась только у него. Матвей Кривонос тоже угощал меня водкой своего изготовления. Но у него всегда выходила из синтезатора только горилка. А у меня и у Андрея не получалось ничего лучше самогона. Однако хватит вспоминать, кто какую водку делал. Самое сомнительное удовольствие — это есть остывшие пельмени.

С затаенной гордостью наблюдаю, с каким нескрываемым аппетитом Наташа и Анатолий отдают должное моему творению. Про Лену я и не говорю. Она у меня гурман. Когда мы переходим к чаю и второй бутылке вина, Лена снимает со стены гитару и протягивает мне:

— Ударь по струнам, яви нам что-нибудь из Высоцкого.

Исполнив три песни, я с удивлением замечаю, что Анатолий и Наташа с творчеством Владимира Семеновича не знакомы. Оказывается, в их Фазе Высоцкий погиб в горах при съемках «Вертикали». Там он известен только тем, что полчаса «стонал, но держал» трех сорвавшихся с ледника альпинистов. А когда они закрепились, он сорвался сам, и перетертый трос не выдержал.

Понятно, что для наших молодых друзей песни Высоцкого — открытие. Правда, Наташа слышала их, когда жила у нас полгода, но она тогда ничем не выдала своего неведения. По их просьбе я пою еще и еще. Но Лена решительно прекращает поэтический вечер, грозящий перейти в ночь.

— Хватит. Высоцкого в исполнении Андрея вы еще не раз услышите, ручаюсь. А сейчас я как врач предписываю вам отдых. Потому как с завтрашнего дня его у вас уже не будет. За это я тоже ручаюсь. С утра вы начнете работать, и в особом режиме. А сейчас идите и набирайтесь сил.

— Боюсь, что первым этапом психологической подготовки ты добилась обратного эффекта, — говорю я, проводив взглядом удаляющихся в свою комнату Наташу и Анатолия. — Я имею в виду, что вряд ли они сейчас будут отдыхать. Больно уж Наташка выглядит эротично и соблазнительно.

— А я?

— Ты — другое дело. Ты у меня всегда выглядишь соблазнительно. Только вот Толю зря сегодня шокировала.

— Не лезь не в свое дело. Психология — это не твоя епархия. Я знаю что делаю.

С этими словами Лена присаживается на диван и тянется к ремешкам босоножек, застегнутым под коленями. Но я останавливаю ее:

— Не снимай. Пусть сегодня у нас будет как в ту, первую, ночь.

— Хорошо, — с улыбкой соглашается Лена и, приподняв накидку, медленно снимает трусики.

ГЛАВА 4

Здесь нужно, чтоб душа была тверда;

Здесь страх не должен подавать совета.

Данте Алигьери

С утра начинается напряженная работа. Как для молодой пары — Наташи с Анатолием, — так и для нас с Леной. Дни загружены до предела, компьютерное время распределено по минутам. Тренировки чередуются с теоретическими занятиями. За ними следует изучение и освоение различной техники. Снова тренировки, снова теория, снова техника и так без конца. Гоняем мы молодых нещадно. При этом не щадим и себя. Поздним вечером, когда мы сидим за ужином, Наташа с Анатолием начинают дремать прямо за столом и уходят к себе, едва волоча ноги.