Мариус Габриэль - Маска времени

• Название: Маска времени
• Автор: Мариус Габриэль
• Издательство: Издательство "Новости"
• Жанр: Триллер
• Год: 1998
• ISBN: 5-7020-0885-5

Италия, Америка, Англия, Гаити, Россия — это неполное перечисление стран, где развивается действие романа Габриэля. Автор умело закручивает сюжет, вовлекая в повествование огромное количество действующих лиц, смело раздвигая временные рамки.

---

— Какой прекрасный дом, — заметила Эвелин Сандз.

— Правда? — отозвался Дэвид, пытаясь уловить выражение лица девушки. — Но его следует продать.

Она посмотрела с удивлением.

— Вы действительно хотите продать его?

— У меня нет выбора. — С этими словами он поднес бокал к губам. — Война все так изменила. Трудно даже вообразить, какие средства нужны, чтобы содержать поместье, подобное Грейт Ло. Их у меня просто нет.

Сандз продолжала смотреть на Дэвида, и на лбу у нее появилась легкая морщинка.

— А разве вы не можете что-нибудь сделать?

— Все уже заложено и перезаложено. Мой отец пытался что-то сделать. Вы знаете, наверное, что он умер, пока я был в Италии.

— Да. Знаю.

— Об этом я жалею больше всего на свете. А главное, о том, что не смог сказать старику последнее прости. — Челюсти его как бы сжались сами собой.

Такое обычно сражало наповал других женщин, но Сандз казалась совершенно равнодушной:

— Что же, он так ничего и не оставил после себя? Извините за откровенность, но это просто позор — покидать такое красивое место.

— Да, красивое. Но мне от отца не досталось ничего, кроме долгов.

— Ваш дом таит в себе что-то ужасное, — как само собой разумеющееся заметила Сандз. Она разглядывала трубы, которые, казалось, с угрозой вырастали из темной крыши. — И этот красный викторианский кирпич.

Дэвид только улыбнулся.

— Грейт Ло начали строить еще в 1650 году. Верхний этаж завершили только в восемнадцатом столетии. Здесь, по крайней мере, восемнадцать спален. Прекрасный отель.

— Отель? — с разочарованием переспросила девушка.

— А для чего еще пригодится эта груда камней? Бровь ее слегка приподнялась в ответ.

— Отель, — как эхо повторила Сандз.

Затем она повернулась и пошла вдоль террасы, задумчиво ведя рукой по каменной балюстраде. Дэвид шел следом, улыбаясь самому себе. Кровь его загорелась, он почувствовал такое же воодушевление, какое бывало у него на охоте и на войне, когда начиналась игра со смертью.

Они дошли до цветника, и Сандз остановилась на верхней ступеньке лестницы, глядя в сад. Дэвид склонился к девушке через балюстраду.

— Конечно, земли здесь хватает. Она кончается вон у того леса справа. Прекрасное пастбище, и больше ничего.

— Ну, еще и прекрасный обзор. Можно избежать незваных посетителей, видя их приближение на расстоянии.

— О, я мастер по обзорам. Но все, что я вижу пока что в жизни, — это долги.

Она издала вдруг какой-то странный звук, напоминающий мычание, и присела. Дэвид продолжал смотреть на Сандз. Лиф ее платья чуть отошел, и он поймал себя на том, что рассматривает ее мягкие, белые как слоновая кость груди, слегка поддерживаемые шелковым бельем. Мягкие, девственные бугорки. Не такие как у Кандиды. И тут он вспомнил свои ощущения, когда касался тяжелых, теплых и пышных грудей Кандиды. В горле перехватило от этих неожиданных воспоминаний.

Сандз стояла уже на одном колене, как-то по-детски сосредоточенно собирая маленькие цветочки, что росли меж серых камней. Ее тело уже не казалось девичьим, а груди выглядели твердыми и высокими, и когда она двигалась, то Дэвид мог различить розовые соски в шелковых складках.

Неожиданно она посмотрела вверх и перехватила его взгляд.

— О, простите, — и тут же поправила платье. — Небольшое развлечение, да?

Затем она как ни в чем не бывало встала с маленьким букетом в руке. Дэвид был окончательно заинтригован. Что за странное создание! Странное и колдовское. И вдруг он захотел обнять девушку, прижаться к этим твердым тонким губкам.

— Все временно, конечно, — сказал он неожиданно.

— Что именно?

— Правительство лейбористов. Сомневаюсь, что они продержатся четыре года: они приведут страну к полному упадку. На следующих выборах консерваторы победят, и с триумфом. Эттли с его командой выбросят, и Уинстон вновь станет премьер-министром.

— В 1949 году Уинстону исполнится 75 лет, — заметила она глубокомысленно, — но, может быть, вы и правы.

— Конечно, прав, — ответил он с уверенностью.

— Вас интересует политика?

— Очень, — сказал он. И вздохнув, добавил: — Я подумываю о том, чтобы выдвинуть свою кандидатуру в парламент в 1949 году.

Она даже не шевельнулась, но выражение лица изменилось, будто девушка смотрела теперь на Дэвида по-новому, впервые отнесясь к нему серьезно.

— Это правда? — несколько манерно спросила Сандз.

— Да. Я действительно хочу стать членом парламента. Но больше всего я хочу стать членом правительства.

— Понимаю.

— У меня немало преимуществ. Я из этих мест. Герой войны и все прочее, — с этими словам он коснулся орденской планки на груди. — А зачем же еще это нужно. Впрочем, у меня есть и слабые стороны.

— Какие же, например?

— Безденежье, отсутствие всякого политического опыта, никаких связей, — ответил он, прямо глядя в ее холодные серые глаза. Затем спокойно добавил: — А также у меня нет жены.

Наступило довольно продолжительное молчание. На террасе был слышен гул голосов, доносившихся из дома.

Сандз по-прежнему продолжала смотреть на него, не говоря ни слова и сжав плотно губы. «Ее серые глаза так и светятся умом и пониманием», — вдруг пришло на ум Дэвиду. Он почувствовал, что она обдумывает и как бы взвешивает его слова.

Не слишком ли далеко он зашел, да еще так быстро? Возвращаясь к последним минутам разговора, он осознал вдруг, что не имел даже времени для размышлений. Она будто загипнотизировала Дэвида взглядом своих серых глаз, и незаметно для себя он раскрыл перед ней всю душу. Наверное, это была ошибка. Причем ужасная.

И теперь настала его очередь покраснеть.

— Знаете, — начал Дэвид и почувствовал вдруг себя школьником, каким он был лет десять назад, — пожалуй, это все прозвучало уж слишком странно? Вы могли подумать, что я делаю вам предложение.

— А разве нет? — спросила она совершенно спокойно.

От неожиданности ему показалось, что он ослышался.

— Что?

— Я сказала, что вы делаете мне предложение. Разве я не права?

Сердце его учащенно забилось. О Господи! Конечно, он хотел такой развязки, но не так быстро! Кто же тогда охотник, а кто добыча? Дэвид вспомнил Кандиду, ее мягкость, уступчивость. Да, эта женщина даже отдаленно ничем не напоминала Кандиду. В горле у него пересохло.

— Мило, — сказал Дэвид серьезно и игриво одновременно. — Но мы едва знаем друг друга.

— Это легко поправить. — И она впервые улыбнулась Дэвиду. Эта улыбка преобразила Сандз: она вдруг стала красавицей. Голова его закружилась. Эвелин взяла Дэвида под руку, и ее пальцы крепко обвились вокруг бицепсов.

— Пройдемся. Вы расскажете мне о своих политических планах.

Идя рядом с Сандз, он почувствовал: это победа! Но кто же победитель и кто побежден? Дэвид так и не мог бы сказать.

ЛАТВИЯ

Он постепенно приходил в себя, когда в камеру вошел второй офицер и положил руку на плечо допрашивающего.

— Успокойтесь, Михал Михалыч. Может быть, он сейчас скажет нам всю правду.

— Этот подонок? Да его рот полон такого дерьма, что ему просто не произнести ни слова.

Тот, кто допрашивал, приподнялся и вынул парабеллум из кобуры. Затем щелкнул затвор, и ствол уперся прямо в лоб Джозефу.

— Мы и так потеряли немало времени. Я собираюсь размозжить ему мозги прямо здесь, сейчас.

Джозефа трясло, голова ударилась о деревянную спинку стула. Он почувствовал влажность в паху и решил, что обмочился.

— Постой, Михаил. Мы же не нацисты и не убиваем пленных.

— А я убиваю, — заметил первый и сжал зубы. Его лицо потеряло человеческий облик и напоминало теперь маску ненависти. Уже в течение двух часов этот офицер орал на Джозефа не переставая.

— С меня хватит вранья. Отойди, если не хочешь, чтобы мозги этого ублюдка запачкали форму.

Второй человек только вздохнул в ответ и мягко взял за руку другого.

— Ты устал. Пойди отдохни. А я продолжу пока.

Но ствол парабеллума по-прежнему твердо упирался в лоб Джозефа. Теперь Джозеф ждал только смерти, и веки его вздрагивали от напряжения.

Прошла, кажется, целая вечность, пока тот, кого звали Михаилом, не опустил все-таки оружие:

— Ладно. Пойду покурю. Но я предупреждаю тебя, Алексей, что я приду и пущу ему пулю в лоб. — С этими словами палач достал патрон из магазина и сунул ею прямо в лицо Джозефу. — Вот эту самую пулю, подонок. На ней твое имя. Надеюсь, ты понял меня.

Затем мучитель демонстративно вставил патрон в магазин, а магазин послал в рукоять парабеллума. Даже несмотря на ужас, охвативший его, Джозеф не мот не отмстить ловкость, с которой был проделан весь несложный маневр. А затем он обмяк от бессилия, пока палач по имени Вольский выходил из камеры, и стук его сапог еще долго был слышен в коридоре.