Н Греков - Русская контрразведка в 1905-1917 годах - шпиономания и реальные проблемы

• Название: Русская контрразведка в 1905-1917 годах - шпиономания и реальные проблемы
• Автор: Н Греков
• Жанр: История

---

Арестованных в России разведчиков не подвергали суровым наказаниям, чтобы не провоцировать иностранные государства. Германия и Австро-Венгрия предпочитали всякий раз менять захваченных ими русских агентов на своих, арестованных в России. Так, в 1912 г. германец Теодор Дамм был арестован за шпионаж на территории Варшавского военного округа и приговорен к 5 годам каторжных работ, но тут же был помилован по Высочайшему повелению. Объяснялось нежданное милосердие просто. Во время командировки в Германию делопроизводитель Главного артиллерийского управления капитан Костевич проявил "излишнюю любознательность в отношении взрывателей к снарядам" и был арестован немцами за шпионаж. Долго томиться в тюрьме ему не пришлось, так как в ответ на помилование Т. Дамма германский кайзер подписал акт о помиловании капитана Костевича{195}. В том же году русская контрразведка в Варшаве арестовала австрийского разведчика обер-лейтенанта Р. Валлоха. А месяцем позже австрийцы "за такие же дела" во Львове задержали русского подполковника Яцевича. Обе стороны охотно обменялись "добычей"{196}.

Германцу Георгу Аббе, арестованному по обвинению в шпионаже, повезло еще больше. Он был оправдан в ходе судебного разбирательства{197}.

Если все же иностранцу в России и приходилось отбывать наказание за шпионаж, то оно не было тяжелым. Японец Тойче Вейхара, взятый под стражу зимой 1912 года в Туркестане, после долгого следствия был приговорен Верненским окружным судом лишь к одному году тюремного заключения, однако вскоре был освобожден, так как пребывание под стражей во время следствия покрыло большую часть срока{198}. Только подданные Персии и Афганистана не пользовались поблажками со стороны русских властей, им туркестанские суды назначали стандартное, хотя и не слишком суровое наказание - три года в исправительном доме.

Всего в России с 1911 по 1914 гг. по обвинению в шпионаже перед судом предстали 33 человека. Из них 31 был осужден и 2 оправданы{199}.

Большинство осужденных являлись российскими подданными. Например, в 1912 году из 14 человек, наказанных за шпионаж, только 5 были иностранцами, причем четверо из них сразу же получили свободу и были отправлены за границу, а 9 русских подданных - были приговорены к различным срокам каторжных работ. В 1913 году из 9 осужденных 4 были иностранцами.

Складывается впечатление, что вплоть до войны 1914 года крупнейшие державы придерживались неписаного правила: не налагать тяжких наказаний на иностранцев, зато с максимальной строгостью карать предательство своих подданных. По законам Австро-Венгрии за шпионаж полагалось максимум 5 лет тюрьмы, а за государственную измену - смертная казнь или пятнадцатилетняя каторга{200}.

Любопытный случай произошел в Японии. В 1909 году два инженера-строителя Куситани и Кунимацу предстали перед судом за передачу российскому посланнику секретного плана порта Майдзуру. Оба были осуждены на 6 лет каторги. Адвокат подал жалобу в высшие инстанции на слишком суровый приговор. Кассационная палата внимательно рассмотрела апелляцию, отменила первый приговор и новым решением добавила каждому еще по 6 лет каторги{201}.

Россия не была исключением. Зимой 1912 года на территории Виленского округа власти захватили 6 человек, работавших на германскую разведку. Перед судом предстали 5 русских и 1 германский подданный. Последний - Рихард Дресслер был освобожден от уголовной ответственности по Высочайшему поведению, а его российским сообщникам суд вынес строгие приговоры. Писарь 28 артиллерийской бригады Иван Греблов и мещанин Закарий Кауфман получили по 8 лет каторги. Старания Гирша Сагаловича, пытавшегося вывезти за границу с целью продажи секретные мобилизационные документы, суд вознаградил шестью годами каторжных работ и т. д.{202}.

Большинство судов над агентами иностранных разведок проходило в западных военных округах империи. Чаще всего - в Варшавском и Виленском. Активно в России действовали разведки 9 государств, но дела на агентов лишь 4 государств контрразведка передала в суд. В 1911-1913 гг. 17 человек были осуждены за шпионаж в пользу Германии, 7 - в пользу Австро-Венгрии, 4 - Афганистана и 3 Японии (табл. 5).

Таблица 5. Количество осужденных за военный шпионаж в России с 1911 по 1914 гг.{203}

Название Военного округа Государства, в пользу которых работали осужденные Всего Германия Австро-Венгрия Япония Афганистан Санкт-Петербургский 2 1 - - 3 Варшавский 6 4 - - 10 Виленский 8 - - - 8 Киевский - 2 - - 2 Одесский - - - - Кавказский 1 - - - 1 Туркестанский - - 1 4 5 Иркутский и Омский - - - - Приамурский - - 2 - 2 Московский и Казанский - - - - - Всего 17 7 3 - 31

Как видно из таблицы 5, во внутренних военных округах, в том числе и в сибирских, контрразведке не удалось "довести до суда" ни одного дела о шпионаже. Доказать причастность к шпионажу конкретных лиц всегда очень трудно. Порою это было невыгодно по политическим соображениям. Поэтому, судебные процессы над иностранными агентами были редки, несмотря на изменения в законодательстве.

По закону 5 июля 1912 года в понятие шпионаж впервые вошло "собирание" иностранными государствами (а также способствование собиранию) сведений, касающихся внешней безопасности России и ее вооруженных сил или сооружений, предназначенных для защиты страны{204}.

Военное ведомство России с помощью закона надеялось расширить сферу запретов на сбор информации об оборонном потенциале империи. Новая формулировка закона предусматривала наказание не только за продажу или хищение государственных тайн, но и за сбор несекретной информации о флоте и армии России. Теперь число осужденных за шпионаж должно было бы возрасти. Но в реальности расширительное толкование закона оказалось неприменимо к значительному контингенту иностранцев, подозревавшихся контрразведкой в шпионаже. Гражданские лица, как русские подданные, так и иностранцы, уличенные в собирании сведений о военном потенциале империи, вне всякого сомнения, могли быть осуждены по новому закону. Но требования этого закона невозможно было распространить на иностранных офицеров, которые в соответствии с принятыми правилами, официально уведомив власти, приезжали в Россию именно за тем, чтобы ознакомиться с состоянием ее армии. Естественно, они изучали статистические сборники, изданные государственными органами, военные журналы, гражданскую прессу, записывали свои путевые впечатления в дневники и т. д., то есть вели сбор информации, не пытаясь добыть секретные сведения с помощью нелегальных методов. Расширительное толкование новой редакции ст. 111 Уголовного уложения вступило в противоречие с существующей многолетней практикой и внесло путаницу в представления правоохранительных органов о границах сферы уголовной ответственности за шпионаж.

Военные пытались использовать измененные статьи Уголовного уложения в удобном для себя смысле, не обращая внимания на общепринятые международные нормы, что влекло эскалацию конфликтов между военным ведомством и МИД, и также осложняло отношения империи с другими государствами, причем Россия в итоге постоянно проигрывала, оставаясь "извиняющейся" стороной.

Наиболее ярким примером служит ряд инцидентов с участием помощника японского военного агента в Санкт-Петербурге майором Садао Араки. В апреле 1912 года японские офицеры Хитоси Куросава и Садао Араки с разрешения русских властей предприняли поездку по Туркестану, посетив Самарканд, Андижан, Ташкент и Бухару. В пути, по наблюдению сопровождавших их агентов контрразведки, японцы постоянно вели какие-то записи, 29 апреля в Красноводске по приказу командующего Туркестанским округом жандармы произвели обыск багажа японцев и изъяли все сделанные ими за время путешествия записи{205}. Вскоре японцев отпустили, вернув блокноты.

Командующий округом в рапорте начальнику Главного штаба генералу Н.П. Михневичу доложил, что изъятые документы подтверждают полную "основательность" обыска японских офицеров, к тому же они оба ранее были зарегистрированы как подозреваемые в шпионаже{206}. Военные были убеждены в справедливости своего поступка. Японское посольство в Санкт-Петербурге и русский МИД столь же уверены были в обратном. 25 мая 1912 года министр иностранных дел С.Д.Сазонов в письме военному министру В.А.Сухомлинову, попытался разъяснить неразумность подобных акций с точки зрения здравого смысла, да и государственных интересов империи. Во-первых, японские офицеры не приближались к местам расположения крепостей и "делали все зависящее, чтобы избежать малейших подозрений". Во-вторых, японское посольство в ноте МИД России выразило "крайнее сожаление, что подобный инцидент мог иметь место", считая единственным виновником происшедшего русскую сторону. И, в-третьих, Сазонов указывал, что "безрезультатные обыски иностранцев не только ставят русское правительство в "неловкое положение", но и неизбежно вызовут "репрессии" к русским в Японии{207}. По мнению Сазонова, было бы лучше вообще закрыть японцам доступ в Туркестан, чем прибегать к таким методам. Следовало помнить, что и японское правительство в ответ могло запретить русским офицерам поездки в Корею{208}.