Кир Булычев - Купидон через сорок лет

• Название: Купидон через сорок лет
• Автор: Кир Булычев
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-16481-2

Однажды в московской квартире, где проживала Лидия, раздался звонок, и на пороге появилась старушка. Оказалось, что она ищет свою младшую сестру, которая когда то здесь проживала вместе с мужем…

© FantLab.ru

---

В домоуправлении, хоть там Лидию Кирилловну знали, добыть какие-нибудь сведения оказалось нелегко. Старые домовые книги уже ушли в архив, а в тех, что велись с шестидесятых годов, никаких следов Спесивцевых не оказалось.

Бабушка Люба робела в домоуправлении перед накрашенными девочками, дергала Лидочку за рукав и шипела:

– Ну пошли, что ли? Бог дал, бог взял, понятное дело.

– Давайте подумаем, – сказала Лидочка учительским голосом паспортистке Шурочке. – Бесследно человек исчезнуть не мог. Прежде чем поднимать дела в архиве, поглядим, нет ли другого пути, более простого.

– Угу, – сказала Шурочка, разворачивая бутерброд. – Я тут сама новенькая.

– К тете Соне сходите, – сказала другая паспортистка. – Если она не знает, никто не знает. Сколько лет прошло, можно сказать, с дореволюции она здесь была.

Тетя Соня, которая проработала в домоуправлении всю жизнь, отыскалась на лавочке у третьего подъезда. Делать тете Соне было нечего, а память у нее была уникальная, если бы не жизненные обстоятельства, быть ей математическим академиком. Лидочка подсела к ней, знаком велела сделать то же бабе Любе и тут же напустила приезжую бабушку на местную. Сама только слушала. Со стороны, наверное, выглядело это идиллически: две бабушки и женщина бальзаковского возраста сидят на лавочке, поглядывают на детишек, которые резвятся неподалеку. На самом же деле шло расследование давнишней тайны – исчезновения семьи Спесивцевых, в первую очередь гражданки Спесивцевой, в промежутке между 1947-м и 1949 годами.

И, разумеется, тетя Соня все вспомнила.

– Знаю, – сказала она. – Уехали.

– Вы уверены в этом? – спросила Лидочка.

– Как в твоем, Лидия Кирилловна, существовании, – сказала тетя Соня. – Мне надо только глаза закрыть, как книжку перелистать, и я вижу картинку.

– Ну и как? – спросила баба Люба. – Как тебе моя сестра?

– Сейчас-то она, наверное, женщина пожилая, – сказала Соня. – Преклонных лет. А тогда была видная баба.

– Настоящая красавица, – сказала бабушка Люба. – Я на нее совсем не похожа.

– Нет, ты не похожая, – согласилась тетя Соня. – Ты мелкая будешь и смуглая кожей. Нет, совсем непохожая. Та лучше была. Волосы рыжие, лицом белая, ну королева!

– Значит, уехала? – спросила Лидочка. – Может, вы помните, когда, куда?

– Знаю! Как же не знать. Он ко мне с паспортами пришел. Я как раз закрываться хотела, домой спешила, осенью это было, дай бог памяти, думаю, что в сорок восьмом. Вот, говорит, уезжаем на юг, в теплые края, нужен, говорит, для моей Верочки теплый воздух, а то у нее легкие слабые. Как сейчас помню – странно это было.

– Что странно? – спросила Лидочка.

– Я бы и не запомнила. Даже с моей памятью. Мало ли кто уезжает и приезжает – у нас было шесть больших домов, а сейчас и еще больше. И прожили они не то чтобы долго. Года два, три, не больше. Я ее замечала за красоту, а его и не замечала, но когда с паспортами пришел выписываться, я в него вгляделась, потому что странно мне стало, чем такой колобок такую кралю охмурил.

– Вот я ей и говорила, – вставила бабушка Люба. – Чего ты в нем нашла? А она мне: «Убежала бы, да не пускает. Он меня живой не выпустит». Такой вот крокодил.

– А впечатление производил мирное, бухгалтерское, – ответила тетя Соня. – У нас такой бухгалтер раньше был, Иван Иванович, не помнишь, Лидия Кирилловна? Да нет, куда тебе – ты у нас только седьмой год живешь. Но я тогда к нему пригляделась – думаю, вот бывает любовь, воистину, что козла полюбишь. И вроде он не так чтобы богатый или жулик. Не производил впечатления.

– Нет, не производил, – сказала бабушка Люба. – Но по сравнению с нашей жизнью он очень даже был состоятельный. Я когда в поселке рассказывала, некоторые Верке очень завидовали.

– Я не завидовала…

– Так что же вам странным показалось? – снова спросила Лидочка.

– Еще бы не странное. Кто же из Москвы добровольно в сорок восьмом уезжал – комнату отдавал, все бросал и уезжал?

– Так он не поменялся?

– Нет, сказал мне, что уезжает климат искать для своей супруги. Там, говорит, найдет, что купить. Дачу, говорит, продал. Дача у него была, понимаешь? Под Москвой. Продал он ее, а комнату просто отдал. Выписался и пошел куда глаза глядят.

Тетя Соня тяжко вздохнула. В тон ей вздохнула баба Люба.

– А ее вы не видели? – спросила Лидочка.

– Ее не видала. Может, она раньше уехала. Он как вещи на машину загрузил, ночью грузился, немного вещей было, я что-то у окна стояла, воздухом дышала, вот и увидела.

Лидочка подумала, что стояла тетя Соня у окна не случайно. Ее одолевало любопытство.

Тетя Соня вынула из кармана кожаной куртки платочек и стала протирать очки. Листва вокруг была еще зеленой, но кое-где пожухла. Тетя Соня продолжала:

– Наверное, она раньше его уехала. А может, он мне сам так сказал, что она раньше уехала, не помню я…

– И не сказал, в какой город? Ведь если вещи вывозил в машине, вернее всего, уже знал, куда едет.

– Может, и сказал… Вернее всего, сказал. В те времена у нас с перемещением лиц было строго. Врать бы не стал.

Но тетя Соня не вспомнила, в какой город уехали Спесивцевы.

Когда они с бабушкой Любой вернулись домой, Лидочка хотела было продолжать поиски – она любила сам процесс поисков, будь то забытая цитата или старинное преступление, вычитанное у историка Соловьева. Она любила ясность, а ясность подразумевает результат поисков.

Но бабушка Люба вдруг скисла.

– Нет ее, – сказала она твердо. – Сердце мое уверено, что нету. Умерла. Или он ее загубил, или сама умерла. Только никогда у нее не было такого со здоровьем, чтобы на юг ехать. Неужели за год, как я ее не видела… бывает?

– Бывает, – согласилась Лидочка. – Все-таки мы можем обратиться в милицию, там же есть бюро по розыску.

– Нет, – сказала бабушка Люба твердо. – Если она живая, то должна мне написать – я-то свой адрес не меняла. Не написала, значит, нет ее. Или не хочет. Так что я домой поехала. Спасибо за все, Лида, буду в гости ждать. Приедешь? У нас молочко хорошее, как сливки. И воздух теплый, даже зимой теплый, изнутри в нем теплота. У меня хлебозавод рядом, очень аромат полезный.

И бабушка Люба уехала, оставив Лидию Кирилловну в неприятном ощущении недоделанного дела, нависшей тайны, которая, может, и не тайна вовсе.

А дня через два встретилась на улице тетя Соня и сказала:

– В Ялту они уехали. Так он и сказал, в Ялту. Вряд ли соврал, он же в заявлении на выписку пункт убытия указывал.

– Спасибо, – сказала Лидочка. – А ее сестра уже уехала.

– Ты ей напиши.

Лидочка написала, но ответа не получила.

* * *

В Ялте Лидочка оказалась следующей весной, в конце апреля. Не хотела ехать, была занята, все связи с Крымом давно порвались, но в месткоме горела путевка. И тут одолело желание еще разок поглядеть, как цветут глицинии на крутых улочках, как утренние прохладные облака сползают с Ай-Петри, как воспоминанием молодости горячий шепот доносится со скамеек под платанами.

В Ялте было свежо, спокойно, относительно малолюдно, море еще раскачивалось, успокаиваясь после зимних непогод. Лидочка с утра уходила к морю или наверх, в горы, снимала цветущие вишни и тучи над корявыми театральными соснами. На третий день она поняла, как сладостен бездумный отдых, что она здесь оживает, отходит, пропитывается весенним солнцем и морским воздухом, а тени далекого прошлого не удручают, а стали с годами прозрачными и мирными.

Как-то она вернулась из Никитского сада, сошла на автостанции у подземного перехода, где скучно толклись владельцы коек. Из симферопольского троллейбуса выходили немногочисленные еще гости города-курорта. Владельцы потянулись к ним, обступая тех, кто посолиднее, предпочитая бездетные парочки. Так что на маленькую смуглую бабушку с чемоданчиком никто не обратил внимания. А Лидочка ошалела от удивления. Это была бабушка Люба. Надо же встретить ее здесь, под этим ласковым солнцем! А впрочем, почему бабушке Любе не приехать в Ялту? Нет, это невероятно. Если бы бабушка и приехала, то в дом отдыха, организованно, с путевкой за пазухой… Лидочка подошла к бабушке и сказала:

– Любовь Семеновна, какими судьбами?

Бабушка оглянулась, и Лидочка сразу поняла, что обозналась. Просто похожая бабушка. Даже странно, что спутала. Может, где-то в глубине сознания сидит эта смешная деловитая старушка, которая через сорок лет решила разыскать сестру, да махнула рукой, смирилась с тем, что сестры давно уж нет на свете. И почему именно здесь это сходство так встревожило? Господи, конечно же, Спесивцевы в сорок восьмом уехали в Ялту лечить Веру от болезней, которых, как уверяла Любовь Семеновна, у Веры отродясь не было.

В Ялту… В Ялту.

А городское справочное бюро было тут же, на автостанции. Все это совершенно не касалось Лидочки, но она понимала, что потом всю жизнь будет корить себя, что не подошла к этой будке, оклеенной объявлениями, и не задала простого вопроса: где проживают Спесивцевы? Иван Макарович и Вера Семеновна, приблизительно 1905-го и 1920 года рождения.