Зильке Шойерман - Девочка, которой всегда везло

• Название: Девочка, которой всегда везло
• Автор: Зильке Шойерман
• Издательство: Центрополиграф
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9524-3781-4

Инесс, талантливой художнице, с детства везло. Мир мурлыкал у ее ног пушистой ласковой кошкой, и она легко добивалась того, чего ей хотелось, не обременяя себя моралью, долгом и семейными обязанностями… Но все когда-нибудь заканчивается, — ласковая кошка обернулась голодным, безжалостным зверем. Успех отвернулся, талант угас, и казалось, ничто уже не спасет ее обезумевшую от отчаяния душу. Даже младшая сестра Инесс не спешила ей на помощь, но когда гибель подобралась совсем близко, обеим остался лишь единственный шанс на спасение — тропинка в лучезарное детство, где им сияло одно на двоих горячее солнце любви…

---

Ну да, мы погружены в дорогие сердцу воспоминания? — вдруг спрашивает эта рыжая, которая вот уже битые три минуты сидит рядом со мной, сидит, как непоколебимая скала, молча, со своими длинными, падающими на спину текучими волосами. Я тебя знаю, говорит она и смахивает с лица прядь, я видела тебя на съемке; я долго молча смотрю на нее и не понимаю, чего она от меня хочет, почему она вообще нарушает правила заведения; потом я спрашиваю, на каких съемках, а она отвечает — на съемках для компании «Свидетели эпохи», это я провела тебя в студию. Да, и что? — интересуюсь я, интересуюсь скептически, ибо не вижу здесь повода возобновлять наше знакомство, но моя отповедь на нее не действует, это остроумно, говорит она, хорошее настроение ее не покидает и она трясет стаканом так, что в нем звенят кубики льда. Она действует мне на нервы, я начинаю раздумывать, не встать ли мне и не пойти ли на танцплощадку, но тотчас отбрасываю эту мысль. Я просто перестану обращать на нее внимание. Я наклоняю голову и принимаюсь разглядывать поверхность жидкости так внимательно, словно собираюсь нырнуть в стакан. Между прочим, меня зовут Кэрол, это на случай, если ты забыла. Ах, там танцует Инес, она прелесть, ты не находишь? Она придвигается ко мне, придвигается близко, так близко, что я снова ощущаю этот жуткий аромат ее цветочных духов, аромат, который я, будь у меня настроение получше, нашла бы в крайнем случае смешным. Кэрол, я не понимаю, о чем ты говоришь, у Инес есть друг, да и я не лесбиянка, так что закончим с этим. С чем? Она смотрит на меня темными глазами, между прочим, пусть даже у Инес есть друг, но она была со мной, пусть не очень долго, но этого хватило для того, чтобы разбить мне сердце, да, да, она, твоя сестра… Как бы в доказательство ее горячих чувств, Кэрол роняет пепел с сигареты и прожигает пятно на стойке. Это было почти год назад, но я до сих пор не оправилась. Больнее всего оттого, что она утверждает, будто ничего не помнит. Я отвечаю, может быть, она ничего не помнит, потому что ничего и не было, а если даже и было, то чего ты от нее хочешь? Кэрол вздыхает и говорит, ничего, ничего, только посмотреть, как она танцует, она здесь и чудесно танцует, а потом я часто отвожу ее домой. Последняя реплика кажется мне несколько странной, такой странной, что я снисхожу до вопроса: ты делаешь — что? — хочу я знать. Кэрол делает надменное лицо, я вижу, что ты просто ничего не знаешь, о некоторых вещах Инес и правда ничего не помнит. Я неожиданно смеюсь, настолько абсурден наш разговор, но потом я смотрю на танцплощадку и вижу, что Инес куда-то исчезла, на краю круга танцевали только две незнакомые девушки. В центре площадки пусто, никто не осмелился войти в освещенный круг, как будто он принадлежал только Инес. Я огляделась, поискала ее глазами, теряясь в догадках, куда она могла деться. Меня внезапно охватывает страшная злоба на Кэрол, это она виновата, я раздраженно спрашиваю, не видела ли она, куда ушла Инес. Кэрол многозначительно оглядывается, потом отвечает, нет, она никуда не ушла, она стоит там, сзади, и пьет с каким-то типом. У меня нюх на Инес, я всегда ее отыщу. Эта мысль умиротворяет ее, она выглядит теперь как ученый, понимающий, что в своем деле он первый и разбирается в нем лучше всех других. Что это значит, с каким-то типом? Что, пришел Кай, спрашиваю я и оглядываюсь, едва не вывернув шею. Инес стоит рядом с каким-то потасканным парнем, которому можно дать и двадцать и сорок лет. Заметив мой взгляд, она подходит, держа в руке круглый стакан с виски. Я позволила себе еще выпить, мимоходом сообщает она, потом, наконец, замечает Кэрол и говорит: какая неожиданность, Кэрол. Я смотрю на нее, то, как она говорит с Кэрол, больше похоже на злобный рык, она сама это Замечает и берет себя в руки. Кэрол, это моя сестра, у нее был трудный день в редакции, мы решили устроить небольшой праздник, и, ну да, я тоже немного пьяна… Она теряет нить, но следующий глоток помогает, совсем немного, говорит она, смотрит на танцплощадку и строит огорченную мину, так как танцует безнадежный молодняк… Она выдыхает мне в лицо насыщенный алкоголем воздух, я непроизвольно отшатываюсь и, хотя это лишено всякого смысла, поправляю ее — у меня не было никакого тяжелого дня в редакции, нет, это был совершенно нормальный день. Так-так, говорит Кэрол и насмешливо смотрит на меня. Может быть, нам стоит пойти домой, предлагаю я. Инес отвечает согласием: точно, идем домой. Она обстоятельно устраивается на высоком стуле у стойки, покачнувшись усаживается и достает из сумочки красивую плоскую фляжку, признается, что совсем слетела с тормозов. Я заглядываю в ее сумочку и вижу, что там поблескивает мобильник, я спрашиваю: скажи, ты не будешь возражать, чтобы сюда приехал Кай, ведь он сможет нас отсюда забрать, не так ли? Позвони ему, ладно? Ой, да, говорит Инес и нажимает две кнопки, алло, кричит она, но потом вдруг начинает смущенно лепетать, да, точно, ты же знаешь, нет, в баре «Орион». Потом она долго молчит. Она оборачивается ко мне, он хочет поговорить с тобой, бормочет она и сует мне телефон; со мной? — растерянно спрашиваю я и дрожащими пальцами беру трубку. От меня не ускользает, с каким интересом всю эту сцену наблюдает Кэрол. Это ты? — спрашивает он, он говорит серьезным деловым тоном, но голос звучит так интимно, что я пугаюсь, в моем голосе нерешительность, когда произношу: да, алло, я здесь с Инес. Я просто исключаю Кэрол из списка, но она кажется самой себе непомерно важной, она стоит, сверкая глазами, приглаживая свою рыжую гриву, каким волнующим ей все это кажется, ну прямо как в кино. Я отхожу с телефоном в сторону, прячу маленький аппарат в волосах, встряхиваю головой, и она тоже тонет в них, я говорю по телефону в одиночестве, я приглушаю голос, как сделала бы, не будь вокруг ни одного человека, и спрашиваю: Кай, ты меня слышишь? Вечер, к сожалению, подходит к концу; я пытаюсь шутить и выглядеть бодрой, но до меня вдруг доходит, как я устала, я просто валюсь с ног. Она очень пьяная? — интересуется Кай, что, как мне думается, означает, может ли она идти? Знаешь, у меня нет никакой охоты опять работать извозчиком, да и потом сейчас у меня коллега, вот он, сидит рядом со мной, а потом мне надо еще проявить пленки, мне и в самом деле надо… ты не можешь просто взять и отвезти ее? Я объясняю, что не имею ни малейшего понятия, где Инес припарковала машину, и, кроме того, я потом не найду дорогу домой; правда, мы можем взять такси, и разговор, видимо, на этом можно было бы и закончить, у меня было оправдание, меня вдруг охватила неотвратимая зевота, да что там, мне даже лицо свело, но теперь начал говорить Кай, он говорил, говорил и никак не мог остановиться. Ему очень жаль, он чувствует свою вину за то, что у меня так безнадежно испорчен вечер, говорит он, что Инес позвонит ему завтра, мой бог, вырывается у него, я сыт по горло этими утренними звонками, этим детским лепетом, все это мне уже осточертело, параллельно я неудержимо зеваю, а он добивает меня своим нескончаемым агрессивным монологом. Я все понимаю, сдержанно говорю я, все еще зевая, но он продолжает: присмотри за ней, сейчас освобожусь и приеду за ней, если можно, побудь пока с ней, я только провожу коллегу, и, ах да, пусть она выпьет побольше воды, господи, я начинаю говорить как записной социальный работник, да, если хочешь знать, все это происходит не в первый раз. Разговор наконец подходит к своему логическому концу, я устало говорю, что мы возьмем такси, и Инес жалобно спрашивает: почему он не хочет приехать? Я вытаскиваю из кошелька две купюры — в пятьдесят и двадцать евро, вынужденно констатируя, что расстанусь с обеими, Инес выпила довольно много, а заведение оказалось не из дешевых. Как бы то ни было, денег у меня больше нет, задумчиво произношу я, нам придется зайти в банк, для Кэрол это звучит как волшебное слово, она поднимает свое словно сошедшее с полотна Тинторетто тело, сползает со стула и оповещает нас, что может отвезти Инес домой, при этом она смотрит на мою сестру такими глазами, словно готова ее пожрать; это странно, от Инес едва ли осталась половина, подумала я, и только потом поняла, что ревную. Едва ли можно поверить, что люди такие идиоты — не исключая, разумеется, и меня.

Инес заупрямилась, сначала она допьет стакан; только после этого она была готова идти; в ее случае это означало зигзагом пересечь зал точно посередине, и снова через танцплощадку, буркнула я, не могла пройти не так вызывающе? Я увидела, как поклонник Инес издевательски усмехнулся, это расстроило и разозлило меня, они знакомы, или просто он знает ее трудности. Кэрол, снова оказавшаяся на коне, сказала: ладно, пошли, уже все равно. Чтобы она не заблевала мне всю машину, сядь с ней, пожалуйста, и скажи мне, если что; я прошипела что-то в знак согласия, действительно, у Кэрол был такой голос, словно все происходящее доставляло ей неподдельное удовольствие, а может, я несправедлива к ней, она просто воодушевилась оттого, что снова была рядом с Инес. Холодный воздух ударил меня по лицу, как будто пощечину дал, я ощутила холод носом и губами, холод пополз по телу. У Кэрол была спортивная машина цвета бычьей крови с красно-коричневыми кожаными сиденьями — новенькая, как с иголочки. От Инес, которую я, как на буксире, втащила за собой на узкое заднее сиденье и которая тут же уронила голову мне на плечо, несло кислым запахом алкоголя, смешанным с удушливым запахом кожи, и я почувствовала себя в автомобиле, где Кэрол, в довершение всех бед, включила еще и отопление, как в чреве большого зверя, чудовища, переварившего Инес и принявшегося переваривать меня. Кэрол взглянула в зеркало заднего вида на мое искаженное от отвращения лицо и заметила: ты, кажется, не привыкла отвозить ее домой, да? Я, с трудом разлепив губы, ответила: нет, не привыкла, мы не виделись несколько лет, я не знала, что она изменилась, ну, в таком направлении. Вот уж никогда не думала, сказала Кэрол, когда мы остановились у светофора на ярко освещенном перекрестке, что свяжусь с алкоголичкой, нет, этого просто не должно было быть, она же была как мотылек, который все время тыкается в одно и то же стекло, она ничему не учится, но за это я ее и люблю. Светофор окрасил внутренность автомобиля в янтарные тона, других машин на перекрестке не было, голова Инес медленно сползла мне на колени, кожа ее светилась розовым, волосы красноватым, да и вся она выглядела какой-то неземной, этот вид, без сомнения, пришелся по нраву Кэрол, и, правда, наш шофер то и дело — через зеркало заднего вида — бросал отчаянные взгляды на ангельское личико моей сестрицы, но перестал это делать, увидев, как я по-обезьяньи копирую выражение любимого ею лица. Я вдруг говорю: ты неверно понимаешь слово «любовь», любовь — это что-то такое, что существует взаимно, у обеих сторон, то, о чем говоришь ты, в лучшем случае — плод воображения, в худшем — одержимость. Я смотрю на ее мощную спину, обтянутую подбитой мехом джинсовой курткой, вижу, как она пожимает плечами, потом делает неуловимое движение в сторону и, как заправский автогонщик, резко сворачивает влево.