Симеон Метафраст - Жизнь и деяния святого отца нашего Николая

• Название: Жизнь и деяния святого отца нашего Николая
• Автор: Симеон Метафраст
• Жанр: Религия

Из книги "Жития византийских святых". – СПб.: Corvus, Terra Fantastica, 1995. – с. 291-321. Пер. С.Поляковой.

---

Тут является игемон Евстафий. Но великий Николай не обратил на него внимания, не подошел к нему и даже оттолкнул, когда Евстафий хотел пасть к его ногам, и грозил обвинить перед императором, призвать против него Бога и причинить величайшее зло за то, что он столь несправедливо пользовался своей властью и совершил великие преступления. А того терзали стрекала раскаяния, и сердце жестоко грызла совесть, и слезами своими он будил сострадание, чистосердечно моля великого Николая примириться с ним. Он при этом слагал вину на Симонида и Евдоксия, первых людей в Мирах, но ложь его не скрылась от Николая, ибо святой доподлинно знал, что Евстафий был подкуплен и потому осудил на смерть невиновных. Стратилаты, тоже благодарные Николаю, прославляли устами своими великого слугу Христова и ему одному приписывали свое спасение. Затем они, удостоенные его божественных молитв и унеся их с собой как добрый дорожный запас, прибыли во Фригию. Совершив там все, что следовало и что приказал им император, мужи эти довольные вернулись в Византий. (33) Император и вельможи с почетом и роскошью принимают их, и отныне они становятся знаменитыми и славными во всем государстве, и им оказывают великий почет.

Но не суждено было, чтобы зависть снесла это и взоры злых стерпели; потому некие люди, придя к эпарху города, из-за того что те стратилаты попали в большую, чем они, честь, сплетают против них оговор: они, мол, замыслили какое-то зло, и их намерение чревато большими опасностями. “Стратилаты,— говорили эти клеветники,— как мы слышали, стремятся к перевороту и готовят заговор против императора”. Так оклеветав стратилатов и подкупив эпарха большим количеством золота, с его помощью отравляют они слух императора. Эпарх тотчас идет к императору и сообщает то, что от них слышал, уговаривая без расследования дела схватить стратилатов и заключить в темницу, “чтобы они,— говорил эпарх,— не могли привести свой замысел в исполнение”. Император последовал его совету и заключил стратилатов в темницу. Они же не знали, почему у них отняли свободу, ибо были далеки от каких бы то ни было злоумышлении.

Между тем прошло довольно времени, и зло, словно ему мало было достигнутого, довершает начатое. Стратилаты продолжали томиться в темнице. Клеветники же, видя, что время идет, в страхе, как бы какая-нибудь случайность не обнаружила их сговора и беда не оборотилась на них, снова идут к эпарху, требуя не оставлять так дела стратилатов, но наказать их по заслугам. Тот же, опасаясь, чтобы его не заставили вернуть золото, поскольку он не исполнил своего обещания, снова идет к императору, мрачным лицом и печальным взглядом показывает, что пришел как вестник несчастия, но вместе с тем стремится обнаружить свое попечение о его жизни, любовь к нему и преданность. Эпарх своими льстивыми речами пытается ввести императора в заблуждение и говорит: “Люди, владыка, злоумышляющие против твоего величества, хотя ты осыпал их милостями, и в темнице не отказались от своих замыслов, и никто из них не раскаялся; они и до сих пор придерживаются прежнего образа мыслей и не перестают строить козни. Теперь, если будет на то твоя воля, мы  их накажем по заслугам, в противном случае должно опасаться, как бы они не опередили нас и не нанесли нам вреда”. Эти слов встревожили императора и внушили ему опасения. Чтобы освободить ум свой от забот и в будущем не испытывать страха, он осуждает невиновных на смерть. Казнь была назначена на следующий день, ибо император вечером произнес свой приговор. Зловещий вестник казни приходит к тюремщику и объявляет ему решение императора. А тот, горько оплакав злосчастье узников, ибо был, очевидно, много человеколюбивее эпарха, а кроме того, успел уже стать им добрым другом, печально идет к ним и говорит: “О, если бы я не вел с вами бесед, и вы не пробыли здесь так долго, и я не делил с вами трапезы! Легче я перенес бы тогда несчастие, меньше страдал бы из-за разлуки с вами, и скорбь так не омрачала бы мою душу. Ведь завтра мы расстанемся друг с другом для последней и горчайшей, увы, разлуки, и я уже не увижу вас, которых люблю, не услышу ваших речей, не преломлю с вами хлеба, ибо вы приговорены к смерти. Если хотите сделать какие-нибудь распоряжения касательно своего имущества, час для того настал, иначе смерть может опередить вас”. Так он сказал в печали, горько оплакивая их казнь. Они же — что же делать в такой беде душе, не знающей за собой вины, заслуживающей смерти? — разорвали на себе одежду и в тоске терзали волосы, говоря: “Какой демон с завистью взглянул на нашу жизнь? Почему мы должны умереть как преступники? Какое заслуживающее казни деяние мы совершили?”. Они по имени окликали своих друзей, родных и близких, призывали Бога в свидетели совершающегося и уже представляли себе свою смерть.

Пока стратилаты так горько сетовали и оплакивали свою, увы, печальную долю, один из них, Непотиан, вспомнил, как Николай подал помощь трем мужам из Мир и избавил их от смерти, чудесно став их спасителем и добрым заступником. И вот, говоря про это между собой — ведь беда делает людей изобретательными и побуждает душу измышлять всевозможные выводы, они прибегают к заступничеству божественного Николая, сказав: “Господи, Боже Николая, некогда освободивший трех мужей от неправедной казни, ныне призри на нас, ибо среди людей у нас нет заступника. Вот сердце наше томится, и скорби его множатся, и некому избавить нас от этого испытания. Вот голос покидает нас еще до смерти, и язык пересох от пламени сердца, и мы уже не можем обратиться к тебе с мольбой: „Да предварят нас щедроты Твои, Господи", (34) не попусти несправедливости свершиться, не потерпи неправой казни. Избавь нас от руки тех, кто ищет нашей смерти, и поспеши на помощь, ибо утром мы должны умереть”.

Тот, кто милует боящихся его, как отец сыновей своих, вняв этой мольбе, посылает помощника, своего святого слугу. Ночью пречудный Николай во сне явился императору и сказал: “Император, немедля восстань ото сна и освободи из темницы трех заключенных там стратилатов, ибо их оклеветали”. Затем он рассказывает, какую несправедливость они терпят, и подробно повествует об их злосчастии, и грозит, если император не повинуется, воздвигнуть против него войну и погубить его злой смертью, чтобы свершилась над ним тягчайшая кара. Пораженный дерзкой речью мужа и тем, как он поздней ночью проник во дворец, император спросил: “Кто ты, осмеливающийся устрашать меня такими словами и грозить моему величеству?”. Он отвечает: “Николай из Мир”. Тотчас император, устрашенный видением, встает с ложа, а святой подобным же образом является во сне эпарху Авлавию и его также обвиняет в преступлении против стратилатов; когда эпарх, подобно императору, спрашивает, кто он, говорит: “Раб Христов Николай”. Авлавий проснулся и задумался над своим видением, пытаясь понять и природу его и что оно значит. Тут к нему является какой-то посланец из дворца и пересказывает сон императора, а эпарх передает содержание своего сна. Оба поражены этим удивительным чудом, и император, и эпарх, словно по уговору, видевшие одинаковый сон. Так как они не могут истолковать свое видение, император призывает из темницы стратилатов и, когда они предстают перед ним, говорит: “При помощи какого колдовства вы заставили нас увидеть сны, воздвигающие столь великую брань и столь страшные угрозы?”. Они же, не чувствуя за собой никакой вины, вопрошали друг друга знаками, знает ли об этом другой, и переглядывались в недоумении. Император, видя это, смягчается и, приблизившись, велит им отвечать. Глаза у стратилатов наполняются слезами, и они с воплем говорят: “Мы, о император, не сведущи в волхвовании и не замышляли никакого зла против твоего величества, свидетель тому всевидящее око Господне. Если же  это не так и мы повинны в злых умыслах против тебя, пусть не будет нам, о император, милости, заклинаем тебя Троицей, пусть не пощадишь ты нашего рода, произнеся приговор, если это возможно, тягчайший смертного. Нам, о самодержец, отцами заповедано чтить императора и выше всего ставить верность ему; преступающего же это правило строго наказывать и обходиться с ним как с врагом. Так что мы, не щадя своей жизни, о император, заботились о твоей безопасности, а потому ждали щедрого воздаяния твоей десницы. Всякий раз, как вражеская рука грозила твоему величеству и время требовало доблестных людей, ты, презрев других, облеченных равной с нами честью, выбирал, увы, нас и нам поручал отражать твоих врагов. Мы охотно повиновались твоему приказу, принимая на себя этот труд и с Божией помощью успешно воздвигая против врагов твоих свою доблесть, что, я уверен, подтвердят все. Ныне зависть вооружила против нас то, что прежде служило причиной нашего благоденствия, и мы признаны виновными и, увы, как ты видишь, ждем самого страшного наказания. Так что доказательство нашей преданности тебе, о император, стало для нас причиной тягчайшей кары, и вместо ожидаемой славы и справедливого воздаяния мы страшимся за свою жизнь и ждем наказания за последний и злосчастный свой подвиг. Как, о солнце, как, о справедливость, вы можете взирать на это!”.