Юрий Иванов - Камикадзе. Пилоты-смертники

• Название: Камикадзе. Пилоты-смертники
• Автор: Юрий Иванов
• Жанр: О войне

---

"Мы делаем то, что лучше всего защитит отечество", — эта мысль прослеживается во многих письмах молодых камикадзе. Они искренни в своих чувствах и одновременно наивны, но догадываются об этом: "Невинная молодежь, мы мало знаем о делах в мире…"

Тем не менее им не откажешь в умении мыслить и делать правильные выводы: "Нет абсолютно никакой причины тратить мою жизнь", "Все мои друзья погибли напрасно…", "Мы все подобны заключенным, приговоренным к смерти". Но это именно так. Они идут на смерть и говорят так, как чувствуют и понимают.

У этих мальчишек — заложников собственной военщины — трезвый проницательный ум, и они способны, анализируя происходящее, заявить: "Кто может сказать, что атомная бомба более гуманна?"

Трагедия одного поколения

"И сказал Самсон: умри, душа моя, с филистимлянами! И уперся всею силою, и обрушился дом на владельцев и на весь народ, бывший в нем. И было умерших, которых умертвил Самсон при смерти своей, более, нежели сколько умертвил он в жизни своей". — Так рассказывает Библия о подвиге ветхозаветного героя Самсона, вероятно, одного из первых, кто воспользовался самопожертвованием для уничтожения врага.

В анналах военной истории можно встретить немало примеров использования тактики, основанной на презрении к смерти. Вспомним, к примеру, царя Леонида и его спартанцев. В истории Японии особенно много подобных примеров, так как для японцев долг традиционно превыше всего — даже жизни.

И все же самоубийственные атаки камикадзе не имеют аналогов в мировой истории. Самоубийственные поступки прошлого всегда происходили внезапно. Героям, их совершившим, не хватало времени сосредоточиться и собраться с духом. Совсем другое дело с камикадзе. Их смерть планировалась заранее. Они к ней готовились и даже знали, когда уйдут в последний полет.

После капитуляции страны многие японцы решительно отвергли тактику камикадзе, подвергнув жесткой критике ее инициаторов. Одним из оппонентов стал бывший премьер-министр Японии адмирал Судзкуки Кантаро. В японо-китайскую войну при проведении одной из дерзких операций, блестяще воплощавшей традиционное для самураев презрение к смерти, ему довелось командовать группой торпедных катеров. Боевой адмирал, сам смотревший смерти в глаза, так оценивал камикадзе и их тактику:

"Дух и подвиги пилотов-камикадзе, безусловно, вызывают глубокое восхищение. Но эта тактика, рассматриваемая с точки зрения стратегии, является пораженческой.

Способный командир никогда не прибегнет к таким чрезвычайным мерам. Дерзкая попытка блокировать Порт-Артур во время русско-японской войны не была одобрена до тех пор, пока не доказали, что существует реальная возможность спасти матросов. Их единственная задача состояла в том, чтобы затопить старые корабли у входа в залив. Командующий отказывался дать разрешение на проведение операции до тех пор, пока его не заверили, что моряков с кораблей подберут спасательные лодки. Вот пример хорошего командира.

Другой пример — карликовые подводные лодки, атаковавшие Пёрл-Харбор в начале войны. Адмирал Ямамото не утвердил бы их участие в операции, если бы ему не доказали, что у подводников был по крайней мере хоть какой-то шанс возвратиться назад.

С другой стороны, атаки камикадзе выполнялись безо всякой надежды на возвращение. Они — яркое свидетельстве нашего страха перед неизбежным поражением, когда не было никаких других возможностей изменить ход войны. Воздушные операции, которые мы начали проводить на Филиппинах, не оставляли возможности уцелеть. После гибели опытных летчиков в самоубийственные атаки приходилось бросать менее опытных, и в конце концов тех, кто вообще не имел никакой подготовки".

Еще более резко оценили самоубийственную тактику камикадзе гражданские лица. Один из них, доктор Судзуки Дайсетсу, видный и авторитетный проповедник дзен-буддизма, заявил: "Недавняя война должна быть рассмотрена с различных углов. Специального отношения требуют определенные ее черты, свойственные только Японии. Одним из проявлений этих особенностей является создание подразделений специальных атак…

Японскую армию вдохновили некоторые германские идеи, в том числе мысль о том, что война — это разрушение. Военный потенциал врага, какой бы он ни был, должен быть разрушен…

Война — это столкновение двух сил. Враждебная сила должна быть уничтожена как можно скорее. Поэтому солдаты не должны рассматриваться с точки зрения своего человеческого существования, но исключительно как средство разрушения…

Камикадзе как раз и появились в результате подобного взгляда!.. В дело были пущены специальные фразы типа "наивысшая цель нашей страны"…

Профессионалы-военные все время старались уберечь от специальных атак членов собственных групп, наиболее подготовленных летчиков. Первыми они бросали в жерло битвы не членов своей клики, а гражданских непрофессионалов — недавних выпускников школ и университетов.

Печальнее всего то, что японские военные обычно были атеистами в своих взглядах. Во флоте ли, в армии — они бесконечно повторяли синтоистские высказывания типа "божественная слава его величества", "божественная нация", "священная война" и тому подобные фразы. Однако они игнорировали такие действительно общечеловеческие понятия, как любовь, гуманность и добро, или пренебрегали ими.

Синтоизм наполнен богами войны, но в нем нет места богам или богиням любви. Эти военные боги — следствие японской замкнутости… Они не дают жизнь, они только забирают ее.

Полагая, что разрушение является единственным методом ведения войны, ставилась цель убивать врага любым способом. Неизменная мысль военных — "смысл жизни состоит в том, чтобы умереть, подобно истинному самураю". Атаки камикадзе, продукт этих двух феодальных концепций, обеспечивали максимальную эффективность действий человека и оружия. А профессиональные милитаристы ловко использовали преимущества сложившейся ситуации".

Доктор Судзуки не только осудил японскую военщину, организовавшую и направлявшую атаки смертников. Он также выступил в целом против японцев, утверждая, что тактика камикадзе является следствием их ненаучного мировоззрения.

Он утверждал, что ненаучное мышление японских военных привело к рождению самоубийственной тактики. "Далекая от того, чтобы ею гордиться, она должна остаться позором японцев", — заявлял Судзуки.

С интересными наблюдениями выступил Ватанабе Казуо из Токийского университета:

"Некоторые из знакомых мне молодых людей были зачислены в подразделения специальных атак… Когда их направили на фронт под звуки медных труб, или когда уже в солдатской форме с ними обращались грубо как с представителями интеллигенции, они лишь говорили себе: "Поживем — увидим!" Или когда их принудили стать добровольцам и-камикадзе и они прошли подготовку, чтобы занять место профессионалов — они утешали себя: "Поживем — увидим!"

Все их поведение основывалось на подобном стоическом отношении. Я уважаю их за этот дух и восхищаюсь людьми, которые были способны вынести все это.

Наша молодежь не могла выразить свое возмущение против обстановки, которую мы, старшее поколение, создали. Но они инстинктивно протестовали и отстаивали то, что считали правильным. Если сегодня пережившие войну камикадзе смущены мыслями о том, что путь, по которому они шли, был неверным, то это не что иное, как суждения, вынесенные исходя из свершившегося позднее. А в то время те, кто имел отношение к камикадзе, руководствовались больше интуицией, чем разумом".

Некоторые японцы отметили тот факт, что духовная сила нации проявляет себя вспышками, но в течение достаточно продолжительного периода она убывает и становится слабой. Характерный пример — атаки камикадзе. Соответственно делался и вывод: духовные основы нации должны быть более прочными, не подверженными кратковременным «приступам» героизма.

Автор одной из книг о японском национальном характере Осима Масанори также не мог обойти тему камикадзе:

"Когда нация переживает кризис, то возникает потребность в незамедлительном действии. В это время ее достоинства и недостатки становятся заметными и явными проявляется настоящий характер народа. Верность императору и патриотизм — реальные добродетели нашей нации — проявились в полной мере. Эти добродетели воплощены в выдающейся доблести наших пилотов-камикадзе.

Часто утверждают, что японцы превосходят другие нации по своей верности и храбрости. Для них смерть лишена страха и ужаса. Поэтому храбрость японцев на поле боя выступает как свидетельство подобного отношения к смерти. В этом состоит сильная сторона японского характера. Но в этом кроется и его слабость, так как японцы склонны относиться несерьезно к своим жизням и всегда готовы умереть. Храбрость для них очень часто — дело импульса, а не тщательно обдуманного и вызревшего решения.