Бернард Корнуэлл - Честь Шарпа

• Название: Честь Шарпа
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Исторические приключения

Ричард Шарп и битва при Витории, февраль-июнь 1813 г

---

Сержант Патрик Харпер председательствовал. Рядом с ним, великолепная, во всем белом, в фате из белого шелка, захваченного во французском обозе, сидела Изабелла. На шее у нее было бриллиантовое ожерелье. Шарп сомневался, позволит ли ей муж надеть его снова — по крайней мере до тех пор, пока они не окажутся вдали от воров британской армии.

Шарп никогда не видел человека, столь напуганного как Харпер. Он дрожал в соборе. Шарп дал сержанту два больших стакана виски, но даже они не убили его страх.

— Это смешно, сэр! Жениться.

— Таковы женщины, Патрик.

— Почему для этого им нужны мы? Почему не проделают все сами, а потом просто расскажут нам? Христос!

— Ты действительно уверен, что хочешь довести это до конца?

— Разве я могу подвести ее? Конечно я сделаю это! — Он был возмущен. — Просто я не обязан радоваться тому, что я делаю!

Теперь он наслаждался. Он был пьян, наелся лучше, чем может себе позволить солдат, и сидел рядом с симпатичной, беременной, темноглазой девочкой.

— Это удивительно, — заметил капитан Д’Алембор, — как она держит его в руках.

Шарп улыбнулся. Он снова был майором — восстановлен в чине и временно командует Южным Эссексом. Командование могло быть только временным. Он не прослужил достаточно долго в майорском чине, чтобы получить следующий, так что он должен ждать вместе со всеми, кто заменит подполковника Лероя.

Веллингтон, разъяренный разграблением обоза до того, что почти лишился дара речи, приберег похвалы для Шарпа. Инквизитор, чьи синяки объяснялись падением с лестницы, предоставил Generalissimo список людей, которые поддержали мир с Францией. Их уже навестили и им пришлось выслушать кое-какие аргументы, которые были не совсем угрозами, но немногим от них отличались.

Инквизитор предложил другое объяснение смерти маркиза — объяснение, выслушанное в тишине испанскими офицерами, специально собранными, чтобы услышать это. Они смотрели на Шарпа, на Веллингтона, и некоторые, увидев в этом злую шутку, смеялись.

Маркиза, которая заставила Веллингтона улыбнуться сквозь гнев, забрала свои сокровища из дома инквизитора. Ей обещали охранную грамоту как только дороги к границе будут очищены от последних французских гарнизонов. Веллингтон, как всегда снисходительный к женской красоте, выслушал ее отчет о Договоре и вознаградил за предательство, вернув все ее богатства. Она вернется домой, а Шарп вернется туда, куда должен вернуться — к своим людям.

Он пировал с ними этим вечером, произнес смутивший новобрачных тост, и смеялся, когда они приветствовали маркизу и, глядя на ее откровенное платье, просили ее попрыгать вверх-вниз. Теперь, стоя на лестничной площадке с капитаном Д’Алембором, он чувствовал волну теплого чувства к этим солдатам, жизнь которых была настолько тяжела и почти лишена удовольствий, и мало кто умел, как они, принимать и тяготы, и удовольствия во всей полноте. Он посмотрел на капитана Д’Алембора.

— Зачем я вам понадобился?

— Мы просто подумали, что вы рано ляжете спать, сэр. Думаю, вы могли бы захотеть произнести еще один тост.

Шарп засмеялся. Он шел вниз по лестнице и слышал приветствия и смех его людей, видел напуганного владельца гостиницы, который вздрагивал каждый раз, когда билась новая тарелка или стакан, он подошел к главному столу, взял бутылку шампанского, улыбнулся Ангелу, которому отвели почетное место, затем возвратился к лестнице.

— Куда вы идете, сэр? — крикнул кто-то.

Он не ответил, вместо этого просто помахал бутылкой и взбежал по лестнице, прыгая через две ступеньки, и приветствия, насмешки, и свист летели ему вслед, много чего было высказано о нем, а наверху он обернулся, поднял бутылку и поклонился им. Он дождался тишины, для чего понадобилось много времени, но наконец лица обратились к нему, красные от выпитого и ухмыляющиеся майору, который восстал из мертвых, чтобы вести их к победе.

Он задавался вопросом, что он должен сказать. Веллингтон в гневе на солдат, которые разграбили обоз, назвал свою армию «отбросами общества». Шарп громко рассмеялся. Он гордился ими.

— Баталь-ооон! — Он сделал паузу. Они ждали. — Утренняя поверка в семь часов, женатые мужчины тоже. Доброй ночи.

Он повернулся, смеясь, и их оскорбления преследовали его до двери комнаты.

Он вошел внутрь. Первое, что он увидел, была пара туфель, лежащих на боку. Рядом с туфлями было кремовое платье, брошенное на пол.

Она была в постели. Она улыбнулась шампанскому, затем ему, и Ричард Шарп, опираясь на запертую дверь, думал, что это и есть то, что вело его через всю Испанию в этот город. Эта женщина, изменчивая как сам грех, которая любит и предает его в одно и то же время. Она была столь же верной, как утренний туман, столь же крепкой, как штык, а значит, самой подходящей наградой для солдата.

Он отстегнул свой палаш, прислонил его к стулу и сел на кровать. Маркиза притянула к себе его лицо поцеловала и взялась за пуговицы его куртки. Она была Золотая Шлюха, она была враг, и она знала, что этот человек, если ее жадность потребует, отдаст ей свой меч, свои силы и даже свою жизнь. Он отдаст ей все, что имеет, кроме одной маленькой вещи, которую она хотела; одну маленькую вещь она не может у него отнять — честь Шарпа.

ИСТОРИЧЕСКИЙ КОММЕНТАРИЙ

«Захваченные богатства, — писал Чарльз Оман в своей великой «Истории Пиренейской войны» — были столько велики, что ни одна европейская армия никогда не захватывала подобных… со времен Александра Македонского, разграбившего лагерь персидского шаха после сражения при Иссе».

«Многие из наших людей, — писал комиссар Шуманн, — и особенно те, кто нашел алмазы, стали богатыми людьми в тот день».

Эдвард Костелло, стрелок, считал, что он взял приблизительно тысячу фунтов в вечер сражения, чему помогли «несколько сильных ударов прикладом винтовки».

Грабеж Витории был действительно потрясающим. В военном смысле добыча тоже была огромна: французы сохранили две пушки из ста пятидесяти одной, и из двух спасенных пушек одну французы потеряли во время отступления. Но солдат интересовали не пушки.

Никто в действительности не знает стоимости награбленного. Я подозреваю, что пять миллионов фунтов — низкая оценка, возможно, это были семь миллионов. В переводе на сегодняшние деньги это составляет 154 000 000 фунтов (234 000 000 долларов). Большая часть добычи была в таких «неликвидных» предметах, как картины Рубенса, хотя даже их использовали как брезенты. В конечном счете картины были возвращены и некоторые из них преподнесены Веллингтону реставрированным королем Фердинандом VII; их можно видеть в Стрэдфилд Сэйе или в доме Эпсли в Лондоне. Один объект так и не был возвращен никогда — корона Испании.

Часть добычи было нетрудно продать, и не только золото. Шуманн, немецкий офицер в армии Веллингтона, бывший одним из немногих мужчин, наслаждавшихся банкетом победы в гостинице, особенно отметил множество захваченных женщин, некоторые из которых были одеты в пошитые на заказ мундиры кавалеристов. Шуманн, у которого был свой особенный взгляд на участие женщин в кампании, отметил, что во время грабежа французские женщины инстинктивно искали солдат противника, которым в обмен на защиту предлагали свою преданность. Тем, которые, как Маркиза, хотели возвратиться во Францию со своим имуществом, были даны охранные грамоты и эскорт. Слова «Мы — бродячий бордель» были переданы Веллингтону захваченным французским офицером.

Сам Веллингтон считал, что британские солдаты захватили ценностей на один миллион фунтов в золоте (а они были лишь третьими на стоянке обоза — после бегущих французов и граждан Витории), в то время как он для военной казны реквизировал только сто тысяч серебряных долларов. Среди других трофеев был серебряный ночной горшок короля Жозефа (все еще используемый, но для того, чтобы из него пить, полком кавалерии, который захватил его), а также маршальский жезл Журдена, который Веллингтон отослал принцу-регенту. Принц сделал ответный подарок: «Вы послали мне жезл французского маршала, а я посылаю вам жезл маршала Англии». За исключением того, что никаких жезлов в Англии не было, его пришлось специально создавать — и таким образом Веллингтон стал фельдмаршалом.

Это был чрезвычайно несчастный фельдмаршал после одержанной им победы. Он был возмущен солдатами, разграбившими обоз, и называл их «отбросами общества», за что его критикуют до сих пор. Многие из его солдат таковыми несомненно и были (но ни в коем случае не все), и те, кто цитирует фразу как свидетельство того, что Веллингтон презирал солдат, которые сражались за него, обычно забывают, что он любил добавлять: «…но замечательно, каких прекрасных товарищей мы сделали из них». У Веллингтона была причина сердиться (он надеялся использовать французские сокровища, чтобы заплатить за кампанию), но в защиту «отбросов» можно сказать, что вряд ли хоть один солдат, которому платили шиллинг в день, мог бы устоять перед целыми полями золота, которые ждали их к востоку от Витории. И все же многие устояли; некоторые полки выполнили приказ и прошли мимо обоза, так что у меня нет никаких оправданий для Шарпа и Харпера.