Даг Батчелор - Самый богатый пещерный человек

• Название: Самый богатый пещерный человек
• Автор: Даг Батчелор
• Издательство: «Источник жизни»
• Жанр: Религия
• Год: 2010
• ISBN: ISBN 978–5–86847–699–0

Отец этого подростка был миллионером, а мать работала в шоу–бизнесе, так что у Дага Батчелора было все, что можно купить за деньги, все, кроме счастья. Он дрался в школе, употреблял наркотики и всерьез подумывал о самоубийстве.

Повзрослев, Даг опротивел самому себе. Он был убежден, что жизнь не имеет смысла, поэтому стремился развлекаться и получать как можно больше удовольствий. Но его искания на этом не закончились, и, хотя отец Дага владел яхтой, самолетом и собственной авиалинией, было время, когда молодой человек искал пищу в мусорных баках. Счастье, к которому он стремился, ускользало от него, пока однажды домом Дага Батчелора не стала пещера: именно там он начал читать запыленную Библию, оставленную в пещере в горах возле Палм Спрингз его предшественником — таким же, как и он, искателем счастья.

История Дага Батчелора в изложении М. Такер

---

— Поскольку я всем сердцем верю в это, я завещал тебе все свои книги, — сказал пастор Джо. — Пойдем, я покажу тебе библиотеку.

Мы поднялись и вместе с женами прошли в его кабинет. Там аккуратными рядами выстроились полки с книгами. Я тихонько присвистнул. Здесь хватит книг на три жизни!

— Откуда их так много? — спросил я.

— Да отовсюду. Не забывай, что я был служителем больше шестидесяти лет. За это время много можно насобирать.

— А еще он был президентом миссии и много путешествовал, — добавила миссис Филипс. — Куда бы Джо ни поехал, он везде покупает новую книгу.

— Сколько вы здесь пробудете? На субботу останетесь? — спросил пастор.

— Да, в субботу мы будем здесь, а в воскресенье на рассвете выезжаем, — ответил я.

— Хорошо. Тогда почему бы тебе не сказать проповедь? Все твои друзья захотят увидеть и услышать тебя.

— С радостью, пастор, — заверил я его.

Проведя замечательную субботу с друзьями, мы вернулись в Нью–Мексико, чтобы продолжить работу среди навахо. Пару недель спустя пришло известие, что пастор Филипс умер. Он упал с кровати ночью и был слишком слаб, чтобы встать. Жена попыталась поднять его и уложить обратно в постель, но не смогла.

— Не волнуйся, милая, — сказал он. — Просто накрой меня здесь, на полу. Мне тут удобно.

Она накрыла его, надеясь утром позвать кого–нибудь на помощь, но к тому времени пастор Джо уже умер. Я был рад, что две недели назад повидался с ним.

Несколько дней спустя зазвонил телефон.

— Это Ричард Шварц, секретарь конференции в северной Калифорнии, — сказал голос. Я вспомнил, что пару раз встречал этого человека.

— Даг, мы слышали о вашей успешной работе среди навахо и хотели узнать, могли бы вы приехать в северную Калифорнию в качестве пастора и евангелиста. Скажите, вас это интересует?

Интересует ли это меня! Да у меня и дом, и друзья в северной Калифорнии. Это было бы так хорошо, что мне даже не верилось, но я постарался, чтобы мой голос не звучал чересчур взволнованно.

— Вы имеете в виду какую–то определенную церковь? — спросил я.

— Пожалуй, да, — ответил он, — мы рассматриваем несколько общин. Одна из них в маленьком городке Ковело. Наверное, вы о нем никогда не слышали.

У меня закружилась голова. Из ста тридцати адвентистских церквей, расположенных в северной Калифорнии, именно в этой я больше всего на свете хотел бы быть пастором!

Карин шепнула мне:

— Скажи «да»!

И хотя решение в общем–то уже было принято мной, я знал, что все же нужно спросить Господа.

— Мы обсудим предложение и помолимся, — сказал я. — Свяжемся позже.

Моя жена произнесла:

— Пока ты помолишься, я соберу вещи.

Если это не чудо, тогда я вообще не видел чудес! Мне нужна была именно такая община, как в Ковело, — там люди видели, что я зачастую не знаю, как нужно поступить, но все равно меня любили. Наши давние друзья будут счастливы, если я вернусь к ним в качестве пастора.

Когда я наконец попал туда, то обнаружил, что очень многого не знал о пасторской деятельности — даже не умел проводить совет церкви. Я вносил предложения и сам их поддерживал! Но люди терпели меня и любили, несмотря на все это. С Божьими благословениями община росла и процветала. Мы купили соседний участок и сделали пристройку к зданию церкви.

Помимо совершения пасторского служения от меня также ожидалось проведение евангельских кампаний. Свою первую кампанию я провел непосредственно в Ковело.

В первый вечер было около ста человек, и посещаемость была хорошей на протяжении всей программы. По ее завершении двенадцать человек встали на сторону Христа и были крещены в том же году. За время моего короткого пасторского служения община в Ковело выросла с восьмидесяти шести до ста двенадцати членов.

Евангелизм начал занимать все больше моего времени, и в конце концов я обратился с просьбой освободить меня от пасторских обязанностей, чтобы я мог все время посвятить программам. Недавно, снова приехав домой, в Ковело, я произнес проповедь в субботу утром. Глядя на общину, я видел много дорогих мне людей. Чар была одной из первых, с кем мы познакомились, переехав в этот город. В те дни, как и мы, она была хиппи. Я пригласил Чар на программу, и она вскоре крестилась, как и ее мама Полин.

Уступив мольбам бабушки, внучка Филипсов Эдвина посещала кампанию, и теперь она верный член церкви. Миссис Филипс постоянно повторяла: «Если бы Джо видел, что ты вернулся пастором в церковь, которую он построил, он был бы рад за тебя! Если бы Джо знал, что его внучка приняла крещение после твоей программы, он был бы счастлив!» После этих слов она всегда плакала.

А вот Том. Он вырос в адвентисткой церкви, но в молодости ушел из нее и почти тридцать лет посещал пресвитерианскую общину. Когда началась евангельская программа, он постоянно приходил и был первым, кого я в своей жизни крестил. Теперь Том ведет субботнюю школу. Он женился на матери Чар.

А Марта! Едва я увидел ее, как в моей памяти всплыли приятные воспоминания. Это длинная история, но, думаю, ее стоит рассказать. У меня смешанные чувства по отношению к пасхальным богослужениям, которые проводят на рассвете, и, тем не менее, я решил сходить. Мы хорошо пообщались с другими служителями города, а история воскресения Христа никогда мне не надоедает. Меня попросили совершить утреннюю молитву, поэтому я надел костюм и галстук и поехал в центр.

После служения я сел в машину и поехал домой, но возле Скинии Веры пятидесятников испытал сильное побуждение остановиться и зайти туда. Я чувствовал, что должен проповедовать там в тот день. «С какой стати мне это делать? — спросил я сам себя. — Я пастор адвентистской церкви».

И я поехал дальше. Но меня не оставляло сильное чувство, что я не повиновался Богу, поэтому я развернулся и поехал обратно. «Откуда мне знать, что это не мое собственное больное воображение? — я продолжал спорить с самим собой. — Я что, должен зайти в церковь, пройти по проходу и сказать пастору: «Господь велел проповедовать здесь сегодня утром, поэтому вы можете садиться»? Это, должно быть, просто усталость!» И я снова проехал мимо.

Не помню, сколько я кружил на машине, споря с собой и молясь о водительстве Божьем. Наконец я поехал домой завтракать, снял там галстук, положил его на комод, подошел к холодильнику и достал банан, но побуждение вернулось, и я почувствовал, что убегаю, как Иона. «Что ж, Господи, мне это непонятно, но, думаю, придется поехать». Итак, я снова надел галстук и направился к двери.

— Ты куда? — спросила Карин.

— В церковь, — ответил я. На что моя жена всего лишь сказала:

— Да?

Она не удивилась, потому что я часто поступал странно. Припарковав машину у Скинии Веры, я вошел и увидел, что служение идет своим чередом. Пастор как раз пригласил собрание встать на колени и помолиться перед проповедью об излитии Святого Духа. Я незаметно прошел на последний ряд и склонил колени.

В пятидесятнической церкви молятся не так, как в большинстве других конфессий. Здесь молитвы длинные, и верующие не просто молча, в своем сердце обращаются к Богу, а вслух: некоторые молятся громко, другие бормочут, а некоторые говорят на иных языках. Мне показалось, что женщина, молящаяся рядом со мной, упоминала японские мотоциклы. Что касается меня, я просил Бога показать мне, Он ли привел меня сюда или это просто мое воображение.

И вдруг у меня появилась мысль, что, когда закончится молитва, пастор предложит мне произнести проповедь. «А что же я скажу?» — подумал я, стоя на коленях. Тогда будто кто–то дал мне проповедь о Марии Магдалине, символизирующей церковь. Вся проповедь просто пришла ко мне!

Молитвы звучали все громче и громче, а потом, по мере того, как люди один за другим стали занимать свои места, начали стихать. Я встал с колен и сел на свое место. Тогда пастор Рей Халл сошел со сцены и, посмотрев прямо на меня, сказал:

— Я вижу, что сегодня с нами брат–адвентист, пастор. У вас есть сегодня утром несколько слов о Господе?

Я понял, что он имеет в виду. «Есть ли у вас свидетельство?» Мое сердце учащенно забилось, но, вставая, я изо всех сил попытался скрыть свое волнение.

— Пастор, вы знаете, что мы, проповедники, не можем просто сказать несколько слов. — Я улыбнулся и хотел было садиться, но пастор Халл произнес.

— Тогда почему бы вам не выйти за кафедру и не сказать проповедь?

Мое сердце готово было выскочить из груди, и я подумал: «Этого не может происходить на самом деле». Идя вперед с Библией в руке, я еще никогда не был так уверен, что нахожусь именно там, где хочет меня видеть Бог, потому что Он привел меня в эту церковь таким удивительным образом. Я знал, что Господь поддержит и даст, что сказать.

Счастье наполнило мое сердце, когда я подошел к кафедре и открыл Библию на восьмой главе Евангелия от Иоанна. Казалось, все было подготовлено заранее. Я начал говорить о женщине, взятой в прелюбодеянии, и слова просто лились рекой практически без каких бы то ни было усилий с моей стороны. Люди часто говорили: «Аминь», «Слава Богу!» и «Проповедуй, брат!» Это согрело мое сердце и показало мне, что аудитория внимательно слушает. (Хотелось бы, чтобы в адвентистских церквах такого было побольше).