Бель де Жур - Интимный дневник. Записки Лондонской проститутки

• Название: Интимный дневник. Записки Лондонской проститутки
• Автор: Бель де Жур
• Жанр: Эротика

Бель де Жур - в переводе с французского "дневная красавица", литературный псевдоним элитной лондонской проститутки. Ее блог вызвал бурю эмоций у читателей и позже стал книгой, в которой она рассказывает свою историю.

Пылкая, но рассудительная молодая англичанка, окончив университет, приезжает в Лондон и, не найдя работы по специальности, устраивается в агентство интимных услуг девушкой по вызову. С юмором и предельной откровенностью она описывает подробности личной жизни - спортзал, пабы, трусики, макияж, умные книжки и, конечно, многочисленные мужчины, такие же жадные до сексуальных развлечений, как и она.

---

mardi, k 16 mars

Позвонил H.

—   Что-то давненько тебя нигде не видно.

—   Да.

—   У тебя все в порядке?

—   Все хорошо.

—   Врешь, как всегда. — И он был прав, как всегда. — Давай выкладывай, как дела.

—   Не знаю, что сказать. Ну, во-первых, похоже, насту­пила настоящая весна. Гуляла по набережной, светило сол­нце, и мне вдруг пришло в голову, что год назад я тоже гуляла, только не одна, а с человеком, которого любила и думала, что выйду за него.

—   Как интересно. Я как раз тоже думал сегодня про свою бывшую.

Это он про ту, которая бросила его ни с того ни с сего и даже не попрощалась как следует.

—  Если хочешь, я заеду. — Я глубоко вздохнула. — По­нял, буду через десять минут.

Через десять минут раздался короткий стук, и Н. сам отво­рил дверь. Я сидела на диване, и вид у меня был мрачный.

—  Ну-ну, красавица, — сказал он и провел рукой по моим волосам. — Слушай, давай-ка прошвырнемся куда-нибудь, перекусим, туда-сюда!

Аппетита у меня не было. Но мы все равно отправи­лись.

—   Ну вот представь, если б ты могла встретить своего с какой-нибудь там, ну кто там у него теперь есть, не знаю, — сказал Н., поедая салат и запивая его пивом, когда мы уже сидели в каком-то отвратительном ресторане, — какой она должна быть, как ты думаешь?

—   Толстая, — сказала я.

—   В моем случае я бы хотел, чтобы она была с каким-нибудь неотразимым красавцем — но при одном условии: чтобы он был импотент.

—   Нет, не толстая. Глупая, как курица.

—   Такой красавец-раскрасавец, но импотент, и чтоб теща у него была мегера.

—   Глупая, как пробка, и чтоб от нее чем-нибудь воняло, помойкой.

—   О, это просто замечательно. Вот еще что. Импотент, злая теща, и еще, чтоб не разрешала ходить на работу: мол, сиди и работай дома.

Он допил свое пиво и принялся за мою кружку, кото­рую я едва пригубила.

—  Чтоб была круглая дура, воняла помойкой и ничего не понимала в музыке, слушала всякую дрянь.

Я хотела было потребовать свое пиво назад, но было поздно: задрав голову, он уже допивал остатки.

—  Вообще-то, последнее надо вычеркнуть, его абсолютно не интересуют девушки с дурным вкусом, особенно к му­зыке. Он в первую очередь проверил бы, какой у нее вкус.

Н. поднес кружку ко рту, чтоб проверить, много ли там еще осталось капель.

—   Импотент и лысый.

—   Мой станет лысым лет через пять. Хочется верить в это. Я должна в это верить, ничего не остается.

—   Импотент, лысый и постоянно ей изменяет.

—   Дура, воняет помойкой, а в постели — как бревно.

—   Как бревно в постели. Вот тут-то мы добрались до самой сути. — Н. улыбнулся. — Лысый, импотент и не же­лает трахать ее пальцем.

—   Ты что, серьезно? Ей это нравится?

—   О да, — сказал он. — Я, что, никогда не рассказывал? Пальцем и огурцом... Одновременно.

—   Зря ты не фотографировал. Дурак.

—   Мы с ней всегда говорили, если у нас все будет плохо, если она не сделает карьеру, денег мы заработаем, сняв кино.

—   Гениально. Неудивительно, что ты запал на нее.

Я провела пальцем по влажной картонной подставке для кружки.

—   Дура набитая — и не просто головкой убогая, но тре­щит, не переставая, и никак не заткнется, а вдобавок спит с одним из его братьев.

—   С которым?

—   Неважно. Нет, лучше не с братом. С его папашей.

—   И от нее все еще пахнет помойкой, верно?

—   Абсолютно.

—   Лысый, импотент, не хочет трахать пальцем и коро­тышка.

—   Подумаешь, коротышка, что тут особенного? — У меня у самой голова не так далеко от земной поверхности, и мне не кажется, что это как-то снижает достоинство и ценность человека. Зато голова у меня не кружится, когда я быстро встаю. Так-то вот.

—   Ничего. Просто я хотел сказать, что она высокого роста. Я просто хочу, чтоб она как можно чаще имела возможность смотреть на него сверху вниз и видеть эту его лысину.

Он подумал и поставил мою кружку обратно, где она стояла с самого начала.

—   Ну, тогда ладно. — Я улыбнулась. — Все еще скучаешь по ней?

—   Черт побери, еще как! А ты все еще в него влюблена?

—   Что там говорить, ты и так знаешь.

—   Мне кажется, это несколько странно, — сказал он. — Теоретически я с ней покончил, но если это действительно так, надо, вероятно, сделать усилие и завести себе другую женщину, может, и не одну — а я от них бегаю.

—  О, я знаю эту стадию, — сказала я. — У меня другая, это скорее «полный саботаж перспективных вариантов». Не говоря уже о том, что я просто боюсь: ну как он вернется, когда у меня кто-нибудь появится, да еще такой, на ком стоило бы зависнуть.

Н. похлопал себя по животу. Ресторан был совсем пуст, не считая нескольких скучающих официантов и какой-то парочки, которые глазами, полными ужаса, разглядывали то, что им принесли на тарелках.

—  Ну что, пошли? Я кивнула.

—  Алкоголя с меня на сегодня хватит. Хочешь, отвезу тебя домой и пописаю на тебя, если тебе от этого станет легче?

Я сморщила лоб и сделала вид, что раздумываю, но потом сменила тему. Что лучше, страдать от неразделен­ной любви или не знать вообще, что это такое? Он отве­тил, что теперь-то он все это знает и что никому бы не хотел причинить таких страданий, которые испытывает он сам. Кто знает, ответила я. Ты мог бы разбить мое сердце. Он обнял меня за талию и принялся щекотать. Мне было очень щекотно, и я извивалась, как червяк.

—   Ты хитрая лиса, — сказал он. — Я не могу разбить твое сердце, ты ведь меня не любишь.

—   Ну ладно, хватит, — сказала я строго, хотя все еще улыбалась. Он понял, что мне больше не до шуток. Мы встали, надели плащи, направились к двери. Я сказала, что, как только попаду домой, сразу залезу в постель.

—   Ну да, только сначала нашлепаешь весь этот наш раз­говор на своем компьютере, — поправил меня он. Поже­лал доброй ночи и ушел.

mercredi, le 17 mars

О-о-о, это мои любимые: розовый шелк с рюшами и кружевами, и то же самое на лифчике. Жаль только, что вся эта прелесть будет под джинсами и под свитером, когда я отправлюсь в магазин за молоком.

Однажды я отправилась к клиенту прямо с собеседова­ния о приеме на работу. Это было допустимо, хотя и не идеально; одежда была почти подходящая для какой-нибудь дневной встречи, и макияж, конечно же, на лице был, но было слегка странновато топать к клиенту, зная, что у тебя рядом с презервативами лежат документы, рекомендации, автобиография и прочие бумаги. И еще я немного беспо­коилась, что во время собеседования кто-нибудь случайно заглянет мне в сумочку и увидит эти чертовы презервативы.

Интересно, если б так случилось на самом деле, увеличи­лись ли бы мои шансы получить работу или наоборот, это только повредило бы? Но еще интересней, что я прошла, мне предоставили эту работу, только я в конце концов сама отказалась от перспективы сидеть с утра до вечера в офисе, перебирать бумаги и что-то там администрировать, в общем чушь собачья.

Был еще случай, когда я приводила себя в порядок пе­ред визитом к клиенту в туалете музея. Это было в самом начале моей нынешней карьеры, когда я была еще убежде­на, что мир в конце концов оценит меня и сам придет ко мне на поклон. На мне было летнее платье, туфельки на высоких каблуках, а в сумочке лежали резиновые изделия и запасные трусики на всякий случай. Это было еще до того, как я поняла, что не обязательно работать с угра до вечера, как папа Карло, чтоб была возможность оплачи­вать счета и тратить столько, сколько захочется, а еще, что большинство клиентов, если они действительно хотят имен­но меня, будут ждать и час, и два. Так что ничего страш­ного, если я опоздаю, подождут. А не захотят ждать — что ж, в море рыбы много, на меня хватит.

Я накладывала грим и красила губы, а в это время мимо меня в туалете сновали туда-сюда какие-то туристки. Если бы для туристских групп существовала специальная уни­форма — а я полагаю, что она должна быть, — то вот ка­кая: длинные, ниже колен, шорты, белые кроссовки, ог­ромные футболки с рекламой предыдущей туристской поездки, солнцезащитный козырек на резинке, волосы собраны в пучок или заплетены в косичку и сумка на плече.

И представить себе не могу, что они про меня думали: для кого это я так расфуфырилась.

jeudi, le 18 mars

Клиент стоял без трусов. Я сидела на стуле прямо перед ним. Рубашка на мне (белая, как было рекомендовано, согласно просьбе клиента) была наполовину расстегнута.

—  Мне хочется спермой написать на вашем теле свое имя, — сказал он.

Я ухмыльнулась.

—  Не надо держать меня за полную дуру. Вы слямзили эту идею из «Лондонских полей».

Он странно на меня посмотрел. Ой, не надо так. Лучше смотри на мои губы.

—    Вам нравится Мартин Эмис? — лениво спросил он, одной рукой накачивая свой член.