Олег Чигиринский - Госпожа Удача

• Название: Госпожа Удача
• Автор: Олег Чигиринский
• Издательство: ЛенИздат
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2010

1920 год. Части Красной армии практически сбросили в море армию барона Врангеля. До полной победы большевиков оставались считаные часы, но волею судьбы и желанием одного английского лейтенанта остров Крым так и не был захвачен красными. 1980 год. Вторжение войск СССР под видом мирного присоединения началось, и поражение островитян неизбежно. Против четырех дивизий крымчан разворачиваются три армии под советскими стягами. Но снова нашелся человек, не пожелавший сдаться...

---

— Красиво говоришь…

— Накопилось… Знаешь, я ведь давно ни с кем не говорил. В штабе я стараюсь держать пасть закрытой. Тише воды, ниже травы. Такой пай-мальчик.

— Зачем?

— Видишь ли… Полковник Казаков, мой начштаба… Он очень опытный штабист… И на две головы выше меня. Но… если я отдам один приказ, а он — другой… Я точно знаю, кого из нас послушают младшие офицеры. И он это знает. Поэтому я очень внимательно слушаю, что он говорит, а задавать глупые вопросы стараюсь наедине.

— Помогает?

— Нет.

— Скажи мне, господин командующий, у нас получится? Мы вернемся оттуда?

— Я верю, что у нас получится. Иначе нельзя.

— Верь на здоровье, я же не об этом тебя спрашиваю!

— Я знаю, о чем ты меня спрашиваешь. Меня о том же самом спрашивал сегодня Князь…

* * *

Севастополь, 7 мая, 1715

— Как к тебе теперь обращаться? Господин командующий?

— Ну хоть вы, товарищ Исаев, не подъелдыкивайте…

— Подъелдыкивать командира своей дивизии?… Вот уж никогда не думал, что тебе дадут полковника… раньше, чем мне.

— Я и сам никогда не думал, что получу полковника, — спокойно заметил Верещагин. — Коррида, фортуна…

Князь хохотнул, восстановив в памяти контекст.

— Ты в самом деле… Или так? Генерал на свадьбе?

— Всего понемножку, Князь. Один мой знакомый осваговец придумал удачный эпитет: ходячий полковой штандарт. Ну, давай, веди меня к своему полковнику. Мне поручено проверить вашу готовность… Князь, готовы ль вы?

Над бухтой заревела сирена.

— А, зараза, — спокойно сказал князь. — Опять налет… Слышал, как нас бомбили полтора часа назад?

— Потому и приехал. Корабли целы?

— Ха… Слышу голос полководца! Какой-нибудь сентиментальный штафирка спросил бы, живы ли мои родные и близкие… — Георгий встретился с Артемом глазами и осекся.

— Корабли целы, — сухо закончил он. — Чтобы попасть в корабль, нужно спуститься на высоту поражения. А среди красных таких дураков нет. Гораздо проще сбросить все это дерьмо в море или на город, чтобы потом отрапортовать: отбомбились по Севастопольскому порту.

— Жестокость законов российских смягчается скверным их исполнением… — пробормотал Арт. — Ага, вон твой полковник…

Верещагин знал в лицо командующего полком морской пехоты, полковника Краснова. Теперь и Краснов его узнал. С командиром отряда «Афалина» подполковником Никифераки они встречались дома у Князя еще до войны. У Дмитрия Никифераки были добрые черные глаза, щедрые жесты и широкая улыбка Багси Сигела. Он называл Артема и Георгия одинаково — «мальчик мой». Интересно, как он обратится сейчас…

— Полковник Верещагин! — офицеры отсалютовали друг другу. — Капитан Берлиани! Ну что, господа, пойдемте в укрытие, пока не начался этот бомбеж?

— А где полковник Казаков, Артемий Павлович? — насторожился морпех.

— Он в Главштабе, — спокойно ответил Артем. — Будет в девять вечера. Вместе с полковником Адамсом и полковником Крониным.

— А что происходит на Керченском полуострове? — осведомился Краснов. Его глаза спрашивали совсем другое. «Кто ты?» — спрашивали они. — «Мальчик на побегушках у Казакова? Подставная фигура? Или человек, с мнением которого считаются?»

— Мы еще удерживаем Керчь. В Багерово красные высадили воздушный десант. Полк или около того.

— Не заперли бы они Ордынцева в Керчи…

— Пока что все идет в соответствии с предположениями наших аналитиков.

— Идемте, полковник… Капитан Берлиани, спасибо, что показали господину полковнику дорогу на пирс.

Берлиани молча отсалютовал.

— Я тебя найду, — тихо сказал ему Арт.

Он действительно нашел его.

— Ну и вонища, — бестактно сказал господин полковник, поднявшись на борт десантного катера.

— Да, запашок славный, — Берлиани наморщил нос. Определение “вонища” было не совсем корректным: это походило на запах свежескошенной травы, но гораздо более сильный, через край — резало ноздри. — И нам десять часов в этой вони плыть.

— Нам — тринадцать, — срезал его Арт. Провел пальцем по перилам, осмотрел маслянистое пятно. — Так это и есть «гриффин»?

— Он самый. Может, красные и поверят, что мы — рыбачья лодка. Но все равно, если не сработает авиация — нам каюк. И это отворотное зелье нас не спасет… Как ты думаешь, командующий, у нас хоть что-нибудь получится?

— Конечно, получится, Гия. Я не могу думать иначе. Я же комдив, едена вошь…

— Знаешь, это все кажется таким безумием, что может и получиться.

— Как твои родственники? Мама, отец, Дженис, Кетеван?

— Вчера мои улетели в Турцию через воздушный коридор Красного Креста… Дженис осталась… Я ей говорю: дура, ракетам плевать на твой американский паспорт! — ни в какую… А что твоя царица?

— Она жива, Князь. Это пока все, что я знаю…

— И завтра она…

— Да, Гия. Завтра. Она.

— Бедные вы, бедные…

* * *

— Послушай, а эта твоя может-быть-душа, если она, скажем, потребует от тебя расстаться со мной… Что ты выберешь?

— Самый подходящий момент выяснять отношения… Ты ведь тоже могла остаться в моей квартире и пересидеть сутки в безопасности. Ты поступила ровно наоборот.

— А ты знаешь, чем я за это поплатилась?

— Представь себе, знаю. Знаю, что ты в одиночку обезвредила двоих советских солдат. Освободила подруг. Сражалась при Бельбеке и при Почтовой. Участвовала в налете на Каховку. Завтра опять будешь рисковать собой, прикрывая нашу высадку…

Слава Богу, в темноте не было видно, как у Тамары отвисла челюсть.

— И ты думаешь, меня будет волновать то, что ты охмурила какого-то майора, чтобы не иметь дела со взводом желающих? Да пропади он, этот майор, на такое дерьмо и патрона жалко. Кем ты меня считаешь — дураком или подлецом? «Джамиля, ты была моей любимой женой, почему ты не умерла?» Тьфу!

Тамара поднялась по галерейке, открыла дверь бывшей своей комнаты.

— Левкович, ты спишь?

— Да, а что?

— Я хочу тебе сказать, что ты ботало.

— Кто я?

— Ботало. Колокольчик такой на шее у коровы, если ты случайно не знаешь.

— Хорошо. Можно спать дальше?

— Спокойной ночи.

— Она будет спокойной, если ты будешь поменьше шуметь. В частности — скрипеть кроватью. Злостно нарушая инструкцию номер сто четырнадцать-двадцать девять.

— Врешь. Не скрипит у меня кровать. И вообще — не твое дело.

— Конечно, не мое. Но такие инструкции нужно нарушать молча, без шума. Люди хотят спать в буквальном смысле слова.

Тамара тихо выругалась, закрывая дверь. Черт бы побрал Рахиль, но она была права.

— Мы шумим, — сказала она, спустившись вниз.

— Ненавижу эти армейские общежития.

— До которого часу ты можешь остаться?

— Часов до пяти. В шесть нужно быть в штабе.

— Ты не успеешь.

— Быстрым шагом — успею.

— Где вы?

— В Любимовке. Страшная военная тайна. Ты умеешь хранить военные тайны, Тэмми?

— Ты меня уже спрашивал об этом. Завтра?

— Завтра.

— Господи… Как я боюсь…

— А я — нет. Закрой глаза.

Она закрыла глаза.

— Дай руку.

Она протянула руку.

Теплое, согретое его ладонью кольцо обхватило ее палец.

— Вот. Это ты забыла у меня дома. Не снимай больше никогда.

Прикосновение рук снова перешло в объятие. Она попробовала ответить на ласку, но Арт дернулся и перехватил ее ладони.

— Как тебя обнимать?! — возмутилась она, — Здесь синяк, там ссадина…

— А ты меня не обнимай. Я сам тебя буду обнимать.

— Тогда давай вернемся ко мне в комнату. А то кто-то выйдет среди ночи чего-нибудь погрызть и увидит, как мы нарушаем инструкцию номер сто четырнадцать-двадцать девять.

— Здесь я вообще ничего не смогу нарушить, здесь мебель для этого не приспособлена.

— Некоторые обходятся вообще без мебели.

— Для таких упражнений я слишком помят.

— Полтора часа назад это тебя не остановило.

— Это меня и сейчас не остановит.

Они вернулись в ее комнату, снова заперли дверь и быстро разделись.

— Когда снимут швы? — спросила Тамара.

— Засохнет — само отвалится… Извини, у меня сильно поплохело с чувством юмора. Это какой-то хитрый материал на основе хитина. Растворяется в теле.

Арт переступил через свою одежду, брошенную на пол, и остановился на расстоянии вытянутой руки от Тэмми, спиной к ухмылке полумесяца, светившей в окно. Черная тень на фоне густо-синего проема. Свет обтекал его, и в этом скудном свете — она знала, что кажется ему серебристо-серой тенью.

— Как ты прекрасна, — выдохнул он. — Если бы ты сейчас могла видеть, как ты прекрасна…

* * *

Потом она, завернувшись в простынь, отошла к окну, села на широкий подоконник и закурила.