Александр Титаренко - Антиидеи

• Название: Антиидеи
• Автор: Александр Титаренко
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Философия
• Год: 1984

Доктор философских наук, профессор МГУ А. И. Титаренко — автор многих книг по этике. Настоящая книга посвящена критике некоторых реакционно-этических концепций современной буржуазной идеологии, обосновывающих откровенно антигуманистическое мировосприятие. Этим «антиидеям» автор противопоставляет марксистско-ленинское мировоззрение, отвечает на вопросы, возникающие в нравственных исканиях: о преодолении одиночества, понимании счастья, ценности и цели жизни, риске в моральном выборе и т. д.

Во второе издание книги (первое выходило в 1976 г.) внесены значительные дополнения, написаны новый раздел «Нравственные чувства в общении и воспитании» и послесловие.

Рассчитана как на специалистов, так и на массового читателя.

Титаренко А. И. Антиидеи. Опыт социально-этического анализа.— 2-е изд., доп.

М.: Политиздат, 1984.— 478 с.

---

Регрессивные тенденции в буржуазном нравственном сознании, обусловленные развитием общества на империалистической стадии, обнаружили исключительную глубину: отсюда и та мрачная схожесть, перекличка этих тенденций с наиболее косными, жестокими чертами прошлой морали, освящавшей отсталые способы угнетения человека человеком. Рост реакционности буржуазной морали (а это находит свое отражение и в изменении функции, самой структурности нравственного сознания) выражается, в частности, и в том, что она «впитывает» в себя старый, выглядящий сейчас открыто регрессивно моральный опыт обуздания, подавления народных масс.

Конечно, регрессивные тенденции, которые обнаруживает господствующее моральное сознание при империализме, нельзя абсолютизировать, превращая в свидетельство «общечеловеческой моральной деградации» (Л. Мамфорд и другие). Передовые силы современности демонстрируют растущий, в том числе нравственно, протест, отпор широких народных масс, которые не могут смириться с навязываемым им процессом морального опустошения, распространения «организационной» морали послушания и рутинерского автоматизма.

Примечательно, что даже буржуазная социология нащупала факт обеднения внутриличностного нравственного мира, его вытеснения формально-ритуализированными формами регуляции поведения. Соответствующие наблюдения и обобщения мы можем найти у Э. Фромма, У. X. Уайта, Д. Рисмэна, М. Лернера и других. Появление «организационной» или «бюрократической» этики, о которой говорит У. X. Уайт, свидетельствует о возникновении новых, более реакционных условий социально-нравственной деятельности личности в буржуазном обществе. Складывается так называемая «личность организации», морально приспособленная к корпоративно-статусным отношениям. Ослабляются (и трансформируются) традиционно-буржуазные требования деловой честности, добропорядочности и т. п., небывалый расцвет получает «мораль покровительства» – патернализм. И не удивительно: в условиях деятельности безликих трестов и корпораций, насаждающих у себя, говоря словами Р. Миллса, «коллективную безответственность», требование буржуазной честности как бы повисает в воздухе, теряет свой адрес. Если ранее оно было способом обеспечения деловой репутации предпринимателя, действующего на свой страх и риск в условиях свободной конкуренции, то теперь оно становится окончательно ненужным и лицемерным, обращенным – лишь «сверху вниз» – требованием к трудящимся, угнетаемым монополиями. Образ энергичного, инициативного, самостоятельно принимающего решения дельца, столь типичный для эпохи свободной конкуренции, заменяется вереницей безликих, послушных и безответственных чиновников, чья автоматическая исполнительность является наилучшим ручательством их продвижения вверх, по бюрократически-корпоративной служебной лестнице. Личное покровительство, связи становятся важнее для индивида, чем оценка общественным мнением, чем моральное одобрение или осуждение. Даже деловые качества оказываются зачастую где-то на втором плане по сравнению с патерналистскими отношениями: ведь положение, престиж индивида зависят в первую очередь от этих отношений, не определяясь непосредственно его способностями, талантом.

Традиционная ценностная ориентация (на достижение богатства) оказывается для морального сознания большинства людей чем-то неосуществимым и формальным, теряя значительную долю реальности в массовом поведении. Сходство стандартизированного буржуазной культурой индивида с «нравственным манекеном» начинается с самого существенного признака: отсутствие ощущения личной самобытности. Подобный индивид воспринимает себя лишь через стандартное, внешнее, массовидное. Он действительно, оказывается, как бы органически лишен всей прежней богатой внутриличностной «игры» его моральных чувств, мыслей, порывов.

Пролетариат, осознавая пагубное значение наступления на внутриличностные стимулы и содержание духовной жизни людей при империализме, находит выход в классовом единстве, солидарности, в выработке новой морали, подлинно гуманистической.

Конечно, нравственное отчуждение – во всех своих многочисленных разновидностях – явление крайне живучее, его «эхо» люди ощущают и при социализме. «Неизбежный спутник прогресса свободы – борьба против нравственного отчуждения от труда, которое порой сохраняется некоторое время и после ликвидации его экономической основы…» [Косолапов Р. И. Социализм. К вопросам теории М., 1979, с. 181.] - утверждает Р. И. Косолапов.

Несомненно, что оскудение внутриличностных механизмов моральной императивности и самоконтроля, порождаемое антигуманными тенденциями империализма, есть величайший регресс. Пролетариат находит себе защиту от этого тотального обездушивания в подлинно гуманной, коллективистской морали. Эта мораль позволяет сохранить человеку его моральные ценности. Нравственная коллизия здесь в общем и целом выступает уже не столько как внутренняя коллизия сознания, а как противоречие между господствующей (буржуазной) системой норм и новой нравственностью, противостоящей этой системе открыто и недвусмысленно. Только новая, коммунистическая мораль, мораль борьбы и прогресса является выражением подлинно гуманных нравственных отношений, призванных преодолеть на деле, а не на словах мучительные коллизии межличностных контактов при империализме, навсегда покончить со всяческим нравственным отчуждением человека от человека.

3. О мнимой неустранимости моральной разобщенности людей. Неповторимость или взаимозаменяемость личностей?

Проблема одиночества не только проблема социальная, философская, этическая. Своими корнями она уходит в житейское самочувствие каждого человека, т. е. это и проблема нравственно-психологическая. Жизненный опыт каждого зрелого человека познакомил его с состояниями одиночества. Именно с состояниями, а не одним только строго определенным состоянием. Ибо одиночество бывает разное, имеет различный смысл, свою специфику. Соответственно и понятие одиночества многозначно – как в социальном, так и в философско-этическом плане. Почти каждый человек в своей жизни переживал отдельные моменты болезненного, угнетающего, морального одиночества: как свою непонятость другими, в том числе близкими людьми; как моральную несовместимость с тем окружением, в которое он попал; как заброшенность, ощущение холодного безразличия в отношении к нему других, отсутствие подлинной, искренней заинтересованности хотя бы одного человека в своей судьбе; как «отчуждение» от себя своих собственных моральных порывов, надежд, устремлений, когда они, воплотившись в ряде самоотверженных поступков, были использованы в корыстных, эгоистических целях другими людьми, когда индивид невольно оказался только простым «средством» в руках чуждых, равнодушно-неблагодарных сил; как горестную, неисправимую потерю близкой, родной «души», как покинутость и т. д. и т. п. Каждое из подобных состояний, нравственно-психологических переживаний одиночества может быть охарактеризовано как отрицательное, вредное (даже как момент!) для морального самочувствия человека. И недаром индивид всегда стремится теми или иными способами избавиться от таких мучительных состояний.

Однако каждый зрелый человек знает и другие состояния, переживания одиночества, весьма непохожие на первые. Это: и одиночество, необходимое для творчества, для осмысления и реализации своих творческих потребностей; одиночество сосредоточенности «с самим собой», самооценки и критической нравственной рефлексии; одиночество как ощущение неповторимо индивидуального, отдельного существования; как «прослушивание» биения пульса своей внутридуховной жизни во время «отдыха» от межличностных контактов, от напряжения интенсивного общения; одиночество на природе и т. д. Короче говоря, одиночество одиночеству – рознь, Эти последние переживания лишь условно могут быть названы одиночеством. По крайней мере, в них нет той мучительности, болезненности, того губительного напряжения, которое присуще другим состояниям.

Подобные переживания необходимы как в правственно-психологическом, эстетическом, так и в социальном отношении, они представляют благотворные моменты саморазвития индивидуальности, и в частности незаменимые моменты морального самовоспитания человека1.

«Длительное пребывание в коллективе потребует смены обстановки – одиночества, полного отдыха от того напряжения, которого требует духовное общение…» - отмечал советский педагог В. А. Сухомлинский (см.: В. А. Сухомлинский о воспитании. М., 1973, с. 204). Такие состояния одиночества будут, вероятно, возникать всегда там, где в истории пробивают себе дорогу интересы творческого развития личности. И каждый имеет право на подобного рода одиночество: там, где его долгое время нет, наступает невольное оскудение внутриличностных (в том числе нравственных) сил индивида. Возьмем, например, состояние одиночества во время самооценки. Разве оно не является необходимым для полнокровного нравственного развития личности, для углубленной работы совести, понимания долга и личной ответственности, самостоятельного нахождения правильного морального решения? И пусть это состояние одиночества сопровождается болезненными для личности угрызениями совести, укорами нравственного чувства, пусть оно связано с беспощадно трезвым, непредвзятым течением логического самоанализа – разве без него можно обойтись в нравственной жизни? Подобное одиночество – вовсе не некое ненужное «интеллигентское самокопание». Оно незаменимо в деле выработки эффективного нравственного самоконтроля личности за своим поведением. Такое состояние одиночества обеспечивает индивидуальную самостоятельность нравственного выбора: каждому человеку время от времени необходимо остаться наедине с зеркалом своей совести, подвергнуть себя нравственной проверке и, если надо, самосуду своего морального сознания. Личность, не привыкшая, не знающая потребности в подобном состоянии «одиночества-самооценки», может весьма энергично, бескомпромиссно клеймить окружающих с помощью общепризнанных нравственных норм, но к себе самой, к собственному поведению она будет относиться на редкость снисходительно, попустительски. И не эта ли болезнь моральной несамокритичности, получая известное распространение, становится причиной многих аморальных поступков? А ведь она, встречая в конце концов отпор со стороны окружающих, ведет личность, зараженную ею, уже к другим, отрицательным, агрессивным состояниям одиночества…