Иней Олненн - Книга 1. Цепные псы одинаковы

• Название: Книга 1. Цепные псы одинаковы
• Автор: Иней Олненн
• Жанр: Фэнтези

Это не есть фэнтези чистое, как слеза, здесь минимум магической атрибутики и прочих сопутствующих. Здесь попытка найти равновесие между человеческим «хочу», "могу" и «должен». Просто в другой среде. Язык немного стилизован под речь русских деревень, встречаются диалектные слова.

---

— Зачем это? — насторожился Ян.

Но Орел не ответил — уснул сном крепким, на спину откинувшись.

— Отчего ты его одиноким охотником зовешь? — спрашивает Ингерд.

— Оттого, что воюет он и охотится в одиночку. Племя его велико, а он людей сторонится, а почему — сам не знаю, а спросить все недосуг было, да и неразговорчив он.

Ян потянулся.

— Слушай, Ветер, ты, может, и семижильный, а мне подремать надо.

А тут и рассвет скоро, сырой туман по земле пополз. Ян проснулся замерзший, Ингерда нет, а Орел как спал так и спит. Только теперь Ян заметил рваную рану на его груди, и рука левая, как плеть, безвольно висела. Разрезал он на нем рубаху, вином рану как следует промыл, со своей рубахи лоскутов нарвал, а тут и Ингерд является, травку приносит особую, раны заживляющую быстро, — у знахаря-то живя многому научился. Ян эту травку пальцами как следует растер, на тряпицу положил и к груди Орла крепко привязал.

— Рука у него, видно, сломана, — сказал Ингерд. — Долго ему не летать.

— Аарел если летать не будет — умрет, — отозвался Ян. — Он больше птица, чем человек, не как мы. Я птицей стану или ты — зверем, так потом два дня ждешь, пока сила вся вернется, а он — нет. Сегодня же с восходом лететь сможет, кабы не рука.

Подивился Ингерд такой выносливости.

— Откуда же он сил берет столько? Неужто колдовство?

— Говорю тебе: он больше птица, чем человек. Живет как хочет, и племени от него пользы много.

Пока они больную руку лечили, кости на место ставили, Орел даже глаз не открыл, до того крепко спал.

— Нельзя оставлять его здесь, — покачал головой Ингерд. — Что делать нам с ним?

— Первый дозор встретим и сдадим его, — сказал Ян.

"Если раньше не подстрелят", — подумал про себя.

Ян не зря опасался, места кругом были глухие, нехоженные, дозор пройдет — травинка не согнется, сучок не треснет. До Соль-озера хоть и далеко, но свои рубежи Орлы охраняли зорко.

Не успели Ян да Ингерд и версту отмерить, как звонко пропела, разрезая воздух, стрела и в сосну вонзилась аккурат над головой Яна, только древко оперенное задрожало.

И тишина. Лист не шелохнется.

Ингерд втянул в себя воздух, полный чужих запахов, которые сливались в один: опасность. Как ни зорок был Ян, а не мог разглядеть, где затаились стрелки, чьи они и сколько их. Аарела как ни тряси — не добудишься, а стало быть, толку от него мало, и Ян громко сказал:

— Эй, Орлы! Кто тут из вас — Брандивы, Умантиры, Эрвиллы? Я — Сокол, и со мной Одинокий Охотник! Заберите его, если он вам нужен!

Тишина.

Потом ракитовый куст чуть шевельнулся, и появился загорелый воин, он был без доспехов, в одежде под цвет листвы. В руках держал натянутый лук, и каленая стрела смотрела Яну точно в грудь. Воин увидел Одинокого Охотника, что спал, уронив гордую голову на плечо Ингерда, но лук не опустил. Ян не двигался. Ингерд тоже.

И тут, будто по волшебству, из-за деревьев неслышно появились еще девять воинов, таких же смуглых и черноволосых, и последним — тот, в ком Ян признал Крийстена Брандива, славного Янгара Зорких Орлов, и был он старшим братом Аарела Брандива. Янгар признал Яна, потому как не раз приходилось им вместе гнать Боргвов от Соль-озера обратно за Келмень.

— Доброго дня тебе, янгар Брандив, — сказал Ян осторожно: какую дань возьмут с них Орлы за то, что землю их топчут?..

— И тебе доброго дня, Ян Серебряк, — отозвался Крийстен Брандив и поглядел на Ингерда. — Куда путь держите и где Одинокого Охотника подобрали вы?

Ингерд помалкивал, соображая, что слово чужака только навредит. Отвечал Ян:

— Орел с Рысью бился в стороне от дороги, там, где она болото зеленое огибает. Досталось ему сильно. Если б не перехватил ее — ушла бы по деревьям через топь.

Янгар Орлов кивнул своим воинам, те Одинокого Охотника подхватили, на сложенные луки устроили и в лес понесли.

— Идем к нашему очагу, Сокол, — сказал янгар. — И Волка с собой бери. Тут недалеко.

"К какому такому очагу? — думал Ингерд, когда они продирались сквозь светлеющий лес. — Откуда тут взяться очагу?.."

Быстро день занялся, солнце повисло на мохнатой еловой ветке, ожили деревья, распелись, покинули гнезда птицы, зверье из нор выбралось. И не слышно было, как ходят тайными тропами Орлиные дозоры, не пересекались их дороги ни с волчьими, ни с оленьими, а вот Рыси и Куницы мимо них пройти не могли.

Недолго шли они, потом расступились деревья, и увидел Ингерд перед собой высокую плосковерхую скалу, и звалась та скала Неприступной. Она и впрямь была таковой: гладкая, крутобокая, со всех сторон взору открытая. Взобраться на нее можно было по узкой лесенке, что вилась, прямо в камне выбитая. По той лесенке поднялись они на самый верх, под ноги Ингерд глядел хорошо, чтоб не оступиться, не то можно было зашибиться насмерть, упав с такой высоты. Орлы же взбежали по ступеням быстро и легко, оно и понятно: птицы ведь.

Наверху темнел вход в пещеру глухую, огня в ней не зажигали, потому как если вспыхивал огонь на Неприступной, то был он сигнальным и возвещал об опасности. Для этого на самой верхушке скалы всегда трое дозорных дежурили, зорко окрестности оглядывали.

В пещере было сухо и тепло — солнце камень нагревало, не давало сырости заводиться. На полу лежали меховые одеяла, в углу стояли короба с запасом еды, одежды и оружия на случай осады.

Одинокого Охотника бережно уложили на шкуры и укрыли, спал он беспробудно. Бойцы Крийстена Брандива подкрепились, и одна половина устроилась отдыхать, а другая ушла обратно в лес. Бодрствовать остались янгар и его гости — Ян да Ингерд.

— Здоров ли Кассар Серебряк? — спросил Крийстен Брандив, к столу деревянному садясь. — Делите мой хлеб-соль, нынче вы — в моем доме.

Ян да Ингерд взялись за еду, тоже походную, но она все же была лучше и разнообразнее той, что лежала в их дорожных мешках.

— Здоров отец, — ответил Ян. — Рука крепко меч держит, и глаз зорок, и старые раны за зиму зажили.

Крийстен Брандив был молодым янгаром, от роду ему только тридцать зим стукнуло, могуч был, в бою издалека увидишь, и умен — слово его всегда слышали, и вес оно в любом споре имело решающий. Орлы за него жизнь готовы были сложить, а Туархи и Боргвы страшились одного его имени и не напрасно: там, где на их пути являлся Крийстен Брандив, они еще ни разу не смогли пройти.

Ингерд ничего этого не знал, но звериным нюхом чуял, что Орел этот — сильный и опасный противник, вожак, за которым вся стая, как один, пойдет. Ян держался с ним на равных, разговор они вели обстоятельный и неспешный, Ингерд же все больше молчал и медленными глотками пил вино из жестяной кружки.

— Что на Стечве, Ян? — спросил янгар Брандив. — Сильно ли Годархи досаждают?

Ян помрачнел.

— Может, в этот самый миг бой ведут, — сказал он. — Редкий день спокойным выдается. В прошлом году они потише были, а нынче совсем зарвались, да к ним еще Стигвичи примкнули, да Торвалы, что раньше и носа из своих лесов не показывали, тоже своей доли захотели. Райалы и Веры к нам перебрались, один стан защищать сподручнее, чем три, и все равно тяжело оборону держать. Мало нас.

— Лихие дела множатся, — произнес Крийстен Брандив, прислушиваясь к далекому перекличу орлиному, успокоился, не услыхав в нем тревожных вестей. — Кого не спроси, никто уже не помнит, что такое покой. Пахарь с сохой управляется, а на меже клинок лежит. Дошли до нас вести, что Асгамиры под свою руку многие племена объединить хотят. Потому Одинокий Охотник Рысь и выслеживал.

— Враги объединяются, а меж нами мира нет, — подал голос Ингерд. — Не сделаем то же самое — по одиночке задавят.

— А ты, вестимо, тот самый чужак, про которого слава далеко за Стечвой гуляет? — глянул на него Брандив.

— Какая слава? — спрашивает Ингерд. — Худая иль добрая?

— А слава такая: что бьешься храбро и жестоко, что пощады в бою не знаешь и жалости не ведаешь, а худая иль добрая — сам суди. По мне так если землю свою от вражьих полчищ бережешь — нет доли славнее. Птицы с севера прилетали, много рассказывали про беду твою.

Ингерд вперед качнулся:

— А не рассказали птицы, кому за ту беду ответить надо?

— Про то не слышал я.

Ян поглядел на него и решил, что пора разговор в сторону уводить.

— Дозволь спросить тебя, янгар, — говорит, — не осерчаешь ли ты за мой вопрос?

— Спрашивай, — отвечает ему Крийстен Брандив.

— Отчего брата твоего младшего зовут Одиноким Охотником? Отчего он в стае не летает?.. Коли не по нраву тебе вопрос мой, ничего не говори.

Крийстен Брандив поглядел туда, где спал, на шкурах разметавшись, брат его младший. Думал Ян, что не ответит янгар, потому как много историй странных довелось ему слышать про Аарела, и в некоторые верилось, но Крийстен Брандив ответил:

— Не кровный брат он мне. Найденыш. И мне, равно как и вам, неведомо, почему ему любо в одиночку летать. Сам не говорит, а я не пытаю. Да и не очень-то его разговоришь! — неожиданно улыбнулся янгар. И тут же сказал серьезно: — Никого нет в нашем племени на него похожего, он — Орел, а мы в сравнении с ним птенцы, что едва летать начали.