Михаил Грешнов - Маша

• Название: Маша
• Автор: Михаил Грешнов
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Оживить!..

Опыты на рыбах, летучих мышах показывали возможность оживления! Даже когда было поверхностное обмерзание. Борис вспоминает эластичную кожу мамонтов, холодную, как лед, но не лед! Хочется еще потрогать ее.

- Как оживить? - Борис ударяет кулаком по ладони. - Как?..

Он хоть сейчас готов оживить. Только бы знать, как это сделать.

Ночь наползает неторопливо. Поднялась луна, огромная, оловянная... Мороз, холода жмут нещадно. Борис подбрасывает в огонь сучья, пламя взмывает выше, пляшет, волнуется. Это помогает думать. О том же - как оживить мамонта.

В тишине слышатся отчетливые шаги. Борис поднимает голову: кто сейчас может быть? Пешком?.. Может быть, это кажется?.. За костром темнота и ночь. И луна - лишняя, как пуговица, пришитая к небосводу.

Шаги слышатся явственнее. Тишина такая, что не поймешь, близко шаги или за километр от костра. Кто это может быть?.. Кругом ни жилья, ни человека. Шаги - уже вот они.

- Кто идет? - спрашивает Борис.

Слышно натруженное дыхание человека. Борис вскакивает и почти сталкивается с Василием.

- Борис... - тяжело опускается тот у огня.

Без рукавиц, обледенелый по шею, Василий кажется призраком.

- Там... полынья, - говорит он. - Влетели с разбегу. И сразу - под лед: собаки, нарты. Сам тоже. Если бы не вмерзшее корневище...

Василий с отчаянием смотрит в лицо Бориса.

- Двести километров пути, - говорит он. - Без ружья, без спичек...

- Ладно! - Борис понял товарища. Достает спальный мешок, белье. - Не пропадем...

Помогает Василию раздеться, трет ему посиневшие ноги. О подробностях не расспрашивает - не надо. Потом они сидят у костра, Василий пьет чай. Борис охотно поделился бы с другом мыслями о мамонтах, о том, что они живы. Но Василию нужен покой.

Ложатся молча. Василий засыпает сразу. Борис думает, каким сложным и трудным будет завтрашний день. "Оживить мамонта..." И тот же злющий вопрос: "Как?.." Борис долго возится, не в силах уснуть. Перед глазами пещера, собаки, синее крымское море. "Почему море, - думает Борис, - когда кругом мамонты, мамонты... Один, - считает он, - другой, третий...", пока сон не овладевает им.

Разговор между друзьями происходит утром, за завтраком.

- Пешком по апрельскому снегу, - говорит Борис, - десять-двенадцать дней. Наступит весна - мамонта не убережешь...

Василий кивает: не убережешь.

- Рисковать мы не вправе, - Борис решительно поднимает глаза, - мамонта надо оживить.

Василий не доносит кружку до рта. Что он, Борис, сошел с ума? Оживить мамонта?..

Но взгляд Бориса тверд, слово продумано. И первое, что срывается с губ Василия, - тот же вопрос:

- Как?..

Борис горячо излагает теорию анабиоза. Животное, несомненно, в анабиозе, его надо разбудить, вернуть к жизни!

Василий раскрывает рот спросить, как это сделать, но Борис останавливает его:

- Медленным прогреванием тела, каждой клетки...

- Прогреванием?.. - спрашивает Василий. Мысль Бориса ему понятна. Но ведь это абсурд! И не абсурд... Какое-то время Василий борется сам с собой. Конечно, абсурд!

Борис смотрит ему в глаза, ждет ответа.

"А может, и не абсурд, - думает Василий. Он уже увлечен энтузиазмом Бориса. - Но как это сделать?.. Проклятый вопрос, вокруг которого вертишься, как волчок. Конечно же, прогреванием!." Василий испытывает чувство, которое охватило накануне Бориса: есть слово, но содержание слова еще за пределами мышления. "Однако..." - Василий старается взять себя в руки. Но первое, что приходит ему на ум, - возражения.

- Костром пещеру мы не прогреем, - говорит он. - Солнца на Колыме недостаточно. Высокочастотным током? Нужны заводские условия...

Борис по-прежнему смотрит ему в глаза.

Василий перестает возражать, хотя мог притянуть еще тысячу возражений. Он видит спокойную позу животного, мирно опущенный хобот.

- Что у нас есть? - спрашивает он.

Борис облегченно вздыхает: Василий принял его мечту.

Василий действительно принял. Наконец слово начинает обрастать плотью, оно не просто звук. Оно требует найти решение, и Василий ищет решение. У них почти ничего нет, чтобы осуществить замысел.

- Что у нас есть? - повторяет Василий. - Снег, вода, камень, ветер?.. Впрочем, - делает резкий жест. - Есть лед. Вода и лед!..

В душе у него до сих пор стоит ужас вчерашнего купания, как он цеплялся застывшими руками за ледяную кромку, но в голове - другое.

- Электричество будет! - говорит он. - На днях, перед отъездом я читал об опытах бразильского ученого Рибейро или Римейро, - вода и лед могут работать как термопара.

- Василий!..

- Как термопара! - подтверждает Василий. - Ток образуется при затвердевании - или при расплавлении, безразлично! - лишь бы одна фаза вещества была твердая! Термодиэлектрический эффект! Нужны электроды и постоянный процесс замерзания. Ток будет!

Опыт они поставили тотчас.

Пока Василий разорял один из приборов, извлекая платиновые пластины, Борис делал прорубь, стараясь не вспоминать о расписках, оставленных на базе Гаранину. Семь бед - один ответ, думал он, орудуя ломом. Мамонт дороже приборов...

Вода в проруби подернулась ледком. Это и нужно было. Одну пластину опустили в воду, другую положили на лед, подключили вольтметр. Стрелка прыгнула вправо: пятьдесят три вольта!

- Васька!.. - Борис обнял друга с таким жаром, что тот едва устоял на ногах.

План был прост. Не потому, что авторы его отличались гениальностью, а потому, что в их распоряжении были простые средства: два электрода и моток кабеля, к счастью, вольфрамированного в тончайшей теплопроницаемой изоляции. Расплести кабель и завить нити в спираль - чисто техническая работа, занимался ею Борис. Василий мастерил многопластинчатый щит, каждая долька которого соберет и направит ток в нагревательную спираль. "Термодиэлектрический эффект, - черт, пока выговоришь на морозе... ворчал он. - В нем-то и штука! При замерзании воды на границе между твердой и жидкой фазами возникает разность потенциалов. Здорово подметил этот... Рибейро! И название придумал - термодиэлектрический".

Нелегко было обвить спиралью громадного зверя от конца хобота до пят. Но и с этим справились в два дня.

Мамонт возвышался горбатой горою, тускло отсвечивал металлом, - самое удивительное сооружение, представшее человеку, фантазия наяву! Борис ходил довольный: затея ему по вкусу.

- Начнем? - обратился к Василию.

- Шилом море греть?.. - не удержался тот от улыбки.

- Не будь скептиком! В наш век делают не такое! - Борис опустил щит в воду.

Ток пошел.

- Теперь - ждать, - удовлетворенно сказал Борис. - И не давать проруби замерзнуть.

Установили трехчасовые вахты. Днем и ночью на краю проруби маячил кто-нибудь из друзей, бултыхая в воде самодельной клюшкой; когда на конце клюшки намерзал ледяной ком, ее оттаивали у огня.

Система действовала безотказно, но результатов не было. Гора, завитая в проволоку, стояла недвижимо, и больше шансов было за то, что не сдвинется вовсе. Под проволокой ощущалось тепло, но результатов никаких.

- Ничего, - успокаивал Борис себя и Василия. - Гору за час не прогреешь.

На четвертый день бока животного увлажнились, вспотели. Это было принято за добрый признак, стали готовить выход из пещеры. В воздухе потеплело, на Колыму пришла весна.

Пористый известняк подавался легко. Сколотые глыбы употребляли на стену - замуровать поврежденного мамонта, сохранить его для исследования. Работа шла успешно, и, когда стена была готова, выстлали из камней от пещеры до берега покатый спуск.

К этому времени температура тела животного повысилась - тепло можно было ощутить рукой. Ребята ждали: что-то должно было случиться.

Утром на седьмой день, когда рассвело, увидели, что хобот животного подвернулся, будто сжатый в усилии. Друзья не спускали с мамонта глаз.

Часом позже, когда вставшее солнце заглянуло в пещеру, у животного дернулось веко. К полудню животное вздохнуло и открыло глаза.

Борис потянул Василия за руку. Тот стоял затаив дыхание. "Если сейчас не обрушится свод пещеры, не дрогнет земля, - думал Борис, - грош цена сказкам Шехерезады и всем чудесам мира. Мамонт ожил! Ожил! Неужели Васька не видит?" Но Василий стоял рядом и не дышал от ожидания. Крик радости, готовый сорваться с губ Бориса, замер, так и не вырвавшись. "Умри! сказал он себе. - Стой и жди!"

Животное не двигалось с места, лишь изредка с шумом засасывало воздух, будто кто вздувал и отпускал кузнечные мехи. Это был критический момент: зверь или выживет, или упадет замертво... Время шло, дыхание выравнивалось. Ток ребята не выключали.

За полдень животное шевельнуло хоботом, медленно свернуло его, распрямило. И вдруг повернуло голову к Василию и Борису.

Ребята стояли как загипнотизированные, не в силах опустить глаз, уклониться от страшного взгляда. Солнце заходило, в нише сгущались сумерки - от этого было еще тревожнее и страшнее. Зверь все глядел, и друзьям казалось, что взгляду не будет конца, а они так и останутся прикованными к полу. Но животное отвернулось и опять застыло как камень. Борис и Василий вышли из пещеры.