Михаил Грешнов - Мы даем дождь

• Название: Мы даем дождь
• Автор: Михаил Грешнов
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Ну, что ж, - оторвался наконец от раздумья Петр Николаевич. - Расскажу.

И скупыми, обнаженными, как правда, словами начал рассказывать:

- В революцию 1905 года мой отец участвовал в студенческих волнениях в Петербурге. За это был сослан в Аральск и находился под надзором полиции до 1917 года. Вместе с казахами и немногими русскими устанавливал Советскую власть в этих местах, боролся с байскими бандами. В одной из стычек погиб. Было это километрах в восемнадцати от Аральска. С ним погибли и другие. Жены и сестры убитых наняли несколько арб и поехали в пустыню, чтобы найти своих и похоронить тела. Мать взяла и меня с собой: мне было шесть лет, оставлять меня одного ей казалось страшнее, чем погибнуть вместе. В пути маленький караван перехватили местные басмачи. Мужчины-возчики были убиты тут же, а женщин бандиты погнали в пустыню. Вот по этой дороге. Гнали пешком, полураздетых, разутых... Может, не надо подробностей, Андрей Витальевич?.. Мать зарубили возле скалыя запомнил ощеренный клык на всю жизнь. А меня бросили на дороге: "Сам сдохнешь..." Но меня спас красноармейский патруль. Мать похоронили в песках... Здесь...

Солнце клонилось к дальним холмам, красило пустыню в лиловые и оранжевые тона. Ничто кругом не двигалось, не дышало. Ветер стих, пустыня лежала молла. Чудилось в тишине ее глухое настороженное раздумье: зачем пришли эти двое?.. В пески идут за медью, за нефтью и серой, иногда ищут заблудших верблюдов.. Эти ничего не искали. Пустыня ждала, глядела на пришельцев недобро.

Андрей Витальевич молчал, потрясенный рассказом.

- Вот я и радуюсь, - оказал Петр Николаевич, - что пустыне пришел конец.

Эти слова академик произнес как приговор: пустыня была врагом, отнявшим у него мать и отца, Петр Николаевич вправе был говорить с ней жестоко.

- Радуюсь, - повторил он, - что здесь зацветут сады. Памяти ближних должно воздать цветами.

Они стали опускаться с холма. Песчинки стеклянно пели у них под ногами.

Подойдя к вертолету, Петр Николаевич спросил:

- Когда ожидаешь приемную комиссию?

Комиссия прибыла через месяц - фабрика погоды уже работала на всю мощность. Синие вихри гнали с моря тучи водяной пыли, политроп напитывал их электричеством, и они плыли по волноводам, тяжелые, с серыми днищами, точно баржи.

В Целинном крае закончили посевную, в Поволжье пшеница выходила в трубку, - районы, области, сельскохозяйственные управления требовали:

- Дайте дождя!

Члены комиссии, среди них и знакомый министр, в кабинете которого началось наше повествование, облетали секторы политроновой установки, любовались грозами, бродившими по горизонту, дождями, выпадавшими вдруг в сотне метров от вертолета и так же внезапно исчезавшими по чьей-то неведомой воле.

- Так и назвали - фабрикой Погоды? - спросил председатель комиссии.

- Да, - ответил Андрей Витальевич, дававший пояснения.

- Метко, но очень голо, - вмешался один из членов. - Я предложил бы другое название - Берег Погоды.

- Что-то поэтическое, даже... лунное, - поддержал Петр Николаевич. - Море Ясности, Берег Погоды...

- Название понравится, - сказал председатель. - Берег Погоды. Здесь и поэзия, и романтика, и мечта - все созвучия порога двадцать первого века.

Потом комиссия разделилась: те из членов, которых интересовало сельское хозяйство, вылетели в глубинные районы, технические специалисты остались на берегу.

Министр, как и следовало ожидать, занялся политроновой установкой. Бродил между секторами, по линейке прочерченными до горизонта, наблюдал, как послушно открывались и закрывались черные квадраты. "Удивительно! С размахом!.." - радовался он. Потом заинтересовался, кто управляет политроновыми полями.

Сопровождающий указал на стеклянную башню, поднявшуюся над зарослями гледичии:

- Оператор! Только разговаривать там неудобно. Может, я сумею что-нибудь пояснить вам?

Министр предпочел все видеть своими глазами и направился к башне. Вход был открыт, широкая лестница приглашала вверх. Министр поднялся.

В круглом зале за широким дугообразным пультом сидела девушка. Она была не одна. Рядом стоял парень и смотрел, как показалось министру, на завиток, выбившийся из ее прически. Девушка передвигала рычажки, касалась белых и черных клавишей, словно играла на пианино, и говорила в микрофон:

- Гурьев! Гурьев! Ваша заявка принята. Даем дождь! Мы даем дождь!..

Министр узнал их. Вспомнилось, как он выпроводил нетерпеливых посетителей, назвав их затею утопией..

"Не буду мешать им, - подумал он. - Уйду".

- Гурьев! - вызывала девушка. - Даем дождь! Даем дождь!

"Не буду мешать им..." - повторил министр и почувствовал фальшь этой затверженной фразы. Но, что поделаешь, - девчонка была права: железные дороги тоже ведь считались утопией.