Алексей Писемский - Масоны

• Название: Масоны
• Автор: Алексей Писемский
• Жанр: Русская классическая проза

---

Тулузов потом бросился к лежавшей на полу Катрин. Кровотечение у нее из плеча и шеи было сильное. Он велел ее поднять и положить на постель, где заботливо осмотрел ее ранки.

- Я смертельно ранена? - спросила Катрин слабым голосом.

- Нет-с, это дробью, пустяки! - успокаивал ее управляющий.

- Я боюсь, что этот злодей захочет совсем убить меня!

- Мало ли чего он захочет!.. Кто же ему позволит это?.. Я его запер в кабинет и велел стеречь! - успокоил и насчет этого госпожу свою управляющий.

На другой день ранним утром Катрин уехала в губернский город; Тулузов тоже поехал вместе с нею в качестве оборонителя на тот случай, ежели Ченцов вздумает преследовать ее; едучи в одном экипаже с госпожою своей, Тулузов всю дорогу то заботливо поднимал окно у кареты, если из того чувствовался хотя малейший ветерок, то поправлял подушки под раненым плечом Катрин, причем она ласково взглядывала на него и произносила: "merci, Тулузов, merci!". Объяснил он ей также, что Валерьяну Николаичу не сдобровать, и что его, может быть, даже сошлют. Катрин, в первом пылу озлобления на мужа, с удовольствием это выслушала и проговорила: "Туда ему и дорога!"

V

Случившийся у Ченцовых скандал возбудил сильные толки в губернском городе; рассказывалось об нем разно и с разных точек зрения; при этом, впрочем, можно было заметить одно, что либеральная часть публики, то есть молодые дамы, безусловно обвиняли Катрин, говоря, что она сама довела мужа до такого ужасного поступка с ней своей сумасшедшей ревностью, и что если бы, например, им, дамам, случилось узнать, что их супруги унизились до какой-нибудь крестьянки, так они постарались бы пренебречь этим, потому что это только гадко и больше ничего! "Но позвольте, - возражали им пожилые дамы и солидные мужчины, - madame Ченцова любила своего мужа, она для него пожертвовала отцом, и оправдывать его странно, - что Ченцов человек беспутный, это всем известно!" - "Значит, известно было и madame Ченцовой, а если она все-таки вышла за него, так и будь к тому готова!" - замечали ядовито молодые дамы. - "К чему готова?.. Даже к тому, что он выстрелит в нее два раза из ружья?" - спрашивали тоже не без ядовитости порицатели Ченцова. - "Он сделал это в запальчивости, заступаясь за женщину, которую любил, и потому поступил в этом случае благородно!" - отстаивали молодые дамы романическую сторону события. - "Полноте, пожалуйста, - возражали им их противники. - Ченцов никогда и ни одной женщины не любил, а только развращал каждую для минутной своей прихоти!". При таком раздвоении общественного мнения, собственно городские власти выразили большое участие m-me Ченцовой по приезде ее в губернский город, где она остановилась в гостинице Архипова и почти лежала в постели, страдая от своих, хоть а не опасных, но очень больких ранок. Губернатор, когда к нему явился управляющий Тулузов и от имени госпожи своей доложил ему обо всем, что произошло в Синькове, высказал свое глубокое сожаление и на другой же день, приехав к Екатерине Петровне, объявил ей, что она может не просить его, но приказывать ему, что именно он должен предпринять для облегчения ее горестного положения.

- Барон, - сказала на это Катрин, потупляя свои печальные глаза, - вы так были добры после смерти отца, что, я надеюсь, не откажетесь помочь мне и в настоящие минуты: мужа моего, как вот говорил мне Василий Иваныч... - и Катрин указала на почтительно стоявшего в комнате Тулузова, - говорил, что ежели пойдет дело, то Ченцова сошлют.

- Вероятно! - не отвергнул губернатор.

- Но я, - сколько он ни виноват передо мною, - обдумав теперь, не желаю этого: ссора наша чисто семейная, и мне потом, согласитесь, барон, остаться женою ссыльного ужасно!.. И за что же я, без того убитая горем, буду этим титулом называться всю мою жизнь?

- Совершенно вас понимаю, - подхватил губернатор, - и употреблю с своей стороны все усилия, чтобы не дать хода этому делу, хотя также советую вам попросить об том же жандармского полковника, потому что дела этого рода больше зависят от них, чем от нас, губернаторов!

- Я, несмотря на болезнь, готова хоть сейчас ехать к полковнику и умолять его! - произнесла Катрин.

- Зачем же вам ехать?.. Я ему скажу, и он сам к вам приедет! обязательно предложил ей губернатор, а затем, проговорив чистейшим французским прононсом: - Soyez tranquille, madame![165] - уехал.

Подобно своему родственнику графу Эдлерсу, барон Висбах был весьма любезен со всеми дамами и даже часто исполнял их не совсем законные просьбы.

Жандармский полковник, весьма благообразный из себя и, должно быть, по происхождению поляк, потому что носил чисто польскую фамилию Пшедавский, тоже не замедлил посетить Екатерину Петровну. Она рассказала ему откровенно все и умоляла его позволить не начинать дела.

- Я не имею права ни начинать, ни прекращать дел, - пояснил ей вежливо полковник, - а могу сказать только, что ничего не имею против того, чтобы дела не вчинали: наша обязанность скорее примирять, чем раздувать вражду в семействах!

- Кроме того, полковник, - продолжала Катрин, тем же умоляющим тоном, я прошу вас защитить меня от мужа: он так теперь зол и ненавидит меня, что может каждую минуту ворваться ко мне и наделать бог знает чего!

- Защитить вас от этого решительно вне нашей власти!.. Вот если бы от вас была жалоба, тогда господина Ченцова, вероятно бы, арестовали.

- Я точно то же докладывал Катерине Петровне, - вмешался в разговор опять-таки присутствовавший при этом объяснении управляющий.

- Дела вести я не хочу - вы это слышали, как я говорила губернатору, и должны понимать, почему я этого не желаю! - сказала тому с оттенком досады Катрин.

Тогда Тулузов обратился к жандармскому штаб-офицеру.

- В таком случае, господин полковник, - сказал он, почтительно склонив голову, - не благоугодно ли будет вам обязать, по крайней мере, господина Ченцова подпискою, чтобы он выехал из имения Катерины Петровны.

- Это скорее может сделать губернатор и губернский предводитель, чем я: мы только наблюдаем, но никогда ничем не распоряжаемся, - ответил ему полковник.

- О, если так, то я напишу губернатору, которого я считаю решительно своим благодетелем! А губернский предводитель теперь, говорят, князь Индобский?

- Князь Индобский! - подтвердил полковник.

- Князь тоже близкий приятель моего отца: он несколько лет служил у него уездным предводителем, а потому, я полагаю, что и он для меня сделает?! - проговорила Катрин, взглянув на Тулузова и как бы советуясь с ним.

Тот ей ничего не ответил.

Свидание с жандармским полковником на этом кончилось. Затем Катрин переписала с заготовленных для нее Тулузовым вчерне писем беловые, которые он и разнес по принадлежности.

Письма Катрин воздействовали: губернатор и губернский предводитель в тот же день приехали к ней. Катрин высказала им свое ходатайство о высылке из Синькова мужа, а также и о том, чтобы эта негодяйка Аксинья была взята от нее, и пусть ее денут куда угодно. Касательно последнего обстоятельства ни губернатор, ни губернский предводитель нисколько не затруднились и сказали Катрин, что она, на основании своей помещичьей власти, имеет полное право требовать этого. Что же касается до высылки из ее имений мужа, то они, впав в некоторое недоумение и разноречие, даже заговорили между собой по-французски, так как в нумер входила иногда горничная Екатерины Петровны и тут же стоял ее управляющий. При этом случилось нечто хоть и неважное, но в то же время весьма странное: когда губернский предводитель, возражая губернатору, выразился, что Ченцова, как дворянина, нельзя изгонять, и в заключение своей речи воскликнул: "C'est impossible!"[166], вдруг в разговор их вмешался Тулузов, как бы отчасти понявший то, о чем говорилось на французском языке.

- Я теперь служу у Катерины Петровны, - начал он, - но если Валерьян Николаич останутся в усадьбе, то я должен буду уйти от них, потому что, каким же способом я могу уберечь их от супруга, тем более, что Валерьян Николаич, под влиянием винных паров, бывают весьма часто в полусумасшедшем состоянии; если же от него будет отобрана подписка о невъезде в Синьково, тогда я его не пущу и окружу всю усадьбу стражей.

- Пожалуйста, господа, возьмите с мужа эту подписку: я совершенно не желаю и боюсь его видеть! - присовокупила к этому и Катрин.

- Я отберу-с!.. Посоветуюсь еще с жандармским полковником, и мы его вышлем из имений ваших! - сказал ей губернатор и отнесся потом к губернскому предводителю: - Надеюсь, что вы хоть косвенно посодействуете нам!

- Ни прямо, ни косвенно не могу принять участия в этом щекотливом вопросе! - отказался тот.

Князь, кажется, имел твердое убеждение, что, будучи выбран дворянами, он должен их отстаивать, что бы они ни творили.

Покуда происходили все эти обдумывания и споры о мероприятиях, в действительности произошло то, что все это оказалось ненужным. Ченцов уже более недели как уехал из Синькова, а вместе с ним пропала и Аксюша из Федюхина. Сначала все удивились тому и ахали, потом усадебный староста съездил к старику Власию, строго, долго и секретно допрашивал того и, возвратившись в Синьково, нацарапал каракулями длиннейшее донесение управляющему, который при отъезде приказал ему писать немедленно, если что-нибудь в усадьбе случится. Получив это донесение, Тулузов, несмотря на привычку не выражать своих чувств и мыслей, не выдержал и вошел в комнату Екатерины Петровны с сияющим от радости лицом.