Челси Ярбро - Тьма над Лиосаном

• Название: Тьма над Лиосаном
• Автор: Челси Ярбро
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-16931-8

Во время сильного шторма гибнет караван кораблей. Спастись удается только одному путешественнику — графу Сен-Жермену. Балтийские волны выбрасывают его на берег у стен небольшой саксонской крепости, и неистощимая на сюрпризы судьба бессмертного вампира вновь бросает его в самую гущу интриг и жесточайшей борьбы.

После ухода в монастырь законного правителя крепости Лиосан герефы Гизельберта его место занимает родная сестра. Ничего удивительного, что женщине, осмелившейся претендовать на столь высокую должность — событие неслыханное в Европе X столетия, — предстоит доказать, что она действительно достойна власти. Тем более что врагов и недоброжелателей у Ранегунды немало как внутри крепости, так и за ее ближними и дальними пределами.

---

— Нет-нет, никакого непонимания не было. — Он взял ее лицо в свои руки, поцеловал в глаза. — Это я плохо объяснил вам. — Мысли вихрем неслись в его голове. — Дети получаются только одним способом, Ранегунда. — Он помолчал. — Но именно к нему-то и неспособны ни люди одной со мной крови, ни я. Единожды обманув смерть, мы навсегда теряем способность… возжигать искры жизни.

— Но… люди одной с вами крови — они ведь берутся откуда-то, — запротестовала она. — Значит….

— Это мало что значит. Вы — моя кровь. А я — ваша.

— Как это? — Ранегунда наморщила лоб, потом отпрянула и спросила с тревогой: — Вы воздерживаетесь от извержения своего семени из опасения как-то мне повредить? Я права? Говорите! Мне надо знать.

— Нет, — ответил он, привлекая ее к себе. — Все не так мрачно. Но и не просто. — Он стал приглаживать завитки ее непокорных волос. — От того, чем мы занимаемся, детей не бывает.

Лицо ее омрачилось, потом просветлело. В нем засветилась надежда.

— Есть ведь другое. Великие герои совсем не всегда рождались на свет от соития. Христос Непорочный, например. Есть и другие примеры. Неужели у вас никогда не было детей? Ни от одной женщины? Никогда?

— Тех, кого любил, я одаривал только любовью, — терпеливо произнес он, расстегивая булавку, которой был сколот ее плащ. — В них и мое потомство, и моя семья.

— Но собственных детей у вас нет, — настаивала на своем Ранегунда, обескураженная услышанным. Она быстро перекрестилась. — Это, должно быть, ужасно: знать, что никто после тебя не будет носить твое имя.

Он взял ее за плечи, поглядел в глаза.

— Я уже прожил столь долго, что вы не можете и вообразить. Я был уже стар, когда Христос сошел на землю. Имя мое живет вместе со мной, тут нет причин для печали.

Говоря это, он понимал, что все слова бесполезны, что в ее представлении каждый достойный мужчина обязан стремиться к продолжению своего рода и весь смысл его жизни заключается именно в этом.

— Как можно тут не печалиться? — Ранегунда вздохнула.

— Можно. — Сент-Герман помолчал. — Иногда мне думается, что я был обречен на бесплодие еще до рождения.

— Как… — Она задрожала и в отчаянии прикусила губу. — Как вы можете жить со всем этим?

— Никто из таких, как я, не имеет детей, Ранегунда, Я уже говорил вам это и повторяю опять. Это не недостаток или порок, это свойство, и после перерождения его обретете и вы.

— А… я вам не надоем? — спросила она, беспокоясь все больше. — Ведь у меня нет ничего такого, что могло бы вас удержать. Ни контракта, ни земельных владений. Если не дети, то что может заставить вас быть со мной? Клятва? Но от нее можно отречься. Все наши клятвы — всего лишь слова.

Вот оно что, подумал он с болью. Ее точит страх. Страх оказаться отвергнутой — как им, так и всеми.

— Нет, дорогая. — Он нежно поцеловал ее. — Наши клятвы совсем не слова.

— И вы будете со мной… до конца моих дней? — Она хотела перекреститься, но удержалась.

— Обязательно… если смогу.

— И я стану похожей на вас?

— Не совсем, — отозвался он ласково. — Вы не потеряете способности сближаться с мужчинами, и они одарят вас всем, что со мной — увы! — недоступно.

— Кроме детей. — Она вздохнула и прикоснулась к его темным вьющимся волосам. — И в чем же тогда нам искать утешения?

— В любви, — сказал Сент-Герман. — В одной лишь любви.

Она прижалась к нему.

— Тогда докажите мне это.

Сент-Герман обнял ее.

— Ты дрожишь. И совсем замерзнешь, если я стану приводить доказательства. — Он — через ткань плотной блузы — стиснул ей грудь. — Вот. Прими и уймись, Ранегунда.

Она ударила его по руке.

— Это не то. Сними с меня все.

Он покачал головой.

— Уймись, ты замерзнешь.

— Но не в постели. — Она стянула с себя камзол, позволив ему упасть на пол, потом завозилась с завязками юбок. — Отведи меня туда и согрей.

Сент-Герман засмеялся.

— Ты знаешь дорогу. И распрекрасно доберешься до постели без меня.

— Но… — Она озадаченно вскинула голову, потом взяла его за руку: — Нет уж. Ты пойдешь вместе со мной.

— Нет, — сказал он.

— Да, — сказала она и потащила его за собой.

Возле кровати пленника отпустили и позволили ему наблюдать, как захватчица скидывает с себя блузу и заворачивается в одеяло, сшитое из шести волчьих шкур. Повалившись на жесткое ложе, она рассмеялась.

— Теперь мне тепло. Ты не нужен мне, Сент-Герман.

— Разве? — Сент-Герман наклонился и поворошил груду меха. — Я сейчас отыщу тебя. По блеску глаз.

Он наклонился ниже и угодил в ловушку. Гибкие сильные руки обвили его шею.

— Попался! — ликовала Ранегунда. — Я поймала тебя!

Под утро он разбудил ее поцелуями.

— Еще ведь темно, — запротестовала она.

— Скоро поднимутся повара, а к огню пойдет смена, — напомнил он. — До этого вам бы надо вернуться к себе. Вы ведь не хотите столкнуться с кем-нибудь, перебегая через внутренний двор.

— Нет, разумеется, — согласилась Ранегунда и, внимательно оглядев его, заключила: — Вы так и не спали.

— Нет, — отходя к столу, откликнулся Сент-Герман.

Он успел уже переодеться, сменив камзол, в каком был, на черную шерстяную тунику, которую Инольда сшила для него около полугода назад. По римской, шестисотлетней давности моде она была собрана складками на плечах, открывая рукава плотной блузы, заправленной в столь же плотные, облегающие штаны.

— Вы собираетесь на верховую прогулку? — спросила Ранегунда, ибо костюм его как нельзя больше к тому подходил.

— Возможно, если погода позволит, — рассеянно откликнулся он, рассматривая что-то в слабом свете масляного светильника.

— Что там у вас? — Она поднялась на локте.

— Кое-что для вас, моя герефа. В знак моей неизменной верности вам.

Он сопроводил свои слова старомодным византийским поклоном.

— Что это? — Ранегунда села в постели. — Покажите, — потребовала она.

Он взял светильник и вернулся к кровати, протягивая ей свой дар. Это было миниатюрное нагрудное украшение: темный камень в оправе, напоминающей крылья. Изделие было настолько изящным, что у нее не хватило смелости прикоснуться к нему.

— Ваш талисман? — ошеломленно спросила она.

— Да, — кивнул Сент-Герман.

— И вы его сделали для меня?

— Да. — Он указал на кожаный, продетый в серебряное ушко ремешок: — тут должна быть цепочка, но все серебро ушло на оправу. Позвольте мне надеть это на вас?

Ранегунда смогла лишь кивнуть, едва сдерживая навернувшиеся на глаза слезы.

— Мне холодно, — выдохнула она.

— Потерпите немного, — ласково шепнул Сент-Герман.

Пока он завязывал ремешок, Ранегунда украдкой потрогала украшение.

— Какой это камень?

— Черный сапфир. Я изготовил его в атаноре, а вместе с ним аметист, два изумруда и черный топаз. Но они чуть помельче и с некоторыми изъянами. Лучше всех получился сапфир.

— Вы… — В серых глазах засветилось благоговение. — Вы можете изготавливать драгоценные камни? Что, прямо тут — в этой вашей печи?

— Да, — кивнул Сент-Герман. — И не только камни, но и золото, например. Я уже изготовил пробную партию. — Он кивком указал на полку, где стоял плотно набитый и туго завязанный мешочек. — А на очереди у меня серебро. Как ни странно, с ним больше возни. Вот почему я и не успел сделать цепочку. Впрочем, если вы захотите, она может быть и золотой.

Ранегунда перекрестилась, во взгляде ее мелькнула тревога.

— Золото? Вы сделали золото? Зачем? Чтобы откупиться от нас?

Сент-Герман покачал головой.

— Нет, Ранегунда. Это золото…

— Вы уезжаете, — мертвым голосом проговорила она. — И в утешение подарили мне свой талисман. Что ж, благодарю, он прекрасен.

Сент-Герман укоризненно посмотрел на нее. Видя, что это не помогло, он позволил себе усмехнуться.

— Подумайте сами, куда я поеду в февральскую стужу? Я, возможно, и глуп, но все-таки не настолько. — Он улыбнулся еще раз, потом стал серьезным. — Золото я изготовил для вас. Для меня оно мало что значит, но вам может пригодиться. Большое хозяйство требует немалых затрат.

— Да? — недоверчиво спросила она. Потом что-то в уме подсчитала. И глаза ее округлись. — Значит, вы можете себя выкупить? Вы могли это сделать и раньше?

— Нет, — покачал головой Сент-Герман. — Золото без печи не получишь. Вспомните, сколько месяцев я строил ее.

— Надо же! — Ранегунда потерла виски. — Он делает золото, как мы печем сдобу. Значит, у вас теперь его может быть сколько угодно? Целый мешок? Или два? Или три?

— Нет, — возразил он. — Только не здесь. Я не волшебник. И не могу извлекать что-то из пустоты. Мне требуются определенные материалы, каких у вас очень мало, и металл, которого у вас почти нет.