Юрий Тынянов - Поэтика. История литературы. Кино.

• Название: Поэтика. История литературы. Кино.
• Автор: Юрий Тынянов
• Жанр: Филология
• Год: 1977

История научного пути Тынянова не может не быть поучительной. В этом томе она, пожалуй, впервые представлена с такой полнотой. (В. Каверин)

---

а Имеется в виду: П. Коган. А. Блок. (Некролог). — "Известия ВЦИК", 1921, 9 августа.

В целом «блоковская» часть статьи не претерпела существенных изменений. Отметим только, что, отказавшись от сопоставления двух поэтов, Тынянов ослабил определенность характеристики поэзии Блока как «эмоциональной» (первоначально противопоставленной в этом качестве поэзии Гейне как образцу "самодовлеющего словесного искусства"); так, была снята фраза "Искусство Блока — прежде всего структура эмоциональная", начинавшая IV раздел (перед словами "Уже беглый взгляд…").

Статья естественным образом привлекла внимание критики преимущественно «блоковской» своей частью. Появившись через несколько месяцев после смерти поэта, на специфическом фоне многочисленных о нем воспоминаний, статья Тынянова, как и помещенная в том же сборнике статья Б. М. Эйхенбаума "Судьба Блока", с резкостью обозначила черту между новейшими историко-литературными работами и традиционным биографически-психологическим подходом к литературе. "Смерть Блока много комментировали. Комментировать легко, — писал с едва ли не личной обидой один из первых рецензентов сборника 1 января 1922 г. — Для этого не нужно ни чувствовать, ни видеть; достаточно владеть пером. Я прочел две статьи в сб. "Об Александре Блоке". Нигде не выражено так ярко самодовольство теоретического человека, которому все безразлично кроме слов и схем и придуманной им "точки зрения"" (Вл. Вейдле. По поводу двух статей о Блоке. — «Завтра», 1. Лит. — критический сборник. Под ред. Евг. Замятина, М. Кузмина и М. Лозинского. Берлин, «Петрополис», 1923, стр. 100). Особенно резкое непонимание и противодействие вызвало начало статьи ("Мы с привычною, заранее готовою печалью…" — где Тынянов стремился указать на характер тех культурных форм, в которые воплощается эта печаль. "Нет, я не убежден, писал Вл. Вейдле, толкуя эти слова в плане недоверия к личной искренности почитателей Блока, — я не убежден, что мои слезы сентиментальны, что моя печаль приготовлена. Я не уверен даже, убеждены ли сами комментаторы этой печали в чем-нибудь другом, кроме самостоятельной ценности своих теорий <…>". Сама оценка Блока у Тынянова и Эйхенбаума осталась непонятой, осознанной как «отрицательная». С совсем иных позиций была оценена посмертная литература о Блоке в статье О. Мандельштама, отмечавшей годовщину со дня смерти поэта. "Болотные испаренья русской критики, тяжелый ядовитый туман Иванова-Разумника, Айхенвальда, Зоргенфрея и др., сгустившийся в прошлом году, еще не рассеялся.

Лирика о лирике продолжается. Самый дурной вид лирического токованья. Домыслы. Произвольные посылки. Метафизические догадки.

Все шатко, валко: сплошная отсебятина. Не позавидуешь читателю, который пожелает почерпнуть знание о Блоке из литературы 1921–1922 гг.

Работы, именно «работы» Эйхенбаума и Жирмунского тонут в этой литании, среди болотных испарений лирической критики" ("Россия", 1922, № 1, стр. 28; об отношении Эйхенбаума к статье Жирмунского см. в прим. к "Запискам о западной литературе" в наст. изд.).

Из других откликов на статью Тынянова отметим сочувственное упоминание Г. Винокура — в его рец. на сб. "Об Александре Блоке" (газ. "Новый путь", 1922, 25 янв.), замечания А. Рашковской ("Вестник литературы", 1922, № 2–3, стр. 21), характерные тем, что полемика основана на переводе его наблюдений в биографический план, и И. Груздева ("Книга и революция", 1922, № 3, стр. 86), сочувственно излагавшего сопоставление Блока и Гейне (о близости некоторых взглядов Тынянова и Груздева в нач. 20-х годов см. прим. к рец. на альманах «Петроград» и к «Промежутку», а также упоминания К. Локса ("Печать и революция", 1922, № 1, стр. 289) и Ф. Степуна ("Шиповник", I, 1922, стр. 177) с противоположным отношением к самой теме статьи.

Статья Тынянова вводила новое и имеющее большую теоретическую ценность понятие "лирического героя" (о почти одновременном появлении этой категории у Тынянова и А. Белого ср.: Л. Долгополое. Личность писателя, герой литературы и литературный процесс. — "Вопросы литературы", 1974, № 2, стр. 120–121). В противовес затрудненному освоению новой трактовки категории «героя», намеченной (правда, очень кратко) в ПСЯ (см. также прим. к статье "О композиции "Евгения Онегина""), это понятие активно усваивалось последующей — особенно литературно-критической — традицией и приобрело широкую употребительность, к сожалению, в сильно упрощенном виде. Оно почти не уточнялось и стало покрывать собою в упомянутой традиции самые разные способы взаимоотношений «автора» с текстом (см. также прим. к статье "Литературный факт"). В качестве примеров научного использования категории "лирического героя" следует назвать работы Г. А. Гуковского ("Пушкин и русские романтики". М., 1965, стр. 140–163) и Л. Я. Гинзбург ("О лирике". Л., 1974, стр. 159–162).

Данная статья была первым выступлением Тынянова о современной литературе, с остротой продемонстрировавшим основания его критики: категория «вечного» не участвует в анализе — "дело поэта должно быть оценено с какого то пункта", поскольку "одно и то же поэтическое явление, один и тот же факт поэзии играют разную роль в разные эпохи" ("Валерий Брюсов". — ПСЯ, стр. 259); взгляд историка литературы не противоречит в этом смысле подходу критика. Тынянов писал о Блоке и Брюсове вскоре после их смерти, стремясь, не без полемики со статьями-некрологами и воспоминаниями, уяснить значение не «личности» или «биографии», а самого дела поэта. Первые шаги посмертной жизни поэта есть момент, когда в попытках этого осмысления сходятся критика и история литературы. В статьях о Блоке и Брюсове последнее слово критика было и первым словом историка литературы. Оно назвало определяющие для поэтики Блока чорты — интенсивное использование традиционных поэтических формул и связь с романсом.

Статьи о Блоке, Брюсове и Хлебникове представляют один из двух главных типов, различимых в критическом наследии Тынянова. Другой критический жанр сформирован статьями "Литературное сегодня" и «Промежуток», написанными в один год и имеющими целью охватить литературное поле современности в целом.

233

А. Белый. Дневник писателя. — "Записки мечтателей", 1919–1921, № 1–3. Полемику с утверждениями, высказанными в начале статьи Тынянова, см.: Д. Максимов. Поэзия и проза Ал. Блока. Л., 1975, стр. 180. Однако, как явствует из дальнейшего, эти утверждения следует понимать в плане тыняновской категории лирического героя: проза Блока внеположна по отношению к его лирическому герою (что, разумеется, не исключает ее самостоятельного значения).

234

"Жизнь искусства", 1921, № 804 (статьи Ю. Анненкова, М. Кузмина, В. Пяста, П. Сторицына, М. Шагинян).

235

К этим мыслям Тынянова, как и к замыслу всей статьи, очень близки рассуждения Томашевского о "биографическом лиризме" символистов. Ср., в частности: "Таким поэтом с лирической биографией был Блок. Недаром за первый же год после его смерти мы получили богатую мемуарную и биографическую литературу о нем. И это потому, что его биография была живым и необходимым комментарием к его произведениям. <…> Блоковская легенда — неизбежный спутник его поэзии. Элементы интимного признания и биографического намека необходимо учитывать в его поэтике" ("Книга и революция", 1923, № 4 (28), стр. 9). Ср. о «человеке» и «поэте» в воспоминаниях А. Белого о Блоке ("Эпопея", 1922, № 1, стр. 125).

236

Из стихотворения "Просыпаюсь я — и в поле туманно…".

237

"Зачатый в ночь, я в ночь рожден…".

238

«Двойник».

239

Выделенные слова — из стихотворений "Так окрыленно, так напевно…", «Клеопатра», "О жизни, догоревшей в хоре…".

240

"Как тяжело ходить среди людей…", "Всю жизнь ждала. Устала ждать…".

241

Из статьи "Дитя Гоголя".

242

"Когда вы стоите на моем пути…".

243

«Балаган»; эпиграф из пьесы А. Дюма "Кин, или гений и беспутство".

244

«Друзьям»; эпиграф из А. Майкова.

245

«Россия».

246

"Новая Америка".

247

«Балаган».

248

К этому взгляду Тынянова кажется близкой следующая мысль Мандельштама в статье "Буря и натиск": "Блок — сложнейшее явление русского эклектизма, — это собиратель русского стиха <…>. Великая работа собирания русского стиха, произведенная Блоком, еще не ясна для современников, и только инстинктивно чувствуется ими как певучая сила" ("Русское искусство", 1923, № 1, стр. 80).

249