Исмаил Ахмедов - Служба в сталинском ГРУ И побег из него. Бегство татарина из разведки Красной армии

• Название: Служба в сталинском ГРУ И побег из него. Бегство татарина из разведки Красной армии
• Автор: Исмаил Ахмедов
• Издательство: University Publications of America
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007

Мемуары перебежчика, бывшего офицера советской военной разведки Исмаила Ахмедова, попросившего политического убежища в Турции в 1942 году, а затем в 1953 году выехавшего в США. Оригинал книги вышел в США в 1984 году. Несмотря на пропагандистский антисоветский характер, она представляет некоторый интерес, особенно, что касается раннего периода существования советской военной разведки, хотя достоверность некоторых моментов представляется сомнительной. В книге есть и явные ошибки, вроде путаницы двух братьев Кобуловых или утверждения, что Маяковский повесился (а не застрелился).

В переводе фамилия автора и главного героя мемуаров почему-то повсюду пишется как «Ахметов», хотя и в русских, и в иностранных источниках она пишется только как «Ахмедов /Akhmedov», поэтому здесь использован именно общепринятый у нас вариант написания.

---

Через несколько часов, вечером несветлого дня в последнюю неделю мая, она поехала со мной на Белорусский вокзал, откуда поезда отправлялись на Запад. На платформе я держал ее на своих руках. Она тихо плакала и слезы были в моих глазах тоже. Мы расстались, когда поезд начал двигаться. Когда я прильнул к окну, она сказала: «Любимый, пусть бог хранит тебя и благословит. Не беспокойся обо мне. Я буду тебя ждать». Прощай, моя любимая…

Через два дня, после полудня, я прибыл в Берлин после путешествия без приключений. Человек НКВД, которого я должен был заменить и его жена были на станции, чтобы меня встретить. Они потратили немало времени, чтобы найти меня, даже если со мной было не более десятка других русских пассажиров. Я полагаю, что мой лондонский вид был причиной этой задержки. По-видимому, они искали кого-то в широких бесцветных брюках и в мешковатом пальто, в которые было одето большинство советских людей в те времена.

Все трое втиснулись в их спортивную машину, симпатичный автомобиль, который дал мне почувствовать себя даже уютнее в моей новой одежде. Мы ехали вдоль широких проспектов Берлина, по настоящему занятым машинами дорогам, к их квартире в центре города. По дороге я сравнивал свои познания, почерпнутые из книг о столицы, о ее зданиях и знаменитых местах, с реальной действительностью. Они даже спросили, когда я был здесь до этого. В ответ я лишь пробормотал неясное.

Это показало, что я был не совсем осторожен. Человек НКВД среагировал на мое бормотание с утверждением, что он знает, кто я такой в действительности и какое у меня настоящее имя, за кого я работал и где. Тем не менее, это было неплохое начало. Я мог представить, как гестапо стало интересоваться этим человеком НКВД, на чьей машине я ехал. Только одно не было ясно, почему Деканозов, известный своей гордостью за годы подпольной работы, не удержал свой язык по поводу меня.

В здании, где было сосредоточено все берлинское ТАСС, все, в действительности, люди ГРУ или НКВД, плюс пресс-атташе, чей титул был лишь прикрытием, уже ожидали нас. Закончив с дачей инструкций, мой хозяин объявил, что посол сказал ему, чтобы он оставался в Берлине на две-три недели, пока я не освоюсь.

Для начала все было достаточно невинным. Однако, когда потемнело и окна были затянуты черными шторами, были доставлены чай и бутерброды. Все собравшиеся стали весьма разговорчивыми, даже слишком. Один из этой компании, которого я нашел не слишком приятным, был мой новичок, не только в расположении ТАСС, но и в моем отделе ГРУ, хотя, к счастью, молодой человек не знал о моем происхождении. Был ли он из ГРУ, или нет, но этот молодой человек был подкуплен Деканозовым, и, демонстрируя себя как его любимчик, вел себя весьма независимо. Позднее в этот неуютный вечер, отмеченный главным образом аналогичными усилиями «моего персонала» заверить себя и поставить меня на мое место, сюда явился для завершения процесса Богдан Кобулов[11], советник посольства, в сопровождении своей жены.

Фактически главный резидент-офицер НКВД, он осторожно приветствовал меня по моему вымышленному имени, даже если он также несомненно услышал обо мне от Деканозова. Попивая свой чай, он по-настоящему поджаривал меня по поводу моего вымышленного происхождения, образования, работы, знакомых и семьи. Даже его жена вмешалась с некоторой вежливостью по поводу моей несуществующей матери.

Это была проверка моей легенды. Советник, по-видимому, знал ее также хорошо, как я сам, но он только хотел видеть, не сделаю ли я какую-либо ошибку, которую можно было бы использовать против меня позднее. Все это происходило в присутствии так называемого моего персонала. Что за бессмысленная мелкая операция и как все это была глупо! У всех нас в Германии были более важные дела.

К концу этого бессмысленного вечера мой хозяин предложил, чтобы я остановился в запасной комнате его квартиры, чем в отеле, прежде чем, я найду мое собственное жилье. На следующее утро мы на спортивной машине покинули наиболее странное советское поселение и крепость за рубежом, наше посольство.

Большое здание, оно было сборищем конспираторов. Посол, советники, секретари, атташе, торговые делегаты, корреспонденты ТАСС и другие газетчики, шифровальщики, бухгалтера, водители, курьеры, охранники, швейцары и так до последнего повара, все выглядели и вели себя как совершенные заговорщики, большинство из которых действительно было таковым. Возможно, даже я выглядел как часть общего, хотя, по меньшей мере, я старался не действовать подобным образом.

Как только я вступил на территорию посольства, то я почувствовал себя, будто нахожусь в маленьком Советском Союзе. Посол был Сталиным. Военный атташе был комиссаром обороны. Советник с того вечера прежде всего представлял собой НКВД. Даже секретарь партийной организации посольства действовал, как будто он является первым секретарем центрального комитета коммунистической партии Советского Союза.

Конспираторы поменьше рангом были разделены на две группы: ГРУ или военная и военно-морская разведка; НКВД или внутренняя безопасность. Последний был более сложным, чем другие две. НКВД был разделен на разведку и контрразведку. И контрразведка далее была разделена на секции СК, ЭМ и ИНО. Секция СК, советская колония, должна была выполнять задачу наблюдения за всеми советскими гражданами за границей — начиная от посла, кончая швейцаром. ЭМ, эмиграция, имела своей задачей проникновение в среду русских эмигрантов для вербовки и сбора информации об антисоветских организациях. ИНО, иностранный отдел, занимался иностранной разведкой.

Все советские (и другие коммунистические) посольства являются намного большими чем их западные партнеры (за исключением США и других стран, требующих pro rata или равную численность персонала в соответствующих миссиях). Причиной этого является местный персонал, рассматриваемый как имеющий потенциальный риск безопасности и неоплачиваемый в советских посольствах.

В результате берлинское посольство в те военные дни было очень большим, в особенности, когда Германия стала считаться как наиболее важная страна, подлежащая к постоянному наблюдению. Поэтому количество конспираторов в пределах его стен было непомерно большим за счет людей, занятых планами шпионажа, подрывной работы и более темных дел, включая покушения.

Конспираторы находились в посольстве в пределах посольства, в реальной крепости. Эта секция занимала верхний этаж здания за мощными стальными дверями и окнами, зарешеченными стальными прутьями и стальными ставнями. Защищенные не только от несанкционированного входа, но даже от наблюдения как изнутри, так и снаружи, этот верхний этаж был местом, где находились все средства сообщения и дела конспираторов, где проводилась шифровальные и коммуникационные работы ГРУ и НКВД, где хранились все оружия, яды, секретные фонды и секретные письменные материалы. Здесь находились также печи для ускоренного сжигания всех хранимых материалов. На этом этаже работал и я, отсылая в ГРУ свои сообщения.

В то утро моего первого посещения этой маленькой крепости на чужой земле, она была полна моими коллегами «газетчиками» и «дипломатами». Все они ожидали прибытия Деканозова. Это было необычная коллекция людей, состоящая из маленьких групп, где шепотом сообщались друг с другом, а их начальники выделялись своими важными позами.

Прошел почти час перед тем, как появился сам посол. С его прибытием перешептывания немедленно прекратились и установилась мертвая тишина. Подобно маленькому царьку, он важно перечислил задачи, которые предстояло выполнить и дела, которых следует остерегаться, после чего безапелляционно отпустил всех. Это было абсолютно никчемное мероприятие или пустой тратой времени. Во всяком случае, мы все знали, что нам делать. Его приход был лишь показухой, устроенной для того, чтобы никто не забывал, кто здесь хозяин.

На этом сборище я встретил моего нынешнего начальника из ГРУ, военного атташе, генерала Тупикова. Он рассказал мне, что в апреле (приблизительно в тоже самое время мы получили сообщение из Праги), на основе информации из других источников, он сообщил Управлению, что около 180 германских дивизий сосредоточились вдоль советской границы. Он также сказал, что об этом должным образом информировал посла, но Деканозов это оставил без внимания, сказав, что это плод чьего-то воображения.

В это утро в посольстве я встретил также другого моего предшественника в четвертом отделе инженер-полковника Дмитрия Коновалова, которым так восхищалась одинокая женщина капитан Полякова. Он принял ссылку философски, не имел никакого чувства обиды ко мне и я нашел его весьма приятным и коммуникабельным человеком. Перед расставанием мы договорились о совместном обеде.

Мы встретились в пивном зале. Он работал под вымышленным именем, и его прикрытием была должность инспектора торговой делегации. Моя заинтересованность в нем была вызвана тем, что чехословацкий инженер на фабриках Шкода был его человеком, находящимся под его непосредственным контролем. Когда я ему рассказал о реакции Сталина на сообщение из Праги, то он ужасно удивился и сперва подумал, что я шучу. Он также был озабочен тем, что заявление Сталина, что это британская провокация, может быть истолковано так, что он имеет сомнительные контакты с иностранцами. По своей части я старался его убедить, что Голиков и все мы отнеслись к информации как искренней. Мы согласились, что не имеем никакой альтернативы, кроме как следовать приказу и продолжать расследование, которое потребовал Сталин. Однако, мы расстались с общим мнением: весьма безнадежно надеяться на то, чтобы убедить кого-либо на верхах, что эта информация верна, если ее отверг Сталин.