Исмаил Ахмедов - Служба в сталинском ГРУ И побег из него. Бегство татарина из разведки Красной армии

• Название: Служба в сталинском ГРУ И побег из него. Бегство татарина из разведки Красной армии
• Автор: Исмаил Ахмедов
• Издательство: University Publications of America
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007

Мемуары перебежчика, бывшего офицера советской военной разведки Исмаила Ахмедова, попросившего политического убежища в Турции в 1942 году, а затем в 1953 году выехавшего в США. Оригинал книги вышел в США в 1984 году. Несмотря на пропагандистский антисоветский характер, она представляет некоторый интерес, особенно, что касается раннего периода существования советской военной разведки, хотя достоверность некоторых моментов представляется сомнительной. В книге есть и явные ошибки, вроде путаницы двух братьев Кобуловых или утверждения, что Маяковский повесился (а не застрелился).

В переводе фамилия автора и главного героя мемуаров почему-то повсюду пишется как «Ахметов», хотя и в русских, и в иностранных источниках она пишется только как «Ахмедов /Akhmedov», поэтому здесь использован именно общепринятый у нас вариант написания.

---

Это обещание было подвешено перед нами, меньшинствами, лишь для того, чтобы мы поддержали большевиков. Оно было нарушено весной 1918 года декретом их центрального исполнительного комитета, который провозгласил создание Татарско-Башкирской Республики, акт, который поставил национальную администрацию Идел-Урал на отрезанном конце, на чем остановилась также и моя посыльная работа. Большевики также не предприняли никаких шагов по исполнению своего второго обещания, образования Татарско-Башкирской Республики.

Вместо этого весной 1918 года мы все были ошеломлены взятием города красной кавалерией и ускоренным назначением местных советов. Красные нерегулярные войска с их лошадьми с обрезанными хвостами накинулись на нас как саранча, прилетевшая через Урал. На некоторое время казаки, среди них много моих дядюшек, все еще смогли держаться против красных. Соединения казаков находились под командованием атамана Александра Ильича Дутова, который контролировал всю нашу местность от провинциальной столицы Оренбурга до земель к западу. Во время наступления красных в течение нескольких дней несколько мох дядь обслуживали батарею на конной тяге со снарядами в три четверти дюйма. Они ее привезли на нижнюю часть нашей улицы и стреляли через реку Урал на позиции красных, скрывающихся в лесу.

Это было ужасным временем для нашей семьи. Пушки красных, в ответ на огонь казаков, отвечали снарядами, падающими со свистом на нашу улицу. Никто из нас или соседей не был серьезно ранен, как я помню, но мы ожидали худшего. Во время обстрела отец собрал нас в нашем «холодильнике». Хныкая, мы сидели на корточках. Отец молился. Сильно замерзнув, мы вышли оттуда после того, как казаки сдали город. Отец отправился назад на водочный завод лишь для того, чтобы увидеть, что он закрылся, и он вновь оказался без работы. Завод, в действительности, был разграблен. Отец также взял с собой с десяток бутылок. Когда он принес их домой, он от стыда ворчал харам, харам (грех). Он также сказал харам, когда продал эту водку. Делать это было также харамом. С приходом красных библиотеку приказали закрыть с тем, чтобы ее вновь открыть с красным персоналом. Это было трудное время, но мы не голодали. У нас был наш огород и наши животные.

Если время было ужасном для нашей семьи, то для страны оно было еще ужаснее. Сражение в Орске между красными и казаками было частью огромной борьбы, гражданской войны, оставившей неизгладимый отпечаток в истории всего мира.

Большевики, которые свергли Временное правительство Керенского, начали коммунизовать народ и страну. Этим самым они вызвали ожесточенное сопротивление белых армий под командованием царских генералов Деникина, Юденича, Корнилова, Краснова, барона Врангеля и адмирала Колчака. Те пытались уничтожить советский режим и восстановить царизм.

Это была кровавая борьба, в которой были миллионы убиты или искалечены, или умерли с голода, в которой отцы воевали против сыновей и братья против братьев; в которой были разделены семьи, были конфискованы имущества, зерно и скот были реквизированы. Вся страна оказалась в руинах, экономика был в хаосе. Однако, Россия вновь была объединена, чтобы скоро оказаться под правлением красного царя, Иосифа Сталина, по сравнению с которым белый царь Николай II выглядел бы настоящим святым.

В нашей части гражданской войны в середине лета 1919 года Орск был вновь взят казаками. Опять на нашей улице была установлена артиллерийская батарея, но в этот раз — красная. Опять свистели снаряды, теперь казацкие, над нашей головой. Еще раз мы сидели на корточках в «холодильнике» в то время как отец молился. Мы и в этот раз не пострадали, хотя дом на нашей улице был сильно поврежден упавшим на него снарядом. Когда мы пошли по улицам после прекращения огня, то на фонарных столбах торгового квартала увидели двух повешенных рабочих с водочного завода. Никто не знал, почему их убили, хотя кто-то сказал, что они стреляли в казаков.

Остаток года с казаками был спокойным, но ненормальным. Не было никакой работы для отца или для меня, не было и школы. Никто не знал, что происходит в остальной части страны. Шли слухи, но не один из них был утешительным.

Это спокойствие закончилось для хороших семей в один день февраля 1919 года. Это был холодный день и шел сильный снегопад. К вечеру мы слышали стрельбу через реку и к западу от города. Несколько моих дядь прискакали к нашему дому. Они сказали отцу, что Дутов потерпел поражение от красных в Оренбурге. Его казаки, как они говорили, отступают через Орск, пытаясь достичь Сибири, чтобы там присоединиться к другим антибольшевистским войскам. Мы должны идти с ними, говорили они отцу, чтобы не попасться большевикам.

Уже наступила ночь. Снег все шел и шел. Отец выглядел сильно уставшим и угрюмым, но он согласился уехать. Он послал меня к сараям присмотреть за лошадьми. Он сказал матери, чтобы она собрала всю теплую одежду и кухонную утварь. В течение часа мы запрягли тройку на наши сани, нагромоздили на них наши вещи и скоро отправились в путь.

На следующий день мы проехали через Ново-Орск. Многие мои молодые казацкие двоюродные братья уже уехали с основными силами Дутова, находясь теперь во многих часах езды от нас. Многие из них оставили за собой жен и детей. Семьи были печальны и плакали по поводу судеб моих дядь. Никто уже не надеялся увидеть их вновь. Через годы мы узнали, что с ними случилось. Большая орда в сто пятьдесят тысяч человек, включая жен и детей, которая ушла через Ново-Орск в ту далекую зиму, была доведена до тридцати тысяч болезнями, голодом и большевистскими партизанами, когда она прошла западную границу Китая и затем никто не знает, что с ней случилось.

Когда мы покинули Орск, нашей конечной целью был Троицк, находящийся более чем в 400 км к северо-востоку от нас и к востоку от Уральских гор. С медленными перегруженными санями, под непрерывным снегопадом и на плохих дорогах, мы не осилили даже одной трети этого расстояния. День за днем мы и другие путешественники оставили далеко позади сражающихся казаков. Наконец, через недели с чем-то после отъезда из Орска и недалеко от Айдырлинска, где мы спорили с золотоискателями социалистическими братьями отца во время счастливых летних поездок в прошлом, мы достигли конца нашего пути. Впреди нас на горном хребте скакал отряд кавалеристов. Хвосты их коней были стрижены. Это были красные. Мы сильно отстали от наших казаков и были отрезаны. Отец, молча, повернул тройку назад и мы отправились в обратном направлении.

На следующей неделе, мы были опять в Ново-Орске, где родственники матери уговорили моих родителей оставаться здесь и не возвращаться в Орск. Они отмечали, что там не будет работы для отца и, кроме того, им были нужны учителя в Ново-Орске. Отца было нетрудно уговорить. Он стал учителем в Ново-Орской начальной школе. Моя мать, освободившись от большей части домашней работы из-за помощи со стороны моих сестер, также получила работу учителя на полставки. Даже после того, как отец начал работать, я не чувствовал, что он счастлив по-настоящему, тем не менее, он вовсю старался привыкнуть к новым условиям. После отступления Дутова из наших мест, туда, естественно, пришли красные. Стены зданий были покрыты прокламациями Ленина об амнистии для явившихся с повинной, с призывами возвратиться на работу во благо себя и страны. Отец старался поверить призывам на стенах и, если и не сотрудничать полностью, то по меньшей мере, не возражать.

Будучи парнем, я был сильно обнадежен и доверчив. Для меня концом наихудших забот было возвращение в школу. Меня отправили в ново-орскую казацкую русскую школу. Названная как Высшая Начальная Школа, она была равносильна средней школе. Я был очень доволен тем, что преподавание было на русском языке, и что тем самым получил возможность улучшить мой русский. Мне также очень нравилось идти обратно в школу, поскольку не сомневался в совете отца о значении образования. Меня лишь беспокоило то, что был надолго оторван от школы. Больше всего я хотел быть с людьми моего возраста, присоединиться к ним для открытия новых вещей для юношей в те переменчивые времена. Я догадываюсь, что это была главная амбиция, которая называется сегодня, желанием приобретения фундамента под ногами.

И, как я сказал, я был доверчив. Я верил писаниям Ленина «задачи пролетариата не могут быть решены без осуществления прав на самоопределение». Я верил его обещаниям о мире, хлебе, распределении земли крестьянам, равенстве и независимости национальных меньшинств. Кроме того, большевики обещали молодому поколению хорошие возможности для образования и работы.

Поэтому, с такой наивностью плюс моей амбицией, меня можно было бы простить за мое добровольное присоединение к рядам красных, с большим энтузиазмом, там же в школе. В один день весны 1919 года в школе появился молодой мужчина. Одетый в ладное черное кожаное пальто и с маузером на бедре, он набирал в ряды комсомола, недавно образованной молодежной организации большевиков. Тогда еще в свои пятнадцать лет, я был одним из первых в моем классе, вступивших в этот союз. В тот вечер, когда я рассказал отцу о моем вступлении в комсомол, он одобрил это лишь потому, что видел, что я должен поступить таким образом. Он вновь говорил мне о важности получения образования, обнял за плечи и сказал, глядя в мои глаза: «После того, как ты изучишь мир, в котором живем, стань независимым и сильным, действуй согласно своему собственному сознанию и убеждению. Это то, что я тебе желаю, мой сын. Обещай мне, что сделаешь все лучшее для этого». Я пообещал, со всем пылом моей юности.