Виктор Михайлов - Бумеранг не возвращается

• Название: Бумеранг не возвращается
• Автор: Виктор Михайлов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1958

Головоломный, разделенный на несколько линий, сюжет «Бумеранга…» неизвестен современному читателю. Повесть весьма характерна для своего времени и своего жанра — это настоящий шпионский детектив великой эпохи. Советская действительность у В. Михайлова наполнена очень точными приметами времени, за которые мы и ценим подлинное ретро.

---

— Да, счастливое время, сорок шестой год! — даже вздохнул Дайс.

— Это по твоей вине я последние полгода корпел над науками в Эрцхаузене и очутился здесь, в России?

— Да, мой мальчик. Ты слишком нервно настроен. Раздевайся и давай-ка поболтаем. Садись сюда, здесь теплее, — предложил Дайс, указывая на кресло около печи. — Могу предложить «Марсонвиль бист» или «Уайт хоорс»[1]. Но лично я предпочитаю русскую водку.

— Давно я не пил марсонвильской бурды.

Дайс сделал смесь и, потрясая шейкером[2], накрыл на стол.

— Прошу! — пригласил он, разливая коктейль в бокалы. — За твое появление на линии огня! За удачу!

Они чокнулись и проглотили обжигающую смесь.

— Перейдем к делу, — сухо сказал Дайс.

Гость закурил сигарету и выжидательно посмотрел на Дайса.

— До того, как мы с тобой встретились в Спикенбургском колледже, ты, если не ошибаюсь, кончил Альтаирский механический институт?

— У тебя отличная память.

— Твой отец Юлиус Буш эмигрировал из Прибалтики в сороковом году?

— Точнее, второго июля сорокового года.

— Ты, кажется, проходил подготовку по программе Московского высшего технического училища имени Баумана?

— Точнее, по программе механико-технологического факультета.

— Твой рост?

— Сто семьдесят восемь.

Дайс налил себе полный бокал коктейля и, отпив глоток, неожиданно спросил:

— Ты, Балт, конечно, читал Дикка Клюазо?

— Еще бы: «Любовь гориллы», «Вкуси убийства запретный плод!» — чертовски здорово! — с удовольствием вспомнил Гонзалес.

— Так вот, я должен тебе сказать, что вся писанина Дикка Клюазо — детский автограф на пеленке по сравнению с тем, что тебе предстоит в России. Если ты, Балт, сделаешь «веселую улыбку под занавес» и тебе удастся еще раз пересечь океан, тебя не купишь и за пятьсот тысяч долларов!

Гонзалес внимательно слушал своего шефа. Дайс, настроенный философски, не торопился переходить к главному.

— Когда в тридцатых годах по делу «Метро Виккерс» засыпался бродяга Торнтон, он был тогда крупной ставкой Интеллидженс-сервис. Ценою больших жертв они получили своего Торнтона обратно. Это были славные времена романтики в нашем с тобой деле. Теперь иное время, Балт! Если ты будешь разоблачен, — мы откажем тебе в отечестве. Перед лицом неизбежной опасности скорпион, подняв хвост, вонзает смертоносное жало себе в голову. — Дайс вынул из футляра маленький стеклянный шарик с жидкостью и, показав его Балту, добавил:

— Вот твое смертоносное жало, Балт, возьми его, — и пододвинул футляр собеседнику.

Гонзалес осторожно взял ампулу, положил ее в футляр и сунул в карман.

— Если ты, Балт, помнишь, — продолжал Дайс, — то несколько лет тому назад в «Спикен Ньюс» я писал о железном занавесе, так вот: никакого железного занавеса в России нет! Я всегда и везде, совершенно беспрепятственно, так же, как и все мои соотечественники, передвигался по этой стране. Я бывал, где хотел, разговаривал, с кем хотел, и никто и никогда не стоял на моем пути. Но излишняя осторожность не помешает. Встречаться до третьего мы больше не будем.

Дайс налил вино собеседнику и поднял бокал:

— Ну, балтийский изгнанник, герой банановой республики, за веселую улыбку под занавес!

Поставив рюмку на стол, он вынул из кармана плоскую никелированную ампулу и сказал:

— Ты, Балт, всегда был чувствительным к физической боли. Помнишь спикенбургский бэйз-бол? Мы сделаем предварительный укол.

— Это длительная операция? — спросил Гонзалес, засучивая левый рукав рубахи.

— Пустяк, несколько минут, — ответил Дайс, готовя шприц для укола. Но, заметив волнение Гонзалеса, он добавил: — Не волнуйся, мой мальчик, ты вернешься, ты обязательно вернешься, как возвращается бумеранг[3].

4 НА БЕГУЩЕЙ ВОЛНЕ

Подле одного из домов большого благоустроенного поселка Московского автозавода автомашина «Победа» высадила человека средних лет в сером полупальто с воротником из кенгуру и шапке-ушанке. Он вошел в подъезд и направился к лифту.

— Вам, гражданин, куда? — поинтересовалась лифтерша и, узнав номер квартиры, многозначительно добавила: — К Ивану Николаевичу, понятно!

Уже поднимаясь на лифте, человек в сером полупальто оценил по достоинству восклицание лифтерши. Надо полагать, что Иван Николаевич Жбанков был гордостью этого дома. Да, пожалуй, и не только дома: знатный токарь-скоростник, дающий продукцию в счет шестьдесят первого года, автор популярной книги о новой геометрии резцов, был, кроме того, искусным резчиком по дереву и радиолюбителем коротковолновиком.

Располагая этими по существу общими сведениями о человеке, с которым ему предстояло встретиться, гражданин в сером полупальто оказался у двери квартиры на седьмом этаже. Он нажал кнопку звонка, и в то же мгновение дверь распахнулась, а в хромированной рамочке на молочно-белом стекле вспыхнул транспарант: «Войдите!»

Никем не встреченный, гражданин вошел в прихожую, снял полупальто, шапку, не торопясь пригладил непокорную выгоревшую на солнце прядь светлых волос и, услышав за переборкой звук морзянки, открыл дверь.

По стенам небольшой комнаты были укреплены стеллажи с книгами, направо на длинном столе стояла радиоаппаратура, сигнальный щиток, преобразователи переменного тока, стабилизатор напряжения, самодельный телевизор, контрольный осциллограф, рамочная антенна и много каких-то еще деталей, назначение которых для вошедшего было непонятно. Прямо у окна — письменный стол, на нем большая стопка книг с закладками, налево верстак, набор инструментов, куски грушевого дерева, пенек с корневищем, в котором уже можно было угадать будущий облик Черномора.

Вручив хозяину дома свое удостоверение, вошедший с интересом наблюдал Жбанкова, его большую лобастую голову со светло-карими глазами, сухим, хрящеватым носом и энергично сжатым ртом. Иван Николаевич сидел в кресле, обложенный грелками и укутанный одеялом.

«Майор госбезопасности Никитин Степан Федорович», — прочел Жбанков и, возвращая удостоверение, также пытливо взглянул на посетителя. Ему понравилось его лицо, светлые волосы, брови, сросшиеся на переносье, голубые, полные затаенного юмора глаза под тенью длинных и темных ресниц, выразительный рот.

— Рад с вами познакомиться, Степан Федорович, — сказал Жбанков и, усмехнувшись, добавил: — Не бывать бы счастью, да несчастье помогло!

— Надолго вы из строя? — участливо спросил Никитин.

— Я этот проклятый радикулит в войну подхватил, в болотах Восточной Пруссии. Мне профессор Воронов сделал новокаиновую блокаду, и я уже было забыл, что болел радикулитом. Черт меня дернул в этом году, я был на Рице, искупаться в озере. Вода холодная и… меня оттуда привезли на носилках.

Раздался резкий звонок телефона. Никитин уже было поднялся, чтобы подойти к аппарату, стоящему на отдельном столике у двери, как увидел, что рычаг подхватил трубку телефона, одновременно включив магнитофонную приставку, и молодой, ломающийся басок прозвучал в репродукторе: «Иван Николаевич болен и не подходит к телефону, прошу звонить в семь вечера, когда Раиса Григорьевна приходит с работы».

Рычаг положил трубку на аппарат и выключил магнитофон.

— Техника на грани фантастики! — улыбаясь, сказал Никитин.

— Техника не моя, сына. Димка у меня увлекается этим аттракционом. Кулибин! Такой чертенок, сладу с ним нет! — сказал Жбанков, скрывая за нарочитой резкостью гордость за своего сына.

— Ну что ж, приступим, Иван Николаевич? — спросил Никитин.

— Пожалуйста, — согласился Жбанков и вытащил из стола блокнот.

— Только, прошу вас, популярнее, я в радиотехнике разбираюсь слабо, — попросил Никитин.

— Постараюсь. Ну, а если что будет не понятно, спрашивайте.

Снова раздался звонок телефона и снова Димкин ломающийся басок попросил звонить, «… когда Раиса Григорьевна приходит с работы».

— Радиотехникой я увлекаюсь давно, — начал Жбанков, — еще до войны мне удалось собрать коротковолновую приемопередаточную установку. С тех пор много раз я ее реконструировал, вносил в нее новые технические усовершенствования, но втайне мечтал собрать по новой схеме более совершенную аппаратуру. На этой неделе, пользуясь своим нездоровьем, я закончил и опробовал новый коротковолновый приемник. Два дня тому назад любители-коротковолновики принимали сигналы зимовщиков-полярников. Закончив прием, я на всякий случай оставил приемник включенным — бывает так, что одна из отдаленных станций запаздывает с передачей. Тем временем я включил старый приемники эдак, знаете, путешествую по эфиру. Вдруг слышу странные, незнакомые мне позывные: «Я 777…» «Я 777…» — через равные интервалы. Приемник был настроен на волну двадцать метров. Затем… Степан Федорович, вам все понятно?