Николай Шпанов - Ученик чародея

• Название: Ученик чародея
• Автор: Николай Шпанов
• Жанр: Детектив
• Год: 1956

---

— Я посоветуюсь с пробстом Сандерсом и скажу вам, Шилде. — Но, подумав, Ланцанс словно бы спохватился: — Однако позвольте: почему вы так настаиваете на том, что убежище должно быть предоставлено именно духовным лицом?

— Я не говорю «непременно убежище». Но — помощь, кое-какая помощь, не опасная для ваших людей.

— Да, да, я понимаю, но почему именно со стороны церкви? Где ваши люди? Ваши подпольные ячейки? Разве не они фигурируют в отчётах, когда вас спрашивают, куда идут деньги? — Епископу казалось, что тут-то он и поддел этого самонадеянного нахала. Ведь Шилде уверял всех и вся, что располагает в Советской Латвии хорошо развитой сетью надёжно законспирированных опорных пунктов боевого подполья. А на деле — всё дутое, всё чистое очковтирательство, всё ложь, ложь, ложь! Делая вид, будто говорит сам с собой, он стал шептать, но так, чтобы было слышно гостю. — Господи, боже, где же конец этой гнусной погоне за деньгами под всеми предлогами, под всяческими соусами, во всех размерах — от жалкого цента до миллиона?! Господи, боже, неужели даже в таком угодном богу деле, как борьба с коммунизмом, не может быть чистых намерений, неужели даже на убийство врага церкви нельзя идти с руками, не скрюченными от жажды злата?! Господи, господи, за что наказуешь ты раба твоего познанием тёмных глубин души человеческой, такой сатанинской низости стяжательства в деле святом, в деле ангельском, в деле, осенённом благословением распятого и непорочной улыбкой девственнородившей!..

Именно потому, что Ланцанс хорошо помнил о присутствии Шилде, думал только о нем и всё, что делал, делал только для него, он порывисто поднялся со своего места и с фанатически расширенным взглядом устремился в тёмный угол, где на фоне распятия из чёрного дерева светилось серебряное тело Иисуса. Шилде отчётливо слышал, как стукнули о пол колени епископа. Но «недосягаемого» не легко было пронять подобным спектаклем. Он иронически глядел на спину Ланцанса, припавшего лбом к аналою. Правда, брови Шилде несколько приподнялись, когда он увидел, как дёргаются плечи епископа: «недосягаемый» не мог понять, действительно рыдает Ланцанс или просто разыгрывает этот религиозный экстаз ради гостя.

Наконец, Ланцанс поднялся с колен и медленно, усталым шагом вернулся к своему креслу. По лицу его не было заметно, чтобы молитва оказала на него умиротворяющее или, наоборот, волнующее действие, — оно оставалось таким же каменно-равнодушным, каким было, разве только несколько покраснело от усилия, какое епископу пришлось сделать, поднимаясь с колен. По-видимому, переход от молитвенного настроения к суете дел земных был для епископа не очень сложен. Он желчно спросил:

— Неужели вы никогда не кончите отравлять воздух папиросами?

Шилде усмехнулся, придавил сигарету в пепельнице и, сдерживая усмешку на губах, сказал:

— Молитва вас просветлила, и вам легче понять истинную цену этому, с позволения сказать, липовому «подполью», на которое вы предлагаете мне опираться, черт бы его драл!

— Шилде?! — с испугом, на этот раз искренним, воскликнул Ланцанс.

— Помощь в «операции Круминьша», так удачно начатой моими людьми, должна прийти со стороны церкви! — настойчиво повторил Шилде. — Иначе… — Он сделал паузу и с особенным удовольствием договорил: — Иначе грош ей цена.

— Замолчите, Шилде! — воскликнул Ланцанс и поднялся с кресла с рукою, гневно протянутой к собеседнику.

— Мы тут одни.

— Но я не хочу вас слушать!

— А я всё-таки скажу: прошу не тянуть с решением вопроса: кто может оказать реальную помощь нашему эмиссару за кордоном? — Каждое из этих слов Шилде сопровождал ударом руки по столу.

— Вы не считаете операцию законченной?

— Когда требуется помощь от вас, то вы готовы ограничиться убийством одного труса?..

Епископ укоризненно покачал головой:

— Господь жестоко покарает вас за ваш грешный и грубый язык.

— Приходится называть вещи своими именами. Вам хотелось бы уйти теперь от необходимости действовать? Но мы вас заставим довести дело до конца: мой человек должен быть спасён для дальнейшей работы в советском тылу!

— От чьего имени вы так говорите?

В злом шёпоте епископа было не только негодование, но и нескрываемая угроза: вот-вот последует буря обличения или прямое проклятие и плохо придётся тогда Шилде! Но на того это, по-видимому, мало действовало. Шилде знал, что на этот раз сила на его стороне. Он, если захочет, может взять угрожающий тон даже по отношению к самому Ланцансу! Поэтому он уверенно ответил:

— Я говорю от имени «Перконкруста», от имени руководства Совета. То есть от вашего собственного, господин Язеп Ланцанс. Делить выгоды умеете, так извольте и похлопотать.

— Какой грубиян!.. Ах, какой грубиян!.. — бормотал Ланцанс.

— Ежели вам нечего вложить в дело, какого же черта вы лезли в компанию! Мы дали своих людей. Двое из них нуждаются в панихидах, третий шныряет там, как затравленный волк. Ему уже наступают на хвост. Не сегодня — завтра он — в западне. От этого никто из нас не выиграет — ни мы, ни вы…

— Грубиян, грубиян… — повторил епископ, покачивая головой. Прервав довольно долгое молчание, он, наконец, сказал: — После моей встречи с пробстом вы получите ответ.

— Я и сам могу спросить пробста. Мы с ним старые приятели.

Ланцанс прикрыл глаза веками. Можно было подумать, что он очень утомлён.

— По его отзывам о вас я не заметил, чтобы вы были друзьями, — проговорил он, не открывая глаз.

Шилде насторожился.

— Что вы хотите сказать?

— Да простит мне бог, но не дальше как вчера преподобный Сандерс предупредил меня: «Эта свинья Шилде…»

Настала очередь Шилде выказать возмущение:

— Это уж слишком!

— Я хотел, чтобы вы знали… — со смирением змеи ответил Ланцанс.

Шилде рассмеялся.

— Если вы думаете, что пустить между друзьями чёрную кошку — благое дело, то позвольте и мне открыть пробсту глаза на вашу дружбу с ним.

— Вы не слышали от меня ни одного дурного слова о преподобном Сандерсе.

— Зато знаю, что, если бы не мои ребята из «Перконкруста», имя преподобного Висвалдиса Сандерса давно было бы высечено на могильной плите. — Шилде придвинулся к епископу так, что его губы едва не касались лица собеседника. Тон его стал угрожающим: — Или вы забыли, как ещё в Латвии пустили полицию по следам Сандерса?

— Перестаньте! — крикнул епископ, сразу утрачивая спокойствие. Даже голос его сорвался на испуганный фальцет. — Нечего вам совать нос не в своё дело.

— Вам не хочется видеть мой нос в куче мусора, на которой сидите вы? Но наш общий коллега по Совету господин Мутулис может в случае надобности подтвердить всё, что я скажу о вас пробсту. Так что вам незачем особенно важничать передо мною, Ланцанс!.. Однако давайте действительно закончим: если советские власти докопаются там до моего человека, придётся перестраивать всю работу и отказаться от дальнейших услуг Силса. Это вы понимаете?.. Так помогите же нам!

7. Адольф Шилде

Служка без стука вошёл в комнату и, скользя по полу, как угодливый кот, приблизился к епископу. В руке служки был поднос. На подносе — рюмка с водой и маленький флакон. Епископ тщательно отсчитал капли гомеопатического лекарства и выпил.

Шилде разбирал смех: тонкие губы епископа благоговейно шептали: «Раз… два… три…» Бледные пальцы, как лапа коршуна, цепко держали крошечный флакончик. — «Недостаёт только, чтобы он перекрестил это снадобье», — подумал Шилде.

Служка стоял неподвижно, с опущенными к полу глазами. Когда рюмка была возвращена на поднос, служка вышел так же бесшумно, как появился.

— Итак, мой дорогой Шилде, — проговорил Ланцанс, — вы сказали, что второй из тех людей нам ещё пригодится?

— Да.

— Несмотря на явку с повинной?

— Явка только маскировка. Она облегчает его положение.

— Да, да, помню… Вы умница, Шилде. Господь да хранит вас! Но… что даёт вам уверенность в преданности этого Силса? Можно ли положиться на его честь?

— Честь? — Усмешка скользнула по губам Шилде. — Мне странно слышать это слово, когда речь идёт о таких, как Силс, и в приложении к такой работе. Я держу их деньгами и страхом. Вот верные карты в моей колоде.

— Страх? — недоверчиво переспросил Ланцанс.

— И деньги! Я сказал: и деньги!

— Плохая карта, Шилде, совсем плохая. — Епископ пренебрежительно махнул рукой. — Всегда может найтись козырь постарше.

— Мы играем золотыми тузами.

Ланцанс рассмеялся:

— Творец вложил в человека неустойчивую душу: если смогли соблазнить её вы — могут соблазнить и другие. — Он наставительно поднял палец, словно говорил с исповедником. — Плоть слаба, и соблазн силён.

— Мне посчастливилось слышать эту сентенцию из уст самого сатаны… В опере!