Тиа Атрейдес - Сумрак и Гитара

• Название: Сумрак и Гитара
• Автор: Тиа Атрейдес
• Жанр: Фэнтези

То, что назначено богами, случается рано или поздно, и тогда приходится выбирать — что дороже, жизнь или любовь. Потому что если наемный убийца откажется убивать, ему придется умереть самому.

---

Она, смеясь, убежала в ванную, а разочарованный Тигренок забрался обратно под одеяло. Вчера ему казалось, что Шу никуда от него не денется, и ему не придется этой ночью довольствоваться невинными играми. Но он ошибся. Тигренок не мог понять, почему она не хочет… если она хочет? Не меньше него. Но Шу каждый раз останавливала его. Она вела себя очень странно, словно в ней уживались одновременно искушенная женщина и боязливая девочка. Почему? И чего она опасается? Он ощущал её эмоции, будто свои, но не понимал причин. Что с ней может случиться плохого, если они, наконец, займутся любовью? Если бы на её месте была бы другая девушка, он бы подумал, что она до сих пор девственна. Но Шу? Даже если забыть про её забавы с рабами, она уже три года как, не скрываясь, принимает у себя маркиза Длинные Уши… от этой мысли Хилл быстренько спустился с небес на землю. Вот именно, что маркиз. Игры с Тигренком — так, от скуки. Приятное разнообразие, пока любовник в отъезде. Свободные у них отношения, нечего сказать. Он где-то далеко заводит интрижки, а она прямо здесь.

Хилл чувствовал себя так, будто его пожевал и выплюнул дракон. На что он надеялся, идиот? Как он мог забыть о том, что Её Высочество практически замужем? И здесь, в этой постели она занималась любовью с другим… Тигренок вскочил с кровати, словно она была полна змей. Ему хотелось выть и биться о стену в отчаянии. Где была его голова? Расслабился, подставил беззащитное брюшко, стоило его почесать… придурок. Кретин. Тролль безмозглый. Чем он думал? Хотя ясно, чем. Эмоции её, видите ли, искренни. Ага. И принципы сродни змее — гнутся в любую сторону. И что, что она совершенно искренне наслаждается в его руках? И что, что она тает и трепещет, тянется к нему и сияет? Так же искренне она прирежет его, как только он ей надоест, или поблизости появится этот её маркиз. Хилл подумал, что неплохо бы встретить его по дороге. Пока они с принцессой не увиделись снова. Интересно, когда маркиз собирается в Суард? Можно завтра ночью поговорить со Свистком, он всё разузнает. Пожалуй, и убить маркиза не откажется, но уж это Лунный Стриж сделает сам, своими руками. И с большим удовольствием. Если Дукрист больше не появится в Суарде, то, может быть, принцесса и не захочет расставаться с Тигренком.

Шу вышла из ванной свежая и сияющая, и принялась скорее влезать в платье. Хилл, сидящий в кресле с любимой гитарой, из под упавших на лицо прядей наблюдал за ней, делая вид, что целиком поглощен подтягиванием струн. Играть не получалось, Черная Шиера не умела притворяться спокойной и довольной. Первый же звук выдаст с головой всю его боль, разочарование и ревность. Он бы смеялся над собой, если бы мог сейчас смеяться. Он ревнует! Бред. Он мечтает заполучить женщину, убив её любовника. Дикий бред. Как раз для идиотского сентиментального романа, в котором герои ведут себя, как душевнобольные. Хилл издевался над струнами, стараясь не смотреть на Шу, не обращать внимания на её взгляды искоса, на её улыбку, на её закушенную по-детски сосредоточенно губку, когда она вдевала в уши серьги, на то, что она не удосужилась надеть под платье ни нижнюю сорочку, ни кружевные панталоны, которые так и остались валяться на креслах.

Когда она позвала его, так ласково, что он задохнулся от боли в груди, Тигренок сделал вид, что не услышал. Он хотел, чтобы она снова разозлилась, снова набросилась на него, как вчера, и тогда он перестанет, наконец, надеяться. Перестанет терзаться наивными, бесплодными мечтами, ловить каждый её взгляд… Хилл сжимал себя в кулак, чтобы не показать ей, что творится в его душе, и представлял себя камнем, спокойным, бесчувственным и равнодушным камнем, абсолютно спокойным, ровным, зеркальным камнем. Видимо, это помогло, или принцесса была слишком занята собой, но она ничего не заметила. Только бросила ему, уже в дверях:

— Тигренок, спускайся вниз через десять минут, с гитарой, — и её счастливая улыбка пронзила его, словно тысячью ледяных острых осколков. Осколков его глупой надежды.

Шу ушла, а он так и застыл неподвижно. Ну да, а чего он хотел? Чтобы она пощадила его гордость? Не выставляла его домашним зверьком, рабом, игрушкой перед сворой придворных дам? «Извольте, Тигренок, подавать лапу и рычать по команде. И развлекать Её Высочество с фрейлинами», — Хилл зарычал от ярости: «Как прикажете, Ваше Высочество. Будет вам домашняя зверушка, будет вам тигренок. С гитарой».

Лунному Стрижу не однажды приходилось развлекать благородные компании, но в основном в качестве гостя, на худой конец, как наемному высокооплачиваемому менестрелю. Ну и, пару раз по работе. Так что он примерно представлял, что его ждет сегодня, если Её Высочество представит его как Тигренка. А в этом он был совершенно уверен. Целый день унижений и манерных, изящных и остроумных издевательств. Особенно когда к дамам присоединятся кавалеры. Демон! Все демоны Ургаша! Да за кого она его держит!

Её Высочество уже изволили вкушать свой завтрак в компании десяти благородных девиц и одной не очень благородной эльфийки, когда Тигренок с гитарой в руке спустился в гостиную. Он несколько минут стоял наверху, не видимый для них, и слушал. Что ж, всё, как и ожидалось. Её Высочество целое представление устроила. Кот редкой породы! Из далеких северных стран! Исключительной красоты окрас! Единственный экземпляр, купленный за дикие деньги! Привезен по особому заказу, только позавчера! С каждым словом Тигренок словно покрывался коркой льда, всё толще и холоднее, и лёд почти добрался до сердца, причиняя невыносимую боль. Внешний мир за ледяной стеной уже казался далеким и размытым.

Разговоры за столом оборвались на полуслове, едва Тигренок показался. Её Высочество сидела спиной к лестнице, и увидела его последней. Сцена, достойная лучшего драматурга империи: десять холеных манерных красавиц, с открытыми ртами, выпученными глазами, из изящных пальчиков падают столовые приборы, кофе льётся на белоснежную скатерть, служанки замирают с подносами в нелепых позах, и последней оборачивается Её Высочество. На лице сначала потрясение, но через мгновение — ярость. Лиловые огни разгораются в глазах, волосы потрескивают, пахнет грозой… и ещё через мгновение — ледяное спокойствие. Как в зеркале. Сажени, лиги полярного льда. И подо льдом… восхищение. Его собственный лёд треснул от этой крошечной искорки, не позволив остаться спокойным и равнодушным, и его глупая, наивная душа снова устремилась к ней, обдираясь и ранясь об ледяные острия. Но ему хватило сил запихнуть её обратно и замуровать наглухо.

Шу чуть не свалилась со стула, обернувшись к Тигренку. То, что она увидела, повергло её сначала в недоумение, а затем в ярость. Будь они наедине, он него бы мокрого места не осталось! Хотя, будь они наедине…

Золотые, идеально уложенные волной волосы. Синие, как океан при полном штиле, глаза. Совершенное, прекрасное, абсолютно спокойное лицо. Совершенное, рельефно вылепленное, как статуя атлета, тело. Мраморная статуя, холодная и неживая. Полностью обнаженная статуя. И черная гитара в руке. Идет так, будто делает всем великое одолжение, позволяя на себя любоваться.

«Ширхаб! И как теперь выкручиваться? Устроить такой скандал! Как он посмел! Вон, как эти клуши вылупились! Что, голого мужчины не видали? Краснеют, бледнеют, сейчас в обморок попадают. Тьфу. И пожирают его глазами, будто сливочное мороженное. Красивый, да? Нечего! Не про вашу честь! Если кто этого поганца и укусит, так это я. Мой Тигренок, нечего на него пялиться!» — принцесса с очаровательной улыбкой повернулась обратно к фрейлинам. Десять пар глаз разной степени ошарашенности, и одна, зеленая, довольная и смеющаяся. Ну конечно, Баль с детства цирк обожает. Особенно дрессированных крокодилов. Принцесса звякнула ложечкой, отвлекая внимание от ширхабова наглеца и собирая все взгляды на себя.

— Я же говорила, исключительный окрас, — Шу не постеснялась успокоить перевозбудившихся девиц небольшой порцией магии. — Ну и, дикий ещё, не привык к обществу. Молодой совсем, глупый.

— Тигренок, ты долго. Иди сюда! — Шу указала ему на пол около своего стула. Он с ленивым достоинством и хищной грацией подошел к ней, обдав фрейлин напоследок ещё одним пробирающим до сладкой дрожи ледяным взглядом, и уселся на пол, одну ногу подвернув под себя, а другую непринужденно вытянув вперед. Принцесса демонстративно погладила его по голове, и снисходительно улыбнулась.

— Ну что с ним делать! — Фрейлины постепенно приходили в себя, лишенные шокирующего зрелища. На лица возвращалось осмысленное выражение, вместе с нормальным цветом. — Не наказывать же такого милашку? Правда, котик?

Из горла Хилла вырвалось сдавленное рычание. Для полноты образа ей только на ручки его взять, и пальчиком погрозить. И заявить, что он не кусается. И разрешить всем, кому не лень, его погладить. Нет уж, кусается, и ещё как.