Дуглас Брайан - Призрак и статуя

• Название: Призрак и статуя
• Автор: Дуглас Брайан
• Издательство: АСТ, Северо-Запад Пресс
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-029021-7, 5-93698-266-1

После смерти мужа Юлия-Медея узнает секрет покойного. Супруг скрывал от нее, что на особняке, в котором они живут, лежит проклятие, возможно «прикрепленное» к какому-то из предметов находящихся в доме.

В это время Конан с приятелем магом разыскивают статую женщины сделанную из цельного куска изумруда.

«Северо-Запад Пресс», «АСТ», 2005, том 103 «Конан и пагода сна»

Дуглас Брайан. Призрак и статуя (повесть), стр. 363-427

---

Разве что она еще раз выйдет замуж…

Но мысль об этом показалась ей противной.

Итак, она простилась с соседями и в наилучшем расположении духа. Ночная скачка, свежий ветерок и влажная тьма леса бодрили молодую женщину, вселяли в нее жажду жизни. Ей чудилось, будто все у нее еще впереди, будто ее ждет какое-то прекрасное, волнительное приключение… и, может быть, любовь.

Но когда она подъехала к воротам своей виллы, это настроение внезапно исчезло. Оно испарилось стремительно, как туман под жаркими лучами утреннего солнца. Двое слуг беспокойно ждали ее у ворот, переминаясь с ноги на ногу и отводя глаза.

— Что случилось? — спросила Юлия-Медея, чувствуя, что сердце у нее упало.

— Госпожа… — заговорил один, но одновременно с ним начал и второй:

— Как бы сказать…

Оба замолчали, вопросительно глядя на Юлию-Медею.

Она кивнула подбородком своему дворецкому:

— Говори ты. Что случилось?

— Госпоже лучше увидеть самой, — пробормотал дворецкий.

— Кто-нибудь погиб? Вы нашли мертвое тело? — испугалась Юлия-Медея.

— Нет, нет! — хором заверили оба слуги. — Просто… неприятное. Странное. Такого раньше никогда не было.

Юлия-Медея поехала шагом по аллее, ведущей к дому. Темные стволы деревьев, как молчаливые часовые, словно бы провожали ее взглядами. С каждым шагом тоска все сильнее сжимала сердце молодой женщины. Только-только она привыкла к своему положению, только-только наладилась ее трудная, странная жизнь — и вот опять что-то случилось! Она ожидала увидеть что угодно, но только не то, что предстало ее взору.

Весь фасад дома был размалеван странными знаками и рисунками. Кто-то очень торопился, нанося кистью эти изображения. Но в их смысле усомниться было невозможно. Различные адские порождения таращили выпученные глаза и скалили окровавленные пасти. То тут, то там мелькала лапа с растопыренными когтями. Жуткие существа грозили со всех сторон, их глаза следили за каждым шагом обитателей виллы. Надписи были сделаны на неизвестном языке, но в самом шрифте угадывалась угроза.

— Что это? — прошептала Юлия-Медея.

— Госпожа, мы не знаем! — в отчаянии ответил дворецкий. — Никто из нас не видел, как это появилось! Кухарка разбирала овощи, горничная приводила в порядок ковры, работая на заднем дворе. Садовник находился в оранжерее. Я чистил серебро. Еще двое слуг были в конюшне. Мы не слышали ни звука. Тот, кто это сделал, ходил бесшумно и сотворил свою черную работу очень быстро.

— Кухарка говорит, что такие знаки могут выступить и сами по себе, — бледнея, прошептал второй слуга.

Юлия-Медея резко повернулась к нему.

— Что ты слышал об этом? — спросила она властно. — Говори!

— Ну, она говорит… если на доме проклятье… то оно никуда не девается. Живет в стенах, в крыше дома. В общем, в самом естестве здания, — пояснил слуга. — Ну, это так люди говорят. Я сам никогда не видел.

— Проклятье? — испуганно переспросила Юлия-Медея. — Но я никогда не слышала ни о каком проклятии!

Дворецкий испепелил слугу взглядом. Тот поежился, покраснел до ушей, но упрямо повторил:

— Говорили… А проклятье ждет своего часа. И когда этот час наступает — а об этом никто из смертных не знает — оно тут как тут. Ну, проклятье. Выходит наружу и заявляет о себе во весь, так сказать, голос. Вот оно и проступило. Само по себе.

— Что за проклятие? — повысив голос, повторила вопрос госпожа.

— Убирайся под лед, в ад! — закричал дворецкий на слугу, потеряв самообладание и, казалось, совершенно позабыв о том, что находится в присутствии хозяйки.

Слуга съежился, словно еж, свернувшийся в клубок, и попытался удрать, но Юлия-Медея остановила его окриком:

— Стоять! Он замер.

Дворецкий закусил губу. Он видел, что теперь поздно — придется рассказывать обо всем.

— Кто из вас двоих объяснит мне, о каком проклятии болтает этот несчастный скудоумный малый? — высокомерным тоном осведомилась Юлия-Медея. Когда в ней просыпалась дочь древнего аристократического аквилонского рода, слуги предпочитали не спорить.

Дворецкий сдался.

— Я сообщу госпоже обо всем, что слыхал. Не утаю ни словечка, госпожа!

— Я слушаю, — молвила Юлия-Медея, не покидая седла. Лошадка в темноте тихонько храпела и переступала с ноги на ногу. Луна ярко освещала отвратительные рисунки на фасаде дома. Юлия-Медея боялась переступать порог своего оскверненного жилища — ей казалось, что и внутри там теперь нечисто. Подумать только, чьи-то грязные руки трогали стены ее любимого дома!

— Госпожа, это случилось еще до того, как господин Рутилий приобрел это здание, — начал дворецкий.

— Что? — удивилась Юлия-Медея. — А разве этот дом не был построен по приказу моего мужа?

— Нет, госпожа. Он купил его перед тем, как задумал жениться. Конечно, многое тут было переделано. Прежде эта вилла принадлежала господину Филодаму, известному ювелиру. Он обладал особым даром — оценивать необработанные камни. Покупал по дешевке непривлекательного вида булыжники, а потом обрабатывал их таким образом, что знатные дамы Аквилонии и Бритунии дрались за них, словно уличные торговки, такая это получалась красота.

Аристократка Юлия-Медея без всякого удовольствия выслушала подобное описание «знатных дам Аквилонии и Бритунии», хотя втайне понимала, что они действительно могут вести себя хуже уличных торговок.

— Продолжай, — сказала она, задирая брови.

— Слушаюсь, госпожа, — дворецкий поклонился. — Господин Филодам не был женат, однако при нем жили его ближайшие родственники, племянник по имени Рубрий и его супруга, довольно смазливая бабенка, но легкомысленная. То и дело принималась строить глазки соседям и даже молодым слугам. Рубрия мало беспокоило поведение жены. Он был целиком поглощен мыслями о состоянии дядюшки. А дядюшка, человек добрый, великодушный, любящий искусство…

— Вы были с ним знакомы? — перебила Юлия-Медея.

— О, да! — кивнул дворецкий. — Несколько раз мой прежний господин, Рутилий, делал у него заказы. И это ожерелье, которое он преподнес вам в день свадьбы, — тоже работы Филодама. Я неплохо знал его, госпожа.

— Что же с ним случилось? — спросила Юлия-Медея. У нее было такое неприятное ощущение, словно она уже заранее знает ответ.

Дворецкий медленно и печально кивнул, отвечая ее тайным мыслям.

— Да, госпожа, именно это и произошло. Господин Филодам был убит в собственном доме. Поначалу предполагали, что это сделали грабители, которые пробрались на виллу, потому что пропало несколько очень драгоценных предметов. Но затем истина всплыла на поверхность. Это злодеяние было задумано и осуществлено Рубрием и его женой. Проклятая женщина соблазнила господина Филодама, пробралась в его постель и там заколола ножом.

Когда злодеев изобличили, муж попытался все свалить на жену. Та же оправдывалась тем, что ее-де пытались изнасиловать, и она защищалась. Но наш садовник и еще двое слуг дали показания в суде и сообщили, что эта женщина неоднократно предлагала свои сомнительные услуги молодым людям, делая это недвусмысленно, если не сказать бесстыдно.

Словом, убийцу четвертовали на площади…

— Погодите, — Юлия-Медея наморщила лоб. — Мне кажется, я что-то слышала об этом… Какую-то женщину четвертовали, когда я была девочкой. Родители поспорили, стоит ли идти смотреть на казнь. Маме очень хотелось пойти. Она всегда придерживалась крайне строгих правил и приветствовала любую расправу с прелюбодейками. Она и меня воспитывала точно так же. А вот отец воспротивился. Сказал, что его когда-то водили посмотреть казнь и что он с тех пор не может убить даже кролика, не то что человека. Мол, незачем пугать меня больше, чем это требуется. Отец считал меня послушной девочкой. Родители тогда сильно поссорились и два дня потом не разговаривали, а я страдала и от души проклинала эту злодейку, которая даже своей казнью ухитрилась причинить людям неприятности.

— Да, это была она, — подтвердил дворецкий. — У вас, госпожа, удивительные родители. Жаль, что вы редко о них говорите и никогда не приглашаете их жить на виллу. Впрочем, — быстро поправился он, — это не мое дело. Простите великодушно болтливого старика.

— Рассказывайте дальше об этом убийстве, — велела Юлия-Медея. — Что случилось с племянником, с этим Рубрием? Я не помню, чтобы одновременно с женщиной казнили и мужчину.

— Это так, — сказал дворецкий. — Рубрия как сообщника осудили и отправили на галеры. С тех пор никто больше о нем не слышал. Однако вилла несколько лет простояла пустой. Там не хотели жить ни слуги, ни арендаторы. В народе говорили, будто на доме почиет проклятие. Будто бы Филодам перед смертью изрек страшные слова, призывая кару богов на головы тех, кто решится жить под этой кровлей.

— Любопытно, — проговорила Юлия-Медея.