Челси Ярбро - Хроники Сен-Жермена

• Название: Хроники Сен-Жермена
• Автор: Челси Ярбро
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-09044-4

Вот уже не одно тысячелетие бессмертный вампир граф Сен-Жермен путешествует из страны в страну, из эпохи в эпоху, вызывая неподдельный интерес тех, кому доводится встретить его на своем пути.

Он был свидетелем войн и революций, посещал королевские дворцы и городские трущобы, беседовал с легендарными философами, поэтами, художниками…

Мы вновь встречаемся с этой таинственной и неординарной личностью в гостиной эдвардианской эпохи, в охваченной войной Европе середины двадцатого столетия, на борту современного самолета и среди живописных гор модного американского курорта.

---

— Удивительно, что она вообще на это решилась, — тихо сказал Доминик.

— Вот-вот! — горячо воскликнул Уиттенфильд, и жидкость в его бокале опасно всколыхнулась. — Очень немногие женщины отважились бы на такое деяние, по крайней мере из тех, кого я знаю. Сабрина, однако, повела себя отнюдь не по-женски.

— Ну уж, — пробормотал шестой гость.

— Она добралась до нужного дома, укрылась в дверном проеме запертой булочной и стала ждать появления…

— Откуда вам это известно? — перебили его. — Откуда вы знаете и про булочную, и про рваную шаль?

— Я знаю, — ответствовал Уиттенфильд, слегка растягивая слова и посматривая на окружающих с видом легкого превосходства. — Потому что Сабрина вела дневник и он попал ко мне в руки. Там много страниц посвящено тем горестным для нее временам. А описание комнатки, где она ютилась с детьми, столь красочно, что одно воспоминание о нем способно вызвать чесотку. Грязь, кишащие насекомые… бр-р… — Лорд содрогнулся.

— Понятное дело, в бедняцком жилье приятности не отыщешь, — заметил сочувственно Твилфорд. — Я тут заезжал к своим арендаторам… удручающий вид… и эти жирные тараканы…

— Ну и кто же теперь отвлекается? — спросил оскорбленно Уиттенфильд.

— Чарльз прав, — признал Доминик. — Твилфорд, угомонитесь.

— Нас всех тут шокируют стесненные обстоятельства, в которые попала ваша сколько-то раз прабабка, — напыщенно произнес лорд Грейвстон. — И кончим на том. Продолжайте по существу.

Рассказчик внимательно огляделся. Глаза почти всех слушателей были устремлены на него, и лишь шестой гость с неким отчуждением смотрел на замысловатый треножник, поддерживающий туманно поблескивающее стекло, в котором играли каминные блики. Уиттенфильд кашлянул, гость встрепенулся.

— Прошу прощения, — сказал он. — Притягательная вещица.

— Конечно, — кивнул Уиттенфильд. — Я убежден, именно потому ее и не свезли в свое время на свалку. Как бы там ни было, вернемся в Антверпен. Итак, Сабрина Гросситер укрылась в дверной нише хлебной лавчонки и протомилась там несколько долгих часов. Она полагала, что иностранец использует приобретенный в трущобных кварталах дом для секретных свиданий, но, видимо, ошибалась, ибо ни одна женщина в него так и не вошла. Далеко за полночь дверь особняка, впрочем, раскрылась, и на улицу выскользнул мужчина среднего возраста в ливрее слуги, однако сам хозяин продолжал оставаться внутри. Было холодно, очень холодно. Руки и ноги Сабрины совсем занемели, когда наконец она увидела, что в окнах верхнего этажа гаснет свет. Бедняжка приободрилась, надеясь, что иностранец вот-вот выйдет, чем даст ей хотя бы мизерную возможность стащить у него кошелек. Никого больше в округе не наблюдаюсь, бродяги и проститутки расползлись по своим прибежищам и притонам.

— Как-то глупо с ее стороны — рассчитывать на то, что человеку вздумается встать среди ночи и отправиться черт-те куда. — Твилфорд оглянулся на остальных с молчаливым призывом поддержать его вывод.

— Все женщины этой линии у нас таковы, — с ханжеской грустью кивнул Доминик, но вид у него был довольный.

— Она пребывала в отчаянии, — заметил шестой гость.

— В упомянутом уже мной дневнике, — несколько резковато продолжил лорд Чарльз, — сказано, что иностранец покинул свой дом примерно за час до рассвета. Сабрина даже не видела как он вышел, ибо черное одеяние делало его практически неразличимым в ночной темноте.

— Прохвост явно что-нибудь замышлял, — буркнул сердито лорд Грейвстон. — Я бы на ее месте крепко подумал, прежде чем приближаться к подобному типу.

— Но ей ничего другого не оставалось, — кротко возразил Уиттенфильд, допивая портвейн. — И потом, бедняжка, как сообщает дневник, была слегка не в себе от голода и тревоги. Возможно, она задремала, возможно, впала в оцепенение, однако о том, что жертва уходит, сказал ей лишь звук удаляющихся шагов. Как бы там ни было, Сабрина побежала за незнакомцем, но споткнулась и неминуемо бы упала, если бы тот не обернулся и не поддержал ее на лету.

— И в ответ на такую любезность она, разумеется, тут же отказалась от мысли его обокрасть? — спросил лорд Грейвстон, сосредоточенно разминая в чашечке своей трубки табак.

— Ничуть не бывало, — отвечал Уиттенфильд, во весь рот улыбаясь. — Наоборот, она решила, что случай ей на руку, и, привалившись к мужчине, вцепилась в его поясную пряжку. Вы знаете, как носили тогда пояса — поверх камзола и чуть ниже талии, на животе. Она надеялась расстегнуть пряжку и сдернуть с богатого иностранца весь пояс — с привязанным по тогдашним обычаям к нему кошельком.

— Смелая женщина, — заметил дотоле молчавший слушатель. — Удивительное присутствие духа.

Уиттенфильд возмущенно воззрился на невежу, осмелившегося его перебить в самый захватывающий момент подошедшего к поворотному пику рассказа.

— Боже, Хэмворти, вы разве не спите? — с саркастической вежливостью осведомился он.

— Нет, просто на миг задремал, — мирно откликнулся Хэмворти. — Я нахожу вашу историю интересной, хотя и не знаю, к чему она приведет.

— Вы меня успокоили, — ответил в тон ему Уиттенфильд и продолжил: — Я уже говорил вам, что ночь была очень холодной. Сабрина замерзла, пальцы плохо ее слушались, и пряжка не поддавалась; к тому же ей ведь не приходилось ранее красть. Кончилось тем, что мужчина заметил возню и крепко схватил несчастную за руки.

— А потом кликнул стражу, и злоумышленницу отправили к мужу в тюрьму. Но о зеркале речи по-прежнему нет, — раздраженно нахмурился Твилфорд.

— Он никого не кликнул, — лукаво ответствовал Уиттенфильд. — Он просто стоял, пронизывая свою пленницу взглядом, и Сабрина знала об этом, хотя и не видела в ночной тьме его глаз. Так продолжалось какое-то время, потом незнакомец требовательно спросил, что ей нужно. На голландском, конечно.

— Конечно, — повторил Доминик, наполняя бокал кузена портвейном и подтягивая бутылку к себе.

— Она попыталась кое-как объяснить, что просто шла и упала. Иностранец, конечно же, ей не поверил, однако вмиг догадался, что голландский язык для нее не родной, и обратился к ней по-французски, затем по-немецки и, наконец, по-английски, причем очень бегло, как утверждает дневник. — Уиттенфильд пригубил портвейн с видом человека свершающего ритуальное действо.

— Продолжайте же, Чарльз! — взревел Твилфорд.

— Всему свое время. Не могу же я неуважительно отнестись к этому чудодейственному напитку. — Рассказчик еще раз пригубил вино, затем осторожно поставил бокал на подлокотник старинного кресла. — Итак, наш герой, угадав в своей пленнице англичанку, немедленно попросил ее рассказать, как она оказалась на задворках Антверпена. Сначала Сабрина отказывалась отвечать, говоря, что это никого не касается. Ей вежливо возразили, что тот, кого пытались ограбить, вправе ожидать от грабительницы некоторых разъяснений, чтобы решить, стоит ли обращаться к властям. Именно эта угроза и подвигла неудачливую преступницу к откровенности. Так, по крайней мере, записано в дневнике, хотя более поздняя запись намекает и на сопутствующие тому обстоятельства.

— Какие еще обстоятельства? — вскинулся Хэмворти. — Не говорите загадками, Чарльз.

Уиттенфильд, смущенно сморгнув, вновь поднял бокал, исследуя взглядом его густо-оранжевые глубины.

— Иные обстоятельства… Ну, тут трудно сказать что-то определенное. Просто несколько дней спустя Сабрина упоминает, что той странной ночью язык ее словно бы сам развязался, она говорила и говорила, пока не обнаружила, что руки ее свободны и ничто не мешает ей убежать. Но она не ударилась в бегство, а осталась стоять до тех пор, пока не заключила со своим неожиданным конфидентом полюбовную сделку.

— Могу себе представить какую, — заметил Твилфорд, и его огромные бакенбарды встопорщились, как у кота.

— Нет, не можете, — мягко возразили ему. — Согласен, что столь щекотливая ситуация предполагает определенное разрешение, но с Сабриной все вышло не так. Иностранец предложил нашей страдалице немедленно переселиться к нему и жить в его доме в качестве экономки. Он был столь добр, что позволил ей не расставаться с детьми, решительно подчеркнув при том, что не берет их к себе в услужение.

— Сколько им было? Одному год, второй три? Вряд ли они могли бы кому-то прислуживать, пусть даже и иностранцу, — проворчал Доминик.

— Это вопрос не возраста, а крепостной зависимости, — тихо произнес шестой гость.

— Верно, — согласился Уиттенфильд. — А этот чудак даже не попытался опутать Сесилию с Гербертом ленными обязательствами, что было просто каким-то чудом по тем временам. Сабрина упоминает потом, что и со слуги ее благодетеля такая зависимость была в свое время снята.

— Один из проклятых ныне расплодившихся гуманистов, — презрительно вздохнул лорд Грейвстон. — Теперь их не сосчитать.