Челси Ярбро - Хроники Сен-Жермена

• Название: Хроники Сен-Жермена
• Автор: Челси Ярбро
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-09044-4

Вот уже не одно тысячелетие бессмертный вампир граф Сен-Жермен путешествует из страны в страну, из эпохи в эпоху, вызывая неподдельный интерес тех, кому доводится встретить его на своем пути.

Он был свидетелем войн и революций, посещал королевские дворцы и городские трущобы, беседовал с легендарными философами, поэтами, художниками…

Мы вновь встречаемся с этой таинственной и неординарной личностью в гостиной эдвардианской эпохи, в охваченной войной Европе середины двадцатого столетия, на борту современного самолета и среди живописных гор модного американского курорта.

---

— А свой дневник она им позволяет читать? — мягко спросил шестой гость, и его темные глаза странно блеснули.

— Ну что вы! — обиженно воскликнул Хэмворти.

— Знаете, может, они и читают, — раздраженно пробормотал Доминик. — Мой лакей всегда сует нос в мои записи, хотя я сто раз на дню это ему запрещаю.

— Кажется, Сабрина предположила что-то такое, но после решила, что этого нет. Примерно с неделю она никаких снов не видела, потом они начались снова Через три или четыре месяца она вошла во вкус и стала уже ожидать их, порой даже огорчаясь, если видения не задавались. В дневное же время она оставалась все той же разумной женщиной: вела домашнее хозяйство, присматривала за детьми, готовила им еду. Ее хозяин явно столовался самостоятельно в лаборатории — он никогда не просил Сабрину состряпать что-нибудь для него. Она решила, что граф, наверное, обедает у друзей или в другом своем доме, однако Роджер ее догадок не подтвердил. На осторожные расспросы он ответил, что граф, повинуясь обычаям родины, всегда ест в одиночестве, то есть не делит трапезу с кем-то еще. Роджер тоже ел в одиночестве, но его еда хранилась в погребе под чуланом.

Твилфорд, к тому времени изрядно подвыпивший, обвел комнату покрасневшими глазами.

— Неподходящее место для английской леди, если вы хотите знать мое мнение, — проворчал он сердито. — Я бы такого не потерпел.

— А детишкам там нравилось, хотя, конечно, им не хватало друзей. В Англии у них имелись родственники с ребятишками, годившимися в товарищи для различных затей, но трущобные антверпенские сорванцы — компания очень уж неподходящая, и брату с сестрой волей-неволей приходилось развлекаться друг с другом. Роджер стал для них чем-то вроде доброго дядюшки, он строил свои занятия в манере игры. В одной из своих записей Сабрина отмечает, что у него был дар заставлять их слушаться, не наказывая и не браня. Графа дети не боялись нисколько, но относились к нему с огромным благоговением, а он охотно проводил с ними время, то поправляя их произношение, то рассказывая захватывающие истории, звучавшие, по оценке Сабрины, необычайно правдоподобно. Сесилия особенно любила слушать о приключениях женщины по имени Оливия, которой граф отводил разные роли, помещая ее в разные периоды истории Древнего Рима. Однажды Сабрина решилась попенять графу за несколько откровенные для совсем маленькой девочки рассказы о развращенности римской аристократии. Граф отвечал, что он сильно смягчает краски, и напомнил, что между невежеством и невинностью огромная разница, хотя эти два понятия обычно мешают друг с другом.

— Софистика! — фыркнул лорд Грейвстон.

— И откровенно фальшивая, — прибавил Хэмворти. — Разве всем нам то и дело не приходится видеть, сколь быстро с приходом учености утрачивается невинность?

— Ваш брат, насколько я знаю, профессор колледжа Кибл в Оксфорде, — вступил в разговор шестой гость. — Чрезвычайно образованный человек, а между тем вы сегодня заметили, что он чист и наивен, словно ребенок, и замечание ваше вовсе не походило на похвалу.

Питер Хэмворти, насупившись, посмотрел на элегантного чужака.

— Это разные вещи, граф. Вы иностранец, вы многого просто не понимаете.

— Едва ли настолько, — вежливо возразил шестой гость.

— Чарльз, когда же мы доберемся до зеркала? — горестно вопросил Твилфорд. — Вы донимаете нас уже долее часа.

— Я к нему и веду, — кротко ответил Уиттенфильд. — Надеюсь, теперь вы все понимаете, что дом, где служила Сабрина, был не совсем обычен не только для Антверпена, но и для любого места Европы. Сабрина прожила у графа почти три года, отложила изрядное количество денег и стала надеяться, что ей не придется вернуться в Англию бедной скиталицей, рассчитывающей на милость богатой родни. В дневнике отмечается, что она с большой приятностью сравнивала свое нынешнее положение с тем, в каком находилась до встречи с графом. Потом из тюрьмы освободили сэра Джеймса, и он ее разыскал.

— Вы говорили, Чарльз, он стал наемником, — напомнил ему Твилфорд.

— Да. Но лишь после того, как повидал семью. Он объявился однажды вечером, очевидно отпраздновав освобождение, потому что был полупьян, стучал в дверь, и требовал, чтобы его впустили. Конечно, стражникам тюрьмы она сообщила, где ее можно будет найти, а те, в свою очередь, передали это сэру Джеймсу. Тот, как мужчина видный и вспыльчивый, обладал горячим темпераментом и повышенной чувствительностью в вопросах чести. Однако в жизни и сейчас встречается немало таких мужчин, — заметил рассказчик задумчиво, крутя в пальцах бокал с портвейном и щурясь на красноватый луч, пронизывающий вино. — Он ничуть не рад был узнать, что его жена служит экономкой у графа, который даже не англичанин, да притом в самых бедняцких кварталах Антверпена. Сначала Сабрина обрадовалась и пожалела его, обросшего, отощавшего, покрытого шрамами, однако быстро сообразила, что их воссоединение после разлуки проходит не столь счастливо, как ей бы хотелось. Сначала муж выбранил ее за неприличный выбор работы, потом накричал на детей, прибавив, что те растут среди разбойников и воров. Когда Сабрина попробовала убедить его, что тут о них и заботятся и дают им начатки образования, сэр Джеймс пришел в ярость и даже ударил ее.

— Да, буйный темперамент, вы правы, — заметил Твилфорд, глубокомысленно покачав головой. — Однако не могу сказать, что был бы рад найти в таком положении свою половину. Его можно простить — он ведь был, по вашим словам, весьма щепетилен и, конечно, вообразил себе невесть что.

— Наверняка, самое худшее, — добавил Хэмворти. — Три года тюрьмы не большая приятность.

— Но бедность тоже была неприятна Сабрине, — заметил шестой гость.

— Вы опять не понимаете, — пустился в объяснения Хэмворти. — Женщине требуется твердое руководство мужчины. Очень жаль, что ее так обидели, но этого вполне следовало ожидать. — Он потянулся к сигарам, взял одну и, прежде чем раскурить, с удовольствием вдохнул ее запах.

— Ясно. — Шестой гость привалился к спинке своего кресла и смолк.

— Не понимаю, — пробормотал Эверард. — Если муж к ней вернулся, как получилось, что она уехала в Англию, а тот остался в Европе? И какое отношение ко всему этому имеет зеркало?

— Да, вы держите зеркало как приманку, но я не вижу никакой связи между ним и Сабриной, — пожаловался Твилфорд.

— Терпение, терпение, господа, — мягко укорил слушателей Уиттенфильд. — Позвольте же мне продолжить. Вы не забыли, что сэр Джеймс ударил жену? Так вот. Они находились в приемной графского особняка, очень маленькой, не больше будуара, я думаю. Сесилия и Герберт заплакали, увидев, как отец, к которому они еще не привыкли, бьет их мать. Сэр Джеймс хотел повторить удар, Сабрина пыталась от него увернуться, но в этот момент внутренняя дверь распахнулась и в приемную вошел граф. Сабрина пишет, что он, разумеется, от нее же, знал, кто такой сэр Джеймс, однако не оказал тому никакой приветливости, а в резкой форме потребовал объяснений, почему его экономка подвергается такому насилию. Пораженный сэр Джеймс вознегодовал, назвал вошедшего соблазнителем и наговорил еще много разного. Граф требовательно спросил, слова ли супруги привели его к подобному заключению, на что сэр Джеймс отвечал, что жена его на деле отвергает все обвинения, однако именно это сообщает истории еще большую подозрительность. Он также захотел немедля узнать, как это граф осмелился взять в дом женщину с детьми, зная, что она одна в чужой стране и что никто из мужчин не оказывает ей покровительства. Граф сухо заметил, что, по его мнению, ответ на этот вопрос должен бы дать сам сэр Джеймс, а уж никак не он. Сэр Джеймс взъярился еще сильнее и потребовал сатисфакции, а также велел жене собираться, чтобы без проволочек покинуть дом оскорбителя. Дети опять заплакали, однако сэр Джеймс суровым тоном напомнил им, что он их отец и имеет на них все права. Дети умоляли мать отказаться от сборов, и тут в дело снова вмешался граф…

— Вот наглец! — взорвался Твилфорд, с негодованием выпрямляясь.

— Как он мог! — гневно вскинулся лорд Грейвстон.

— Что он сделал? — напряженно спросил Доминик.

— Он сказал, что никому не позволительно обижать его слуг. В первый момент Сабрина была просто шокирована, услышав такое, ибо в течение этих трех лет граф всегда держался с ней уважительно, как с равной себе, и никогда не намекал на ее подчиненное положение. Но эти слова озадачили сэра Джеймса. Он поперхнулся и стал объяснять, что знатная англичанка не может считаться служанкой, потом вновь взвинтился от ситуации и повторно потребовал сатисфакции. Дневник свидетельствует, что граф невесело рассмеялся и спросил у Сабрины, желает ли она смерти своему мужу. Но я сомневаюсь, что это так. Слишком уж велика дерзость, чтобы в нее поверить, не правда ли, господа? Как бы там ни было, граф дал согласие на встречу в полночь — в большом зале своего другого особняка. Сабрина в смятении умоляла мужчин не затевать таких безрассудств, но сэр Джеймс гнул свое, а граф пояснил, что, если со всем этим не разобраться прямо сейчас, ей придется отправиться с мужем Сабрину, как она пишет, сильно встревожила подобная перспектива. Растерянная женщина обратилась к супругу, умоляя его взять свой вызов назад, однако тот понял эту мольбу как лишнее подтверждение ее связи с графом. Он в бранных выражениях высказал свое мнение и велел назвать адрес, клянясь, что придет в назначенный час. Возникла заминка с секундантами, поскольку сэр Джеймс, только вышедший из тюрьмы, растерял все связи и не знал, к кому обратиться. Граф предложил решить дело приватно, сражаясь под честное слово. Сэр Джеймс охотно с тем согласился и отправился подбирать себе шпагу.