Сергей Григорьев - В октябре

• Название: В октябре
• Автор: Сергей Григорьев
• Жанр: История

---

- С вашей крыши стреляют. Полковник приказал осмотреть чердак. Зови хозяина или председателя домового комитета.

- Хозяин в Париже. Комитета у нас нету.

- Кто же у вас?

- Федор Иванович, управляющий.

- Зови его на двор.

Федор Иванович скоро явился на зов дворника. Пожимая руку старшего юнкера, он представился:

- Федор Иванович Ширяев, управляющий.

- С вашей крыши стреляют.

- Этого не может быть, господин прапорщик, - ответил Федор Иванович, прижимая руку к сердцу. - Чердак у нас всегда на замке. Мой сын сражается вместе с вами.

- Ключ вот, - показал Ферапонт Иванович.

- Полковник приказал осмотреть чердак и забить его наглухо.

- Пожалуйста! Пожалуйста!.. Аганька, что вертишься на дворе? Марш домой!.. Ферапонт, проводи.

Дворник пошел впереди по крутой каменной лестнице с треугольными ступенями на поворотах. За дворником шел Федор Иванович. Юнкера спотыкались на узких ступенях, следуя за управляющим.

- Уж и темень тут у вас! - проворчал старший в звене юнкер.

- Старинка. Деды строили. О свете и просторе не думали. Надо бы взять фонарь...

- А что, братцы, - сказал юнкер, шедший позади, - как они нас оттуда ахнут?..

Федор Иванович чиркнул спичкой и осветил испуганные глаза юнкера, шедшего за ним.

Все остановились, только Ферапонт Иванович подымался по-прежнему не торопясь, ступая уверенно по знакомым ступеням.

- Отмыкать? - спросил он сверху. - Да вы, господа юнкера, не бойтесь... с той поры, как трубы чистили, ни разу чердак не отпирался.

- Отмыкай! - приказал Федор Иванович.

Загремел засов, и дверь завизжала в петлях. На чердаке было тихо. Федор Иванович поднялся на верхнюю площадку.

- Мир и тишина, - сказал Ферапонт.

Сквозь запыленные "слухи" струился внутрь чердака неверный свет. Да и на дворе уже смеркалось. Чердак был завален и заставлен разным хламом. Из двери потянуло холодной чердачной трубной гарью.

Федор Иванович чиркнул спичкой и осветил пространство за дверью.

- Пыль, хлам, и больше ничего. Пожалуйте, господа!.. А если бы кто был на крыше, мы бы услыхали: железо загромыхает...

Юнкера приблизились, осторожно заглядывая внутрь чердака через плечо Федора Ивановича.

Водя спичкой понизу, Ширяев говорил:

- Извольте видеть: на пороге пыль чуть не с вершок. За порогом пыль. Если бы кто вошел, следы были бы как на первой пороше. И уж от трубочистов-то следы задуло пылью... Изволите видеть.

Федор Иванович присел и протянул руку со спичкой подальше - и вдруг смолк. Спичка обожгла ему пальцы и погасла; при ее вспышке Федор Иванович увидел на полу чердака свежий обрывок газеты с заголовком: "Русские ведомости". Среда, 25 октября 1917 года".

- Ну-ка, посветите еще, - попросил старший юнкер.

Руки у Федора Ивановича дрожали. "Расстреляют!" - мелькнуло у него в голове. Спички ломались о коробку, не зажигаясь.

- Да чего смотреть больше! - скучая, сказал задний юнкер (он так и не поднялся на площадку). - Ясно, ничего нет.

- Закрой дверь, - сказал отрывисто старший юнкер.

Быть может, и он успел рассмотреть предательский обрывок газетного листа, но не хотел пугать своих товарищей. Федор Иванович попятился от двери. Ферапонт прикрыл дверь, загремел засов и звякнул замок.

Федор Иванович чиркнул. На этот раз спичка зажглась. Водя дрожащим огоньком перед дверью, окованной полосовым железом, Федор Иванович приговаривал:

- Изволите видеть: дверь из двухвершковой сосны да еще окована. Крепко жили старики. Хлам... а и хлам берегли. И ход на чердак особый, прямо со двора, изволите видеть!

На дворе старший юнкер, строго глядя в глаза Федора Ивановича, приказал:

- Чердак забить. Ключ держите у себя. Вы ответите...

- Очень хорошо-с! Ну, а как наши дела вообще?

- Дела отличны. Кремль и город в наших руках. Прибыл полк казаков. На нашу сторону перешла и их артиллерия...

- Дай бог! Дай бог! - торопливо крестясь, бормотал Федор Иванович.

Юнкера тихо направились по дорожке к воротам. Ширяев смотрел им вслед. Юнкера остановились перед распахнутой Ферапонтом калиткой, о чем-то тихо совещаясь. Старший, а затем и тот, что не решился подняться к чердачной двери, вернулись, и старший сказал Федору Ивановичу:

- Я оставляю у вас на дворе часового. Так будет и для вас и для нас спокойнее.

Третий юнкер остался во дворе, у входа на чердак, двое ушли.

Федор Иванович приказал Ферапонту:

- Возьми десяток шестидюймовых гвоздей и заколоти чердак.

- Чего это дверь-то портить? - возразил Ферапонт.

- Делай что велят.

- Слушаю, сударь.

Ферапонт снял с кольца ключ от чердака и протянул Федору Ивановичу.

Засветив фонарь, с молотком и гвоздями дворник поднялся наверх по той же каменной лестнице и принялся заколачивать дверь. Гвозди не шли в старое, твердое, как кость, дерево и гнулись. Молоток высекал из шляпок искры.

Ферапонт, заколотив в край три гвоздя, остановился. Со смежных домов тоже слышались удары молотков.

- Гробы буржуям забивают! - проворчал Ферапонт, выругался и бросил работу. Он задул фонарь и спустился вниз.

Анна Петровна ожидала возвращения мужа в волнении.

Аганька прибежала и, хохоча, доложила:

- Вот, барыня, смехи: юнкера на двор пришли, на чердак полезли.

- Чему же ты рада?

- Да их домовой-то вдруг шугнет? Ха-ха-ха! Вот они испугаются!

- Я тебя, дуру, зачем посылала?

- Андрюшка-то с Ванюшкой? - спохватилась Аганька. - Ой-ой-ой, милая барыня! Вот Архип колотил Андрюшку! Чересседельником. "Я, говорит, из тебя эту дурь выбью!" Уж и кричал Андрюшка! Поди, на Арбате было слыхать.

- А Ферапонт?

- Ферапонт, видать, своего не бил. У них в сторожке тихо-тихо. Он не будет бить.

- Это почему?

- Ему Варкин не велел.

- Ах, и тут Варкин? Ну, ступай!

Когда вернулся расстроенный Федор Иванович, Анна Петровна в упор встретила его словами:

- Ферапонта надо прогнать.

- Новое дело! Почему? За что?

- Он не хотел наказать сына.

- Прогнать так прогнать. Только где теперь взять дворника?.. Да, что это я тебе хотел сказать?.. Ты, пожалуйста, только не пугайся. У нас на крыше большевики.

- Что?

Федор Иванович молча указал пальцем на потолок.

В молчании они прислушались. Стрельба, то учащаясь, то затихая, как будто не нарушала тишину. И в тишине явственно слышался со всех сторон стук молотков.

- Чердак велели забить. На дворе у нас часовой.

- Что за вздор! Вы убедились, что на чердаке никого нет?

- Никого.

- Как же они могли попасть на крышу? У нас пожарной лестницы нет. Анна Петровна возмущенно всплеснула руками. - Боже мой! Костя, Костя, где ты?

Угощение

Стрельба все усиливалась, и к вечеру уже нельзя было сказать, откуда стреляют. Стреляли отовсюду. В денниках бились, храпели и ржали судаковские рысаки, встревоженные не столько стрельбой, а тем, что их сегодня не только не запрягали, но и не выводили. Архип с конюхом не решились хотя бы погонять их на корде на заднем дворе: и там было опасно. Шальные пули все чаще залетали в усадьбу Судаковых, сбивая последние листья в саду и срезая ветки. Одна пуля пробила стекло обеих рам, и зимней и летней, в столовой и очутилась на столе Ширяевых. Смеркалось. Горбун-фонарщик, невзирая на стрельбу, пробежал по переулку со своей бамбуковой палкой и зажег фонари. Пора было обедать. Но Ширяевы не садились за стол. Анна Петровна была уверена, что Костя вернется к обеду. Она сказала ему, прощаясь, что закажет его любимые блинчики с кремом. Правда, блинчики не были приготовлены. Не было к обеду и пирожков. Аганька внесла и поставила на стол бутылку красного вина.

- Ну, что новенького на улице, на дворе? - спросил Федор Иванович.

- Все одно: пальба. Юнкера-то у нас поставили на часы к чердачному ходу, да смены и не дают... А он, видно, ночь не спавши... То бродил вдоль дома, а тут прислонился к стенке, с ног валится, да и застыл. Руки в рукава; чуть живой, даже в лице изменился.

- Порядочки! - возмутился Федор Иванович.

- Вы бы велели ему стул вынести, - сказала Анна Петровна.

- Кресло, а не стул... Из приемной вынесите кожаное кресло, заторопился Федор Иванович. - Да ведь он и голоден, поди! Ангел мой, что, если позвать его сюда? Нет, он на часах - ему нельзя. Вышли ему чего-нибудь. Ну, котлетку... Жаль молодого человека.

Анна Петровна молча принялась готовить бутерброды; Федор Иванович налил для юнкера стакан вина. Ширяевы видели через окно столовой, что из подъезда вынесли к ходу на чердак кресло. Юнкер уселся в него, вытянул ноги. Аганька поднесла ему с поклоном угощение на маленьком подносе. Юнкер сначала отмахнулся, потом выпил вино и, поставив поднос на колени, принялся за бутерброды.

Подбежал кучеров Андрюшка и, уставясь на юнкера, смотрел, как он ест. Напрасно Аганька гнала Андрюшку и шептала:

- Чего в рот смотришь? Это невежливо!

- Вот здоров жрать! - Андрюшка покачал головой и пошел в сторожку.

Еванька был один дома; лежа на постели, он охал и плакал от злости.