Дитер Хэгерманн - Карл Великий

• Название: Карл Великий
• Автор: Дитер Хэгерманн
• Издательство: ООО «Издательство АСТ», ЗАО НПП «Ермак»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018682-7, 5-9577-0127-0

Карл Великий — это имя постоянно встречается в исторических хрониках и современных исследованиях.

Но где заканчивается легенда о величайшем из королей франков и начинается подлинная история умного, тонкого и дальновидного политика и полководца, превратившего силой меча и дипломатии свое слабое, обескровленное государство в могущественную империю?

Эта книга поможет вам узнать, каким в действительности был Карл Великий — император, которого историки сравнивают с Александром Македонским, Цезарем и Наполеоном.

---

Как бы то ни было, «завещание» императора засвидетельствовано и гарантируется представителями духовной и светской руководящей элиты, которые как Аmici, то есть друзья, формировали антураж стареющего правителя и вместе с наследниками должны были четко исполнить его последнюю волю.

Хронист Эйнхард завершает своеобразную биографию Карла кратким замечанием: «И все это незамедлительно после кончины отца с величайшим тщанием велел исполнить его сын Людовик, следовавший за ним по божественному зову, после того как просмотрел бревиарий». Последующие источники разделяли оценку Эйнхарда, хотя нельзя не заметить, что, к примеру, Теган, один из биографов Людовика, и Нитгард, внук Карла и свидетель, описавший последующую гражданскую войну, упоминают лишь раздел части наследства Карла, причитающейся наследникам, между Людовиком и его сестрами, обходя молчанием Бернгарда вместе с сестрами.

После происшедшего с юным италийским королем, смерть которого ускорила развал правления Людовика, двор, видимо, счел уместным никак не реагировать на столь неприятное обстоятельство. И если Нитгард затем подчеркивает, что причитающуюся ему как наследнику долю (скорее всего серебро в монетах) Людовик так же разделил на три части, то в этом нет ничего особенного, поскольку преемник был вынужден расстаться с первой долей «в связи с захоронением» своего отца. Дело в том, что захоронение и связанные с ним последующие события требовали финансовых вложений. Поэтому своего рода аванс представлялся весьма уместным. По свидетельству нашего источника почти три десятилетия спустя, остальные две части он вернул для раздела их «между собой и своими сестрами от законного брака (!)». Единокровных братьев, «пребывавших еще в юном возрасте» — Дрогона, Гуго и Теодориха, — он объявил «сотрапезниками», а своему племяннику Бернгарду «присудил Италийское королевство». Людовик исполнил волю Карла и по отношению к своему племяннику Бернгарду, на которого в этой связи пока не упало и тени какой-либо неправомерности.

«КРИТИЧЕСКАЯ ИНВЕНТАРИЗАЦИЯ В ЦЕРКВИ И МИРЕ»

При подготовке Ахейского собрания весной 811 года, очевидно, использовались списки вопросов по целому кругу дел, обсуждение которых представлялось Карлу крайне важным. Не кто иной, как крупный знаток истории церкви Альберт Гаук, Охарактеризовал эти вопросы и частично связанные с ними ироничные экспликации следующим образом: «Это были самые жесткие и язвительные высказывания, дошедшие до нас». О якобы старческом разочаровании перед лицом явно безутешного положения дел не может быть и речи! Складывается впечатление, что император переходит в контрнаступление, разбирая своих врагов по косточкам. Разговоры с епископами, аббатами и графами ведутся не вкупе, а раздельно, дифференцированно, что было характерно вообще и для других собраний, например для Франкфуртского собора 794 года. Такой подход обеспечивал в определенной степени упорядоченное течение переговоров.

Через все текстовые свидетельства красной нитью проходит всеобъемлющий вопрос: «Действительно ли мы христиане?» Как обеспечить нарастающий процесс превращения «смешанного общества» в «царство Божие»? Как сделать реальностью видение Августина, которым зачитывался император Карл? При этом на первый план выдвигается главный вопрос о причинах не «оказания помощи», особенно когда речь идет о воинском призыве и защите отечества. Почему миряне то и дело препятствуют священникам в исполнении их служения? Не надо ли обсуждать, в какой мере епископам и аббатам дозволено вторгаться в светские дела, а мирянам в духовные? Вместе с тем уместно поставить вопрос относительно образа жизни и нравов духовных пастырей, призванных быть примером для народа. Этот же вопрос касается белого духовенства и монашествующих. Имеет ли право на существование монашеское сообщество, не подчиняющееся уставу ордена бенедиктинцев? Наблюдалось ли вообще подобное в Галлии до введения предписания отцов церкви? На все вопросы напрашивается положительный ответ. Несмотря на «смешанные правила», соблюдение которых, несомненно, осложняло желаемое единообразие монашеского существования, против чего рьяно выступали главным образом первые соборы Людовика Благочестивого, отстаивая абсолютный приоритет устава ордена бенедиктинцев.

Еще один текст, связанный с Ахенским собранием, напоминает о заповеди, провозглашенной в предыдущем году, о соблюдении трехдневного поста в целях самопознания и христианского углубления в самого себя. Это требование содержалось еще в послании епископу Гербальду Льежскому от 805 года. Произошло ли осознание столь глубокой по значимости материи? И вновь список вопросов, адресованных епископам и аббатам и вместе с тем достаточно откровенно и порой иронично требующих от них оправдания их образа жизни. Эти вопросы призваны помочь уяснить суть Священного Писания не только для священнослужителей, но и применять его постулаты для обучения других. Как удары молота обрушивается на головы прелатов вводный призыв «постигать», своего рода «крещендо» (по выражению Ф.Л. Гансхофа): «Что, по сути дела, значит — покидать мир? Чем тогда покидающие его отличаются от остающихся в нем? Может быть, исключительно тем, что не носят оружия и публично не связаны семейными узами? Покинул ли мир тот, кто каждодневно и неустанно приумножает свое состояние, любым путем, любым образом убеждая блаженством царства небесного или угрожая вечными адскими муками, именем Господа или какого-либо другого святого лишает бедных, равно как богатых, по причине их недостаточной учености и осмотрительности, имущества движимого и недвижимого, а также причитающегося им по закону наследства, тем самым подталкивая многих из них к совершению от нужды преступлений и злодеяний, побуждая к воровству и грабежам?» И далее в продолжение затронутой темы: «Как тот покинул мир, который от алчности и жажды обладания вещами, имеющимися у другого, с помощью денег подстрекает людей к клятвопреступлению и лжесвидетельству, обращаясь при этом не к богобоязненному фоггу, а к тому, кто жесток, алчен и бессовестен, кого при совершении очередного приобретения интересует не вопрос «как», а лишь «сколько»?»

Далее речь идет о переносе святых мощей, возведении храмов и благочестивых пожертвованиях, которые с благословения епископов служили только росту собственного влияния. Не без сарказма император поминает духовных лиц, продолжающих держать вооруженные отряды и обладающих независимым наследственным имуществом, и. иронично просит их дать соответствующее разъяснение на этот счет. Особое внимание уделяется теперь и святому таинству крещения. Этой темой всерьез занимался Карл, о чем свидетельствуют многочисленные послания и экспертизы архиепископа Санского Магнуса, архиепископа Аквилейского Максентия и архиепископа Лионского Лейдрада. Так, монарха интересует, «кто же тот сатана или супостат, проискам и пышности которого мы бросаем вызов при совершении крещения». Кроме того, он с нескрываемой иронией пытается выяснить, «в каком каноне или в каком наставлении отцов церкви сказано, что кому-то против собственной воли можно определить судьбу клирика или монаха. Или в какой проповеди Христа или одного из его апостолов говорится, что следует формировать в церкви сообщество из недовольных, незваных или недоброжелателей, будь то каноник или монах?»

Можно представить себе лица князей церкви, к которым обращены упомянутые выше вопросы. Принимая во внимание многолетние усилия Карла по составлению и распространению авторизованных древнехристианских служебников и средневековых собраний проповедей, в том числе Священного Писания, по общей популяризации типовых богослужебных текстов и церковных песнопений по римскому образцу, а также учитывая явное стремление к возведению новых и восстановлению старых церковных строений и поддержанию их сносного существования, особую остроту приобретает следующее высказывание, в котором император допускает, что «несовершенство песнопений представляется нам более терпимым делом, чем несовершенство образа жизни. И хотя позитивно то, что церковные строения отличаются своей красотой, все же нам кажется, что изящество и блеск благих нравов предпочтительнее изящества и блеска архитектурных строений». Многое, почти все, должно предстать в новом облике, если есть желание следовать Христу и апостолам; многое из того, что пробивает себе дорогу, нельзя, как и прежде, практиковать бездумно. Христианизация общества исчерпывается во внешних проявлениях, духовный статус монахов и монахинь застывает в привычных жизненных формах, а причастность к светским делам значительно превосходит усилия в преемничестве Господа и в следовании Его заповедям. Однако эти проявления зла представляют собой угрозу обществу и самим основам его существования, поэтому здесь требуется помощь.