Дмитрий Денисов - Изначальное желание

• Название: Изначальное желание
• Автор: Дмитрий Денисов
• Жанр: Фэнтези

Желание… какое простое слово. Но что это такое? И откуда оно рождается? Во все времена люди пытались дать ответ на этот вопрос. И с каждым разом ответ становится все точнее и понятнее. И однажды появился тот, кто отважился отыскать Изначальное Желание, которое и является отголоском всех остальных… во всей Вселенной…

---

Она опешила от неожиданности, и, наконец, раскрыла глаза. Какими они показались родными и близкими. Я невольно залюбовался ее красотой. Вся жизнь промелькнула в ее глазах — я смотрел в них, словно в волшебное зеркало. Смотрел долго, вдыхая ее тревожную память, очень часто затуманенную тяжелыми испытаниями, горем и невзгодами. Смотрел и понимал, что не лгала, и действительно желала спасти меня от своих разбойников, почуяв во мне неведомого спасителя. Так как ненавидела она эту таверну и этих людей…

Людей?

Она не считала их таковыми!

Я снова подался вперед, но на сей раз, поцеловал ее в щеку, и провел по ней языком. О, как дурманили ее слезы. Эти неописуемые крупные капли, похожие на живые бриллианты. Слезы — как символ искренности, потому как не бывает слез фальшивых. Только искренний страх, обида, сожаление и горечь могут вызвать их. Или искренняя радость, смех и веселье. Но не притворство. Я долго наслаждался ее слезами, вылизывая ее лицо гибким холодным языком, а она не понимала в чем дело. Но покорно молчала, растерянно хлопая большими глазами — гадала, чего еще я пожелаю.

Вдруг резкий запах ударил в меня, едва не опрокинув. От нее запахло силой и желанием, и острой необузданной страстью. Ее охватило неуемное пламя, которое едва не обожгло. Она схватила меня за шею, и принялась порывисто целовать. Признаюсь честно, такого я не ожидал. Чего угодно, но только не такого.

Но я не стал долго размышлять — я ответил ей с той же самой внезапной страстью, с тем же мгновенным желанием и необъяснимым порывом, который присущ всем в подобные минуты. Когда, пережив тяжелое испытание, человек впадает в особое состояние. И в эти мгновения законы реальности и бытия не властны над ним.

Я рвал на ней одежды, пытаясь добраться до прекрасной плоти. Рвал дико, и в мелкие клочья. Она же в свою очередь помогала мне, и я уже вдыхал ее глубинные тайные желания. В них одежда для нее стала символом прошлой жизни. Той жизни, что завершилась несколько минут назад. Той жизни, с которой она спешила расстаться навсегда. И, чувствуя ту ненависть, я порвал на ней все, что мог. Порвал и разметал по сторонам. Она лежала, перепачканная кровью и грязью, ослепительно прекрасная и беспомощная, манящая и отвратительная, вся пропахшая чужими страхами и своими желаниями. Настолько дерзкими, что даже у меня волосы вставали дыбом. Равно как и…

А после я с животной грубостью и вожделением набросился на нее. И овладел ею. О, какими сказочным и блаженными оказались те мгновенья. Нет, вы даже не представляете, каково это овладеть невероятно красивой девушкой в лужах еще теплой крови ваших врагов… Хотя и не были они мне врагами. Но жертвами, которые подарили мне силы, ведь кровь есть символ силы.

Я люблю кровь.

Да, я таков!

Какими громкими и судорожными были ее стоны, каким звериным и утробным мой рык. Как трепетно дрожала она и извивалась, когда чувствовала, как я пронзаю ее. Мы барахтались в липкой остывающей крови, среди скользких останков тел. Они нисколько не вызывали отвращения, но возбуждали безмерно. Особенно оторванные головы с широко распахнутыми глазами — они взирали на нас с черной завистью и затаенной злобой. Эти мгновения чудовищно дикого счастья слились в вечность, и для нее недавний ад внезапно превратился в рай. Такое она испытывала впервые. Да и я тоже. Я делал с ней все, что могло заблагорассудится, все, что только мог пожелать. Вернее, что желала она.

А она желала всего. И сразу.

Как жаль, что никто не шел той ночью мимо нас. Каким бы удивлением осветилось его лицо, когда он увидел бы подобное. Признаюсь честно, мы бы сразу вовлекли его в нашу игру, неважно какого он был бы пола. Я просто разорвал бы его на куски, и свежей кровью полил бы ее тело…Но благо, никто так и не появился, лишь только луна стала свидетелем такого страшного таинства. Она долго наблюдала за нами, долго слушала бессловесный диалог, наполненный выкриками, стонами, всхлипываниями и визгами. А также приглушенным рычанием. Если бы кто-то услыхал нас, то, очевидно, решил бы, что обезумевший волкодав терзает свою хозяйку.

Но то была лишь музыка нашей любви.

Ночь теряла свою власть. Мы слились в последней судороге, и вдруг разом обмякли. Но расслабляться нельзя — скоро на улицах будут люди. Луна уже скрылась, устав лицезреть любовно-трагический вандализм. Зашумели далекие деревья, встревоженные горным ветром. На востоке хмурились тучи, подкрашенные новорожденными блеклыми лучами.

Я подхватил обнаженную Тайлу, и стремглав понесся сквозь мрак. Я бежал… нет — летел, быстрее ветра. Она обнимала меня за шею, и с невероятной нежностью и любовью смотрела мне в глаза. Она уже ничему не удивлялась. Даже когда я с разбегу перепрыгнул овраг в пять саженей, или когда взбежал по отвесной стене, перелетел через зубчатый край, с легкостью промчался по скатам черепичных крыш, не подломив ни одной черепицы. И буквально пропорхал над буковой рощей, носками касаясь тонких древесных веток. Ну а топкого болота я и вовсе не заметил, ступая по раскисшей жиже, как по неподатливой тверди. Но она обнимала меня, и не спускала глаз, хотя лик мой простому человеку покажется не вполне приятным.

— Не рожден, чтобы бежать? — хохотала она. — Да ты бежишь быстрее смерти.

— Не бегу, но лечу. Ибо рожден чтоб летать, — хохотал я в ответ, и мы летели дальше.

Мы смеялись, когда сонный глухарь шумно выпорхнул у меня из-под ног. Мы смеялись, когда большой филин едва не налетел на нас, но вовремя ринулся прочь. Мы парили над миром, окропленным брызгами уходящих звезд. И если б хоть кто-то видел две обнаженные фигуры, перепачканные с ног до головы в крови, летящие и хохочущие, то, наверное, решил бы, что сошел бы с ума. Но то была правда. Чистая правда, хоть и запятнанная кровью.

Теплая река смыла следы недавнего происшествия. Ночная вода скрыла остатки крови, растворила в себе, и унесла в необъятную бесконечность. Все. Последние отголоски былого канули в вечный круговорот. Мы лежали на подстилке из сочных трав, благоухающих цветочными ароматами, и слушали трели цикад. Со стороны реки доносились частые всплески, а над головой звенели комары. Но меня, разумеется, они не трогали. И Тайлу почему-то тоже. Но, говоря по секрету — благодаря мне.

Она лежала на спине, глядя вверх, туда, где сквозь нависшие кленовые ветки пробивались тающие огоньки ночных светил. Лежала и молчала, но в широко раскрытых глазах явно угадывалось неземное блаженство и великое счастье. Она всецело была в моей власти. У нее нет одежд, у нее нет денег, у нее теперь нет дома и работы.

Но есть я.

А я был рядом, обнимая ее своей худой костлявой рукой, с длинными когтистыми пальцами. И слушал пение ее сердца. Оно трепетно стучало в молодой груди, которую можно смять одним легким движением. Но я и думать не смел о таком. Лишь нежно гладил ее приятные округлости, ладонью ощущая голос ее души, что сочился из глубоких недр. Сегодня я был герой.

— Ты мой герой! — прочитала она мои мысли, хотя, признаться честно, я легко умею внушать их. Но эти породила она, без моего вмешательства.

— Вряд ли, — тихо молвил я. — Я обрек тебя на нищенское существование. Теперь ты без работы.

Она смотрела ввысь.

— Я найду новую, но это сейчас не главное. Главное — я свободна. Ты освободил меня из душного и смрадного плена. Ты вырвал меня из цепких объятий жестокой нужды. Я не знаю, каким станет мой дальнейший путь, но знаю, что будет он намного чище, ярче и спокойнее, и лишен невзгод. Ты мой принц, мой освободитель, мой герой. Я чувствую безотчетное доверие к тебе. Я… я люблю тебя. Всегда любила, всегда ждала. Тебя и только тебя. Я не знала, как ты будешь выглядеть, а потому и не узнала сразу. Но все это в прошлом. Теперь у меня нет прошлого, и будущее неизвестно. Но сейчас у меня есть все, ведь есть ты. И хоть не знаю — кто ты, и даже имени не ведаю, но… теперь ты стал для меня всем.

Я покачал головой, тряхнув пепельными прядями.

— Ладно уже расхваливать меня.

— Тебе неприятно? — удивленно привстала она на локтях.

— Не очень, — честно признался я. — Не люблю похвалу.

— Но… это же так здорово, когда тебя хвалят. Особенно, когда есть за что. Всем людям нравится это.

— Я не человек.

— Так кто же? Может, все же признаешься?

Мои пальцы тронули ее точеный подбородок. Провели по нежной бархатистой щеке, разгладили волосы. От нее пахло свободой. Чистый незамутненный запах, сродни тому, как пахнет новорожденный младенец. Со временем он лишится этой свободы и начнет пахнуть заблуждениями, в плен которых ввергает воспитание других людей, пусть даже близких. Наверное, поэтому смерть очищает людей, и они рождаются заново? Я прильнул ближе, вдохнул пьянящий запах свежести ее мыслей и желаний.

— Какой смысл в словах. Вот он я, здесь, перед тобой, совершенно обнаженный. Можешь осмотреть меня со всех сторон, можешь даже ощупать. Но это ничего не изменит. Все это лишь форма, за которой сокрыта суть. Форма может быть разной, но суть не изменится. Или, если угодно, истина. Она не во внешнем облике, но в моих поступках и деяниях. А они, в свою очередь, вызваны желаниями. Поэтому я — это я. Ты властна относиться ко мне, как пожелаешь. И звать меня, как пожелаешь.