Лев Сокольников - Саркофаг

• Название: Саркофаг
• Автор: Лев Сокольников
• Жанр: Современная проза

---

А на данный момент ему нужны грузчики. Брёвна вручную на лесовозы вкатывать. Простая работа, но "сплачивающая людей в здоровый коллектив". Имитировать усилия при ручной погрузке брёвен ещё никому и никогда не удавалось: разоблачат на третьем бревне. Иногда — на первом.

Не могу сказать уверенно, кто и когда установил, что разозлившиеся солдаты, будь они настоящие, или "строительные", рьяно работают "взведёнными". Удивительное явление, испытанное лично: пять-шесть человек с помощью взаимного оскорбления матом, по направляющим "покатам" забрасывают шестиметровое сырое бревно наверх полностью

гружёной машины! Без крика и мата такое бревно, как норма, поддаётся отделению солдат. Вот она, сила "русской ненорМАТивной лексики"! При погрузке очередного толстого бревна, кто-нибудь, кто знал лагерные законы не понаслышке, шутливо орал:

— "Законники", под комель! — это значит, что под самую толстую часть бревна должны становиться "воры в законе".

И до сего дня понять не могу: как после опалы у майора-замполита попал к майору-"технарю"? Майор занимался отслеживанием "родословных" военнослужащих и выбирал на работу в "техническую" команду специалистов? тех, кто ему был нужен?

Итак: ротный "Нехай" орал на подчинённых после работы на погрузке; майор, ведавший техникой в батальоне ни на кого не орал и срывов работы по его вине не было. Майор-замполит суетился "с политико-воспитательной работой" в батальоне и только командир батальона, непонятно для чего был нужен. За три года службы видел его один раз…при неприятных для меня обстоятельствах.

Как-то однажды в нашу, "ссыльную" половину батальона, явился замполит с "культурным десантом": кино привез! Узнал меня, "опального" и поинтересовался "делами":

— Благодарю за внимание, товарищ майор! Всё отлично — далее не распространялся.

После падения наркомана, что "поливал" из "пулемёта-пистолета Шпагина" военный народ батальона с крыши штаба, его место занял товарищ, из дома которого начал дорогу на службу. Чем занимался коллега в батальоне всё время от начала службы — не знал, не интересовался. Не было у нас телефонов, не было и пустых лицемерных разговоров о том, "как живёшь и что нового". Не испытывал к нему интереса и дружеских чувств.

Вечерами электроэнергию в казармы подавали на короткое время от "дизеля". На время, необходимое для посещения столовой, возвращение в казарму, совершения обряда "вечерней проверки" и

— Отбой! — ещё какое-то время "дизель" стучал, потом казарменные "лампочки Ильича" желтели и "умирали". Отдыхайте, товарищи, завтра вас ждут новые трудовые свершения во благо отчизны…"

военнослужащие!

Майоров "десант" прибыл белым днём, летняя архангельская ночь наступала поздно, но могла и вообще не наступить, поэтому "дизель" для единственного сеанса никто не собирался запускать. Ещё чего! Для этой цели, уважаемые киношники, у вас должен быть свой, автономный источник электроэнергии. Что дороже: "гонять" дизель в шесть цилиндров, или ваш киношный движок в один цилиндр и мощностью в "три лошади" — майор понимал, что приказать технарям запустить дизель он не может.

"Услаждать" фильмом "ссыльных" должен был упомянутый коллега. "Просветительская" экспедиция во главе с замполитом прибыла к "ссыльным" в первой половине дня, и только после обеда коллега признался:

— Движок неисправный, "застучал"… Всё, я пропал! Что майору сказать? — на "гражданке" коллега работал киномехаником в районном доме культуры, в "автономном плавании" по деревням и сёлам района не ходил, а посему и не знал, с какой стороны подходить к "четырёхтактному одноцилиндровому двигателю внутреннего сгорания модели…" и что с ним делать. Установить "диагноз" "заболевшему" двигателю а затем "излечить" его — такой "подвиг" коллеге был "не по зубам" и впереди маячила ужасная сцена признания в технической неосведомлённости в "одноцилиндровых четырёхтактных двигателях внутреннего сгорания" с последующей отправкой на делянку сучкорубом. По комплекции коллега был хилым, поэтому "карьера" сучкоруба в тайге была бы для него смертельной.

— Что же ты, мудила грешный, столько времени молчал!? — в самом деле, почему бы не сказать о беде сразу по прибытии? Ждал чуда? В технике чудес не бывает, неисправные движки сами не восстанавливаются…

У коллеги был выход: попросить кого-либо из шоферов помочь с ремонтом двигателя. Но в киношном двигателе, пусть в маленьком и хилом, были свои особенности, и о них нужно было знать.

Вот он, второй миг "взлёта"! Вот он, момент, когда мог сыграть роль "отрицательного героя" не пошевелив и пальцем! Редкая "роль": в ней вообще ничего делать не нужно! Всё само сделается: коллега сам "сунет голову в петлю", когда доложит майору, что обещанный "ссыльным" военнослужащим фильм не будет продемонстрирован "по техническим причинам". Что будет далее? Для "брата-киномеханика" — уже ничего: у замполита иных решений, как "выгнать к чёртовой матери", не бывает! Вот он, "контингент": один в "летаргии" по неизвестной причине три дня трупом валялся, другой укололся сверх нормы и стрельбу по сослуживцам открыл, третий в своей работе не разбирается…"

И что тогда!? тогда…тогда опять тебя позовут!? Нет, не позовут, в армии никто и никого не "зовёт", в советской армии, пусть и стройбатовской, приказывают… А если позовут…

…снова в денщики к "господину" майору? Не-е-т, увольте, "товарищ" майор, "от добра — добра не ищут"! Я сейчас — уважаемый специалист, от меня зависит количество сваленных кубометров тайги… но и меня могут заменить, если в порученном деле окажусь слабаком.

Во многих фильмах, что видел сам и показывал другим, мысли, что совсем на краткий миг родились тогда в сознании, определялись как "мерзкие и недостойные порядочного человека". Хочешь уступить своим мыслям? Для этого нужно совсем немного: отойди от всего в сторону и пусть проблемы коллеги тебя не волнуют! Но ты ел хлеб в его доме и пил "бражку"! как можно!?

— Так! Вот что: доставай из чемодана весь набор инструментов, а я поищу керосину и посуду. Займёмся "операцией". Время есть. Будешь "ассистировать".

— Как прикажете, "профессор"! Всё сделаю! — ах, как приятно слышать такое! Пусть и с иронией сказано "профессор", пусть, но теперь тем более должен дать "жизнь" техническому устройству с названием "одноцилиндровый двигатель внутреннего сгорания".

"Установление диагноза", разборка и "лечение" двигателя длились два часа. В это время "заместитель командира батальона по политической части" был в полном неведении о "техническом обеспечении культурно-политического мероприятия": техника не была сферой его деятельности.

После окончания ремонта и пробного пуска сказал коллеге:

— Как вернёшься на базу, доложи майору, что двигателю нужен основательный ремонт, далее движок работать не сможет. Этот сеанс отработает — и всё! Мудак ты, конечно, порядочный: почему не следил за маслом в картере двигателя!? Почему дал расплавиться подшипнику!? — коллега был старше меня, но выговор выслушал без возражений.

Испытал гордость, когда техника после "реанимации" бодро заработала и выдала нужные вольты для демонстрации фильма? Немного. Чем гордиться? Разве это "подвиг": разобрать двигатель в один цилиндр и поставить на место расплавившегося подшипника нижней головки шатуна алюминиевую пластину? Потому, что ничего иного под рукой не оказалось?

"Товарищ майор", а наша "техническая епархия" кое-что может! Мелочь этот движок, но сладкая мелочь!" — и волновался весь сеанс за свою работу — "Господин майор, я сделал это в твою честь, и ещё потому, что ты в меня поверил" — думал в адрес моего "технического" командира. Пожалуй, я был единственным солдатом в нашей бригаде мысленно деливший советских офицеров пятьдесят пятого года на "господ" и "товарищей". Деление тянулось с войны: вот она, тайная, "вражеская оккупационная отрыжка"! Сегодня думаю: если бы сдуру тогда назвал полным голосом "зампотеха" батальона "господин майор", то понял бы он меня? Не принял за насмешку? не оскорбился? Не стал бы раздувать губы и пояснять, что "в советской армии нет "господ"?

Вспомнился начальник отдела культуры, что отправил в первый рейс по деревням дальнего, "забытого Богом и людьми" района Южного Урала с аппаратурой далеко "не первой свежести". В какой раз говорить тебе "спасибо", начальник? Всё же мудрый ты был мужик! Где бы я ещё так смело, и решительно научился обращаться с техникой? Знал, знал ты что-то такое, великое и сокрытое, о чём я, "желторотый", тогда и не догадывался!

"Операция" по "возврату к жизни" двигателя проводилась на улице. Новый ротный, что был назначен после "нехая", тоже в чине капитана, только один раз подошёл к "операционному столу", посмотрел на мои действия с "больным" и спросил:

— Получится?

— Получится! — как ещё я должен был отвечать своему командиру?