Мстислав Русинов - Друзья поневоле, или забавные истории заброшенного дома

• Название: Друзья поневоле, или забавные истории заброшенного дома
• Автор: Мстислав Русинов
• Жанр: Сказка

В историях, изложенных в лёгком юмористическом тоне, правда, иногда и с сатирическими нотками, особенно заметными, возможно, в неуместных авторских отступлениях, рассказывается о происшествиях, случившихся с компанией друзей, состоящей из неунывающего циркового шимпанзе Хомо, — большого любителя собственных дурашливых песенок, строгого и могучего пса Сержанта, кокетливой красотки Муры, общительного, но чрезмерно любознательного Крыса, важного и самодовольного Кока, его претенциозной, но хозяйственной жены Цыпы и старого мудрого Ворона. Волею случая, гонимые голодом и ненастьем, все они подружились, благодаря вынужденному совместному проживанию в общем пристанище под крышей старого заброшенного дома.

Это подтолкнуло их на разнообразные авантюры. Некоторые черты их характеров легко узнаваемы в наших знакомых и в знакомых наших знакомых, то есть в нас самих.

Истории рассказаны для детей и их родителей и рассчитаны на современный, слишком высокий, по мнению Ворона, среднестатистический уровень грамотности, начитанности, доброты и чувства юмора с тайным умыслом их дальнейшего повышения.

---

Ошеломлённая Цыпа только и нашлась сказать:

— Ну нельзя же было причинять всем такое беспокойство.

Но, в преддверии пиршества, замолкла. Всласть нахвалившись своими подвигами, друзья порешили откопать вечером добычу и устроить вечеринку.

Вся компания с нетерпением ждала наступления сумерек. Цыпа на радостях принесла всем по яичку, приговаривая:

— Нельзя же заставлять людей так долго ждать, — это дурной тон.

Кок нетерпеливо расхаживал взад-вперёд, поцокивая шпорами и иногда важно посматривая на часы. А Крыс, в свою очередь и тоже на радостях, угостил Кока и Цыпу остатками пшена из личных запасов.

Сержант дремал в углу, изредка озабоченно открывая глаза, искоса оглядывая присутствующих и всем своим видом говоря: — «Полицейский — всегда полицейский». О своей неблаговидной роли в магазине он старался не вспоминать.

Хомо лежал на диване, беззаботно покуривая сигареты, утащенные в супермаркете. Ворон лениво листал справочник. Мура разместилась на облюбованном ею шкафу и изредка оглядывала присутствующих, то открывая, то снова закрывая глаза.

Солнце уже клонилось к горизонту, и фиолетовые сумерки начали проступать в затенённых местах. Постепенно стемнело.

Кок подцепил часы, крутанул их и объявил:

— Уже конец раннего вечера, — и нетерпеливо забормотал:

— Пор-ра, пор-ра, пор-ра!

Хомо, не торопясь, слез с дивана, бросил окурок и, подцепив старый рюкзак, поковылял к выходу. Цыпа хотела было заметить, что приличные люди не разбрасывают окурки в доме, — а кстати, и на улице тоже, и что ей надоело за всеми подметать, — но решила дождаться более подходящего момента.

Сержант сладко потянулся, припав на передние лапы и прогнув спину, потряс ушами, зевнул и тоже вышел следом за Хомо. Крыс уже давно был наготове.

Он трусил рядом с Хомо и Сержантом, иногда озабоченно посвистывая:

— Ох, наверное, всё с-спёрли! Ох, с-спёрли!

Достигнув знакомого крайнего дома, вся компания поочерёдно протиснулась под калитку.

Крыс и Сержант быстро расчистили яму. Хомо покидал в рюкзачок часть припасов из сетки, с любовной тщательностью укладывая банки с пивом и сигареты. Сержант на ходу отхватил кусок чесночной колбасы и подхватил сетку.

В целом, операция прошла на редкость спокойно, и уже через полчаса вся команда снова была дома. Радости встречавших не было границ, как это бывает по прибытии дорогих родственников или близких друзей, приезжающих, ну, конечно, не из Хрю-Урюпинска, а, скажем, из дальнего заграничного вояжа или с золотых приисков. Причём у приехавших имеется большое число объёмистых чемоданов.

Всеобщая раздача слонов началась. При этом друзья не забывали о предстоящей совместной вечеринке. Хомо забрал сигареты себе, а банки с пивом, — под строгим взглядом Сержанта, — отложил в сторону. Всю крупу, сухари, шоколад и печенье отдали Цыпе, которая, по замыслу, должна была выдавать их по мере надобности. Конечно, Цыпа не обошлась без нравоучительных сентенций:

— Всё должно лежать на своём месте.

— Подальше положишь — поближе найдёшь, — просопел Крыс, пытавшийся упереть пакет с гречкой под свою половицу.

Хомо попотел, открывая для Кока банку «настоящей консервированной кукурузы». Кок был страшно счастлив.

И как-то само собой, без никакой официальной церемонии вечеринка и пиршество начались.

Почему-то наибольшим успехом пользовались колбасы. Все вдруг начисто позабыли о своей недавней вегетарианской жизни и вынужденной диете.

— Карр-к сейчас помню, карр-кие это были карр-басы лет этак сто назад… — начал свою извечную песню Ворон.

Но всех, по-видимому, больше устраивало, пусть и далёкое от совершенства, но зато живое и осязаемое настоящее.

Сержант, крайне озабоченный ускоренным исчезновением колбасы, усиленно пытался убедить присутствующих в пользе вегетарианской пищи, особенно, круп вообще, — и овсянки, в частности. С набитым ртом, едва успевая прожёвывать любимую чесночную колбасу, он напоминал всем о вреде колбасы для печени, повышении холестерина, ужасающих подскоках давления и даже подагре. Послушать его, так все немедленно могли скоропостижно помереть от множества болезней, вызванных чрезмерным потреблением колбасы. Но никто его шибко не слушал. Во-первых, всем было некогда; а, во-вторых, никто и понятия не имел, что такое, скажем, подагра. Один лишь Ворон, оторвавшись от куска копчёной грудинки, снисходительно решил проявить свою образованность.

— Всё это ер-рунда! Вот раньше, помню, были болезни, так болезни: то чума, то холера, — р-раз! — и пол-Европы нет. «Моментум море» — мгновенная смерть. Никаких тебе жилищных проблем — половина домов пустует. А подагрой, кстати говоря, страдали, в основном, дворяне-лежебоки, да и то от чрезмерного потребления красного вина.

Тут Ворон со значением глянул на Хомо.

Крыс озабоченно заинтересовался:

— Моментом в море? Но я, например, даже и плавать-то не умею!

— Ничего, — моментом научишься, — как я, — насмешливо заметил Кок с уверенным видом человека, который уж в этом-то деле знает толк, и сам является непревзойдённым профессионалом.

Хомо поперхнулся пивом, отставил банку, достал из пачки сигарету и под недовольным взглядом Цыпы закурил.

— Хватит тут каркать, — буркнул он и не без ехидства пропел отрывок из известной песни, лишь слегка её переиначив:

Чёрный ворон, чёрный ворон!
Что ты кружишь надо мной?
Колбасы ты не дождёшься,
Хватит каркать и не ной!

Остальные присутствующие, с уважением прослушав мудрёное разъяснение Ворона о подагре, с перепугу ещё пуще поднажали на колбасу. «Моментум море» им явно в этот момент не грозил. Не забывали они и про прочие вкусности, причём большой популярностью пользовался шоколад, особенно, с орехами. Цыпа даже заметила, что уж на орехах-то на фабрике могли бы и не экономить.

Хомо, крепко задумавшись о состоянии своего здоровья и грозящей ему из-за угла скрюченной подагре, торопливо открыл пару банок пива и хотел было спокойно, вполне самостоятельно их распить без всякой посторонней помощи, чтобы, на всякий случай, как-то повеселее подготовиться к переходу в иной, лучший мир. Ан нет! Клуб любителей пива стал катастрофически разрастаться. Напрасно Хомо, по примеру Сержанта, пытался всем проповедовать преимущества пепси-колы, лимонада, а особенно, чистой ключевой воды из-под проржавевшего крана, по сравнению с ужасным на вкус, горьким и противным пивом, которое приводит к ожирению сердца, циррозу печени, слабоумию и, опять-таки, не исключено, что и к «моментум море». Всё было тщетно!

Кок нахально выдернул одну банку из лапы Хомо и решительно поставил её на пол.

— Мы не можем бросить тебя одного перед лицом таких опасностей, — торжественно заявил Кок.

— Люди всегда должны помогать друг другу! — елейным голосом добавила Цыпа.

В отличие от хорошего примера, — дурной пример всегда заразителен.

Поэтому и Кок, и Ворон, и даже Цыпа стали поочерёдно торопливо засовывать свои клювы в банку с пивом, а затем, задирая головы, пробулькивать его в свои животы. Не иначе, как их разбирала жуткая жажда, как это нередко бывает в начале эпидемии холеры.

Крыс тоже выпросил у Хомо банку с остатками пива. Один лишь Сержант остался к пиву равнодушен. Он и так был словно опьяневший, — наверное, от дурманящего запаха съеденной им подчистую чесночной колбасы. Мура безразлично покосилась на банки с пивом, муркнула что-то про потомственных алкоголиков и, недовольно махнув хвостом, отошла в сторону.

Хомо тяжело вздохнул, сделал хороший глоток пива и вразвалочку пошёл в соседнюю комнату. Через пару минут он появился, раскачиваясь несколько больше обычного и таща с собой старинный граммофон с латунной блестящей трубой, который он тут же водрузил на столик и начал лихо крутить заводную ручку. Граммофон крякнул, поскрипел, словно суставы у древнего старца, и диск его начал медленно вращаться. Хомо тут же поставил первую попавшуюся ему под руку пластинку и опустил иглу. Сначала граммофон издал громкий протестующий вопль, похожий на боевой клич индейцев, и тут же зазвучали какие-то бодрые, способные поднять даже мёртвого, танцевальные ритмы. Возможно, что призывный вопль, — как сигнал к началу атаки, — издал сам исполнитель рок-громо-музыки, и присутствующие сначала лишь изумлённо застыли, но тут же спохватились и «пошла плясать губерния»!

— Карр-ха-ха! Карр-ха-ха! Пляшет старая карр-га! — громко захохотал Ворон и начал приплясывать, подскакивая то на одной, то на другой лапе, прихлопывая своими большущими иссиня-чёрными крыльями и бешено посверкивая белками глаз. Он подскакивал и бочком-бочком прыгал с места на место, чем-то сильно смахивая на подвыпившего цыгана.