Татьяна Апраксина - Цена Рассвета

• Название: Цена Рассвета
• Автор: Татьяна Апраксина
• Жанр: Научная Фантастика

---

Дух и буква Устава были на стороне потерпевшего, но Арья видела и подоплеку ситуации. Инга сломалась еще над Синрин, а каждая насмешка Аннуша подкрепляла ее уверенность в том, что все плохо. Плохо в государстве вообще, в армии особенно, да и во 2-м полку что-то неладно. Вместо того, чтобы уволиться в запас и пополнить ряды правозащитников (туда бы ей и дорога), Инга сорвалась, позволив спровоцировать себя…

Анджей сжал пальцы и больно потянул девушку за волосы на затылке.

— Ты здесь, или мне уйти?

— Прости, я задумалась…

Тихим страдальческим стоном любовник показал все, что сам думает об Арье, ее способности думать вообще и в постели — в частности. Она опять покраснела, прижалась всем телом, стремясь торопливыми движениями заполировать неловкую паузу, и только много позже поняла, чем эта встреча отличалась от всех предыдущих.

Арья впервые осталась при своем мнении, несмотря на то, что это мнение категорически разошлось с высказанным Анджеем.

2

Фархад замер перед Масака-сан, судорожно вцепившись в ограду балкончика.

— Ты понял, малыш? Ты поменяешь эту ампулу. В самом конце дежурства, за пять минут до ухода, не раньше.

Прозрачный пакетик маячил перед носом Фархада. Сайто Масака держал его за самый краешек. Что именно содержится в ампуле, ординатор второго года не представлял, но был уверен, что не витамины и не препарат, укрепляющий здоровье. Какой-то яд, несомненно.

Перед глазами метались цветные пятна. Через их пелену Фархад едва различал лицо собеседника. Струйка холодного пота пробежала от затылка к лопаткам. Казалось, что из комнаты нестерпимо остро пахнет горелым, и от этого запаха режет глаза. Под веки словно засыпали горсть пыли.

Он молча рухнул на колени, закрывая ладонями лицо, и застыл у ног Масака.

— В чем дело, Фархад-кун?

Парень не отвечал, прижав основания ладоней к губам и думая лишь об одном: не закричать, не заплакать, ни словом, ни жестом не выдать страха…

Мужчина наклонился к нему вплотную. Фархад чувствовал его дыхание, прикосновение выбившейся из прически пряди к ладони, тонкий и пряный незнакомый аромат. От Сайто Масака веяло жаром, словно его лихорадило. Горячее дыхание, запах раскаленного сухого камня. Огонь.

— Отвечай, малыш, — в голосе проскользнула острая нотка еще не приказа, но уже настоятельной просьбы.

Фархад склонился еще ниже, утыкаясь лицом в колени Сайто, не смея молчать дальше, не смея заговорить.

— Что случилось, Фархад? Ты заставляешь меня беспокоиться.

— Масака-сан! Простите, что смею осквернять ваш слух недостойной речью, но я… я полон страха!

— Продолжай.

— Ваше поручение, которое вы дали тому, кто слишком жалок, чтобы иметь силы его выполнить… Я боюсь, Масака-сан. Я единственный наследник рода, и я рад пожертвовать своей жизнью для вас, но я не вправе делать это. Я в ответе за свою мать. В палате установлены камеры наблюдения, а если это вещество действует быстро…

— Фархад, неужели ты думаешь, что я так легко пожертвую тобой? — отчетливая укоризна в голосе хлестнула по лицу пощечиной.

— Простите, Масака-сан, умоляю, простите меня!

— Должно быть, ты полагаешь, что я использую тебя вслепую?

— Не-еет… — Фархаду уже хотелось умереть, лишь бы не слышать таких слов. — Я сделаю для вас все, что угодно. Но я боюсь! Боюсь, что буду неловок, и меня разоблачат, и тогда мне придется умереть, чтобы не выдать вас, но я единственный наследник… Я не могу!

— Опусти руки. Посмотри на меня.

Фархад уронил руки и медленно поднял голову. Тонкое, словно из полупрозрачного камня вырезанное лицо Сайто Масака было очень печальным, у губ залегла глубокая складка. Парень знал, что это он причинил старшему боль, оскорбил его подозрением и недоверием. Требовалось слишком много сил, чтобы смотреть ему в глаза, чтобы не опускать веки, чтобы находиться рядом с ним. Беспощадное пламя обжигало недостойных.

— Если бы в том, чего я прошу, была хоть малейшая угроза для тебя, разве я обратился бы к тебе с этой просьбой?

Дважды повторенное слово «просьба» врезалось в уши осколками стекла, заставило сжаться и заледенеть. Фархад спрятал ладони в широкие рукава домашней куртки и вцепился ногтями себе в предплечья. Масака-сан обратился к нему даже не с приказом, с просьбой. Как равный к равному. Фархад оказался слабым, жалким трусом, позволил себе усомниться. Смерть сейчас казалась уже не страшной, желанной: блаженным избавлением от мук стыда.

— Камеры будут отключены. Это вещество действует долго, очень долго. Жреца Мани-ана выпишут на следующий день, ему станет намного лучше. Заподозрят совсем другого человека. Он тоже должен умереть. Ты веришь мне?

— Да, да!

— Тогда встань и приведи себя в порядок… — кончики пальцев скользнули по щеке младшего, смахивая капли слез.

Фархад вздрогнул и замер, вновь закрывая глаза и чувствуя, как камень балкона уходит из-под ног, как неведомая сила тянет его под землю. Мучительно кружилась голова, и не было сил подняться, потому что это означало — встать с Сайто Масака лицом к лицу, нечаянно коснуться его рукава.

— Или это еще не все? Говори! — а вот это уже приказ.

— Я не смею осквернять ваш слух своими… своими…

— Что еще случилось, малыш? Говори же. Или ты язык проглотил? — Пауза. Потом движение, шелест одежды, скользнувший по лицу едва уловимый поток воздуха. — Или… я попробую угадать сам. Когда ты рядом со мной, тебя бросает то в жар, то в холод. Случайное прикосновение заставляет дрожать. Мысли путаются, слова застревают в горле. Тебе кажется, что ты горишь в невидимом огне. Так? Отвечай!

— Да, да… простите недостойного!

Короткий сухой смех, щелчок пальцев.

— Встань, ты не жена и не служанка, чтобы стоять передо мной на коленях. Сядь в кресло, и давай поговорим.

Фархад поднялся, судорожно хватаясь за перила и поручни кресла. Перед глазами по-прежнему мельтешили цветные пятна, а ноги подкашивались. Он едва не сшиб кресло, но все же каким-то чудом ухитрился усесться в него.

— У тебя нет оснований сомневаться в своей мужественности, Фархад-кун, — с усмешкой в голосе сообщил Масака. — Ты никогда не спрашивал, в каком качестве я вхож в храм, я ведь посвященный того же круга, что и ты… но куда ближе к высшим посвященным, ты это знаешь. И ты, и я озарены одним и тем же Светлым Пламенем Мана. Это дар свыше. В тебе он еще спит, но те, кого коснулось Светлое Пламя, узнают друг друга. Все, что ты чувствуешь, нормально. Пламя тянется друг к другу. В этом нет греха, это благословение Мана. Я ищу таких, как ты, ибо чувствую их. Этот жар, этот трепет — только плеск языков пламени. Вовсе не то, что ты подумал, глупый мальчишка…

— Простите, что посмел…

— Прощаю, — вновь усмехнулся Сайто Масака. — Я наблюдал за тобой полгода. Подметил, что ты и тянешься ко мне, и избегаешь; не хочешь уйти, не можешь остаться. Почему же ты раньше не рассказал? Ты не доверяешь мне?

— Но как я мог оскорбить вас?..

— А ты не думал, что недоверие куда оскорбительнее, чем признание в порочном влечении?

Фархад тихо застонал. Сайто Масака казался ему опытным храмовым стражем, превосходно умеющим разоблачать преступников, не оставляющим жертве ни единого шанса ускользнуть. Чувство вины, апелляция к общественным догмам и правилам, манипуляции. Простой и действенный набор приемов.

В разговоре с коллегами, со старшими врачами он мог быть собой — уже весьма неплохим специалистом, видящим большинство мотивов собеседника. В доме семьи Сайто Фархад забывал обо всем, что выучил, и становился игрушкой Масака-сан. Беспомощным мальчишкой, марионеткой в умелых руках… и это ему нравилось. Он был достаточно честен перед собой, чтобы понимать, что не сопротивляется, не пытается взглянуть на происходящее трезво и рационально. Ему нравилось плавиться от жара перед Сайто Масака, отступать под его яростным натиском, путаться в сетях слов.

Вплоть до сегодняшнего вечера все так легко было объяснить. Порочные склонности, запретное влечение — то, с чем можно бороться всю жизнь, но это проклятье вечно и необоримо. Все, что Фархад разыскал в библиотеке и прочел, говорило ему, что он — один из презренных мужеложцев, тайный изгой. Сайто Масака играл с ним, наслаждаясь страхом и паникой младшего, но он же и подарил ему освобождение.

В этом был весь Масака-сан. Игрок, кукловод, которому нравилось повергать других в пучину отчаяния, а потом спасать десятком слов.

— После того, как будет выбран новый жрец, я сообщу о тебе в храм. Твой дар невелик, но и он может послужить на благо Синрин.

— Благодарю.

Фархад искоса поглядел на собеседника. Узкие губы с постоянной полуулыбкой, почти черные миндалевидные глаза. Лицо одновременно бесстрастное и чувственное. Лицо игрока. Фархад знал, с кем имеет дело, чувствовал на горле тонкий шелковый поводок, который в любой момент мог затянуться удавкой. Но, один раз приняв человека, хоть в качестве друга, хоть в качестве бесконечно уважаемого старшего мучителя, он не мог разорвать тонкие связи, которыми прорастал в избранника. Легче было бы вырвать сердце из груди…