Георгий Жженов - От "Глухаря" до "Жар-птицы"

• Название: От "Глухаря" до "Жар-птицы"
• Автор: Георгий Жженов
• Издательство: Современник
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-270-00724

Народный артист СССР Георгий Жженов в 1938 году был арестован по ложному обвинению и провел в тюрьмах, лагерях и ссылке свыше пятнадцати лет. Этим тяжелым годам посвящены повесть и большинство рассказов его автобиографической прозы.

Георгий Жженов. От «Глухаря» до «Жар-птицы». Издательство «Современник». Москва. 1989.

---

Честные, принципиальные коммунисты, которых было немало среди сотрудников органов НКВД, суда и прокуратуры, воспрянули духом. Они стали более уверенно бороться за соблюдение требований закона. Ряд невинно арестованных были выпущены из тюрем и лагерей, избежали неправосудного осуждения. Эти же коммунисты потребовали и партийной, судебной ответственности для тех, кто в корыстных, авантюристических целях творил произвол, изощрялся в глумлении над арестованными. Многих преступников, которых Жженов назвал «палачами в мундирах НКВД», арестовывали и предельно жестко наказывали.

Наступило справедливое неотвратимое возмездие, правда не всех «отрезвившее»…

Возмездие коснулось и некоторых сотрудников Управления НКВД Ленинграда и самого Заковского. Он был арестован.

Пересмотрено было и дело бывшего военного прокурора Ленинградского военного округа Кузнецова. Его освободили из лагеря, но на прежней работе не восстановили.

В этом проявилась суть уже иного отношения к вышеупомянутому постановлению.

Новый нарком внутренних дел Берия, провозгласив в своих приказах и директивах требование строжайшего соблюдения законности в следственной работе, лишь маскировал свое истинное отношение к законности. «Шок», который поначалу наступил у следователей, стал быстро исчезать. Берия лично демонстрировал на допросах «беспощадное отношение к неразоружающимся арестованным», которых он и не думал выпускать, хотя знал, что они жертвы Сталина и Ежова. Правда, под напором сложившегося нетерпимого отношения к палачам-следователям он был вынужден дать согласие на арест некоторых из них, сохранив, однако, многих, считавшихся непревзойденными мастерами по «выколачиванию признаний». К моменту ареста самого Берии многие из этих «специалистов» дошли до высоких должностей и воинских званий.

Вместо Заковского Ленинградское управление НКВД возглавил комиссар государственной безопасности Гоглидзе. Берия знал, кого надо было послать в Ленинград, где работа по «выкорчевыванию врагов», по его мнению, еще далека до завершения и ее надо умеючи продолжать.

Гоглидзе оправдал надежды своего шефа. Не случайно он стал позже заместителем министра внутренних дел СССР и одним из активнейших соучастников в подготовке после смерти Сталина антисоветского заговора с целью захвата Берией власти. Справедливое, неотразимое возмездие настигло в конце концов и этого злодея, в чем, может быть, и есть какое-то утешение для Георгия Степановича и для многих других, ставших жертвами Гоглидзе.

После смены руководства НКВД Жженов был переведен в «Кресты» и попал в число тех, кто был отправлен, по их меткому определению, «на консервацию».

А тем временем следователи думали, что делать вот с такими, как Жженов. Объективных, достаточных доказательств их виновности нет. От «своих» показаний они отказались, пишут жалобы, что их били, истязали, заявляют об этом появившимся в тюрьмах прокурорам, а те требуют приобщения к делу заявлений подследственных. Неужто их придется выпускать на свободу, да еще «пачками»? Ведь их много…

Гоглидзе находит решение. «Политических» снова возвращают из «Крестов» во внутреннюю тюрьму управления.

Не трудно представить себе диалог нового начальника управления Гоглидзе со следователями:

«Что вы нос повесили?.. Мы не можем и не должны пасовать перед сопротивляющимися врагами. Нужно снова дать им почувствовать, что мы сильны, что мы не отступим перед их „увертками“, что дело борьбы с врагами народа не снято с повестки дня. Читайте постановление январского, 1938 года, Пленума, выступление Сталина. Там четко сказано: революционную бдительность повышать и дальше, а борьбу с врагами усиливать. И ни слова о какой-то там законности. Ясно?..»

Ясней не скажешь. Кто же такой Жженов? Американский шпион. Неразоружившийся враг. Значит, с ним надо продолжать обращаться так же, как и раньше.

Вспомните те страницы, где Жженов описывает новый этап «наступления» на него. Правда, действуют уже другие следователи, но и они пользуются все такими же методами, как и их предшественники. Ничего не изменилось.

Но Жженов не уступил и теперь. Тогда нашли выход — отправить его в лагерь. Это не сложно сделать. Следователям было предоставлено право вносить предложения о направлении дел на рассмотрение Особого совещания, они даже могли заранее заготовить протокол заседания этого совещания и написать срок, на какой следует отправить в лагерь своих «подопечных». Как правило, с предложением следователя соглашались. Ему видней…

Несколько слов об истории Особого совещания при народном комиссаре внутренних дел СССР. Этот особый внесудебный административный орган появился у нас в 1932 году, одновременно с образованием НКВД взамен ликвидированного ОГПУ.

Сталин наделил Особое совещание правом определять судьбу арестованных НКВД, которые относились к числу лиц из «ожесточенно сопротивляющихся классов». Виновность их потенциально предполагалась, хотя и не всегда была очевидной, доказанной. Поэтому дела рассматривались заочно, в отсутствие обвиняемого, без заслушивания его объяснений, без вызова свидетелей и, безусловно, без участия защитника. Особое совещание было вправе подвергать заключению в лагерь до 8 лет, направлять в ссылку сроком до 5 лет и на тот же срок выселять с запрещением проживания в столицах, крупных городах и промышленных центрах СССР, полностью или частично конфисковывать личное имущество осужденных.

Можно только удивляться, как Сталин позволил скопировать, для создания у нас Особого совещания, реакционные законы царя Александра III (правила «О порядке действия чинов корпуса жандармов по исследованию преступления от 19 мая 1871 года» и Положения от 14 августа 1881 года). Сталин не мог не знать, что министру внутренних дел царского правительства была предоставлена возможность карать арестованных жандармерией, когда:

«— не нашлось явных признаков и достаточных следов преступления;

— когда совершены деяния, кара за которые еще не вошла в уложение о наказаниях или кои вовсе не упомянуты в законе;

— когда уличающие сведения добыты путем совершенно секретным и не могут быть подтверждены фактически».

В итоге жандармы имели право арестовать любою человека без каких-либо доказательств его виновности, за деяние, не признанное законом преступлением, на основании не подлежащих проверке сведений…

Надо полагать, что революционер-подпольщик Иосиф Джугашвили не мог не следить за освещением в печати судебного процесса по делу петербургской группы РСДРП (Процесс 44-х), состоявшегося в 1906 году в Петербурге.

Выступивший в защиту подсудимых на этом процессе присяжный поверенный В. Н. Новиков начал свою речь словами: «Господа судьи! Ведь это не новый факт, что жандармское дознание, хотя бы и произведенное в порядке Устава уголовного судопроизводства, не обладает достоверностью и что наша политическая полиция не стоит на высоте своего назначения и дознания, проводимые ею, не имеют никакой цены. Почти на каждой странице обвинительного акта имеются фразы: „По полученным охранным отделением сведениям“, „до сведения охранного отделения дошло“. Чо это за фразы? Что это за сведения?»

Точь-в-точь теми же словами можно сказать и об обвинительном заключении, составленном следователями по «делу» Жженова. Берия воспользовался своим правом и единолично решил его судьбу. Решением Особого совещания Жженов Георгий Степанович был заключен в лагерь сроком на 5 лет. Как отбывал это наказание, он написал. К его словам трудно что-либо добавить, разве еще раз обратиться к жалобам Жженова, которые он писал и из лагеря. Обращаясь к Верховному прокурору, заключенный Жженов категорично заявляет:

«Я протестую против Особого совещания. Никаких материалов виновности нет. Все построено на вымысле. Ни единого свидетельского показания. Несмотря на все пережитое за 2 года заключения, я был, есть и останусь честным советским человеком. Свое заключение квалифицирую как акт вражеской деятельности лиц, повесивших мне на всю жизнь бирку „контрреволюционер“. Прошу снять с меня эту подлую бирку».

И на этот раз не был услышан его протест. А ведь Генеральному прокурору было предоставлено право опротестовывать необоснованные постановления Особого совещания. Но достоверно известно — ни одного такого протеста не существует. А необоснованных постановлений было масса…

Отбыв незаслуженное наказание, Жженов вернулся к своему любимому делу — стал артистом, правда, не столичного, а периферийного театра. Добросовестно трудился. Честно жил. Хотя и маленькое счастье, но улыбнулось. Только не надолго. В 1949 году последовал новый арест.

Прав оказался Георгий Степанович: бирка «контрреволюционер» была повешена ему на всю жизнь.

Мы посмотрели и второе его «дело». Ничего нового в нем не было. Все переписано от начала до конца со старого.