Фердинанд Врангель - Очерк пути из Ситхи в С. Петербург

• Название: Очерк пути из Ситхи в С. Петербург
• Автор: Фердинанд Врангель
• Издательство: Н. И. Греч
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1836

24 ноября 1835 г. Ф. П. Врангель отправился с семьей из Ново-Архангельска на корабле "Ситха" и, зайдя в Монтерей (18–21 декабря 1835 г.), прибыл 1 января 1836 г. в порт Сан-Блас на тихоокеанском побережье Мексики. Из Сан-Бласа Ф. П. Врангель предпринял верхом чрезвычайно трудный в то время переход до города Тепик, оттуда через Гвадалахару добрался до столицы Мексики. Затем он приехал в порт Веракрус на Атлантическом побережье и через Нью-Йорк вернулся в Европу. 4 июня 1836 г. Ф. П. Врангель был уже в Петербурге.

Столь быстрый по тем временам переезд из Русской Америки в столицу, путешествие по Мексике — экзотической и малоизвестной стране — вызвали большой интерес в разных кругах Петербурга и других городов. Свидетельством этому служит письмо К. Т. Хлебникова, одного из директоров Российско-Американской компании, который писал Ф. П. Врангелю 27 июля 1836 г., что адмирал М. П. Лазарев "изъявляет желание, чтобы узнать поподробнее о любопытном Вашем путешествии через Мексико и New York; но я ничего больше не знаю, как название мест, чрез которые проезжали, и потому не можно ли доставить легонький очерк более занимательным предметам". Редактор газеты "Северная пчела" Н. И. Греч просил Ф. П. Врангеля написать очерк о своем путешествии. Очерки Ф. П. Врангеля под названием "Путешествие из Ситхи в Санкт-Петербург" очень скоро появились в "Северной Пчеле". Они печатались в газете в течение октября и ноября 1836 г., а затем Н. И. Греч издал их в виде отдельной книги под новым названием: "Очерк пути из Ситхи в С.-Петербург Ф. Врангеля". По своему жанру книга Ф. П. Врангеля — это путевой очерк, очень популярный в русской литературе тех лет. Очерк был написан в форме письма старому другу — прием, который часто использовался русскими писателями 20-30-х годов XIX в.

---

Мы заметно поднимались на высоту: воздух становился реже, свежее, даже холоднее, страна принимала более северный вид, а на второй день путешествия мы проезжали уже по пихтовым лесам. В Баранке де Хуанес находились мы на высоте 10,486 футов над поверхностью моря. Тут и вблизи следующей венты, Рио-Фрио, в горном ущелий, любимое местопребывание разбойников. Хотя от Рио-Фрио местоположение становится низменное, однако же страна еще не возделана почти до венты Сан-Мартин, в которой мы провели вторую ночь. Там мы были уже на 2750 футов ниже Баранки де Хуанес, на плодородной равнине, в terra templada. До города Ла-Пуэблы, земля превосходно обработана; богатые пашни, многочисленные хозяйственные строения, красивые селения; чрез которые пролегает дорога; придают стране вид, тем более привлекательный для путешественника, что он только выехал из суровых горных ущелий. Здесь преимущественно возделывается пшеница, которая в хорошие годы дает урожаю 80-е зерно. С правой стороны дороги видели мы знаменитую пирамиду Чолульскую, памятник времен Тольтеков, которые в последствии были вытеснены и порабощены пришедшими с севера Астеками. Этот памятник, Theocalli, имеет 177 футов вышины; на тупой маковке его стоит теперь часовня. На половине дороги от Сан-Мартина до Пуэблы есть место, с которого видны на горизонте три известные вулкана в Мексике: Орисаба, Истацигуатль и Попокатепетль; два последние на четверть вышины своей были покрыты вновь выпавшим снегом, который днем стаял, и только вершины сохранили свой вечный ледяной покров.

Мы приехали в Пуэблу еще рано днем, и охотно поехали бы далее, если бы явился наш конвой, но это продлилось до позднего вечера, и мы остались ночевать. Улицы в Пуэбле узки и кривы, здания нечисты, и вообще вид города неприятен; собор знаменит великолепием и богатством, а жители, 75,000 человек, исступленные Католики.

Простудившись в горах, я лег в постель; однако же на другой день мы отправились рано утром. Погода была ветреная и холодная, дорога песчаная; страна вскоре утратила вид плодородия, и близ местечка Пиналь мы опять проезжали чрез пихтовый лес, который также служит пристанищем бандитам. Пиналь стоит около 1,000 футов выше Пуэблы; далее страна безлесна, ровна, бедна водою, но местами возделана. Мощеная дорога построена во время Испанцев с неимоверными трудами и в величественном виде; но теперь развалилась, и часто по ней невозможно бывает проехать. На протяжении около 13 лег, почти до Пероте, дорога идет по степи, плоской, безлесной, невозделанной; горизонт вдалеке замыкается горами. Летом, во время дождей, эта печальная пустыня стоит под водою, а при проезде нашем нельзя было найти ни капли. Степь была покрыта густым туманом, который потом рассеялся; но верно содействовал к произведению обманчивых воздушных явлений, от которых голая степь казалась нам поверхностью вод, селением или лесом. Нам попадалось навстречу несколько групп вооруженных всадников: это явление каждый раз наводило страх на наш конвой, который верно от души желал, чтобы эти всадники исчезали в воздухе, как Фата-Моргана; но идем живее была потом радость солдата, когда страшные кабальеросы добродушно подъезжали и вместе с ними закуривали сигары. После каждой такой встречи, храбрые наши воины одушевлялись веселым расположением духа, становились очень разговорчивы, часто вынимали сабли, и казались грозными, пока снова не выскакивали из отдаленного облака пыли новые всадники, которые налагали на них глубокое молчание.

Около Пероте почва состоит из чернозема, и потому возделана. Местечко это маловажно, и замечательно только, как единственная крепость во всей земле; но ее тем легче обойти, что она стоит на равнине, в углублении и в стороне от большой дороги.

И на следующий день густой туман покрыл страну за Пероте; мы могли различать только ближайшие предметы — деревья ocote, род сосны. В местечке Лас-Вигас нас уведомили, что далее уже нечего опасаться разбойников, lardo es; в следствие этого, наши провожатые, las tropas, нас оставили. Дома в Лас-Вигасе построены из бревен, наподобие наших крестьянских; также и в следующих деревнях до. Халапы. Некоторое протяжение дороги покрыто черным обгоревшим камнем, и напоминало нам об остатках извержений в Агуакатлане; но здесь уже разведены кактусы, й деревья осоие местами торчали между черными шлаками. Перед домом одного крестьянина стояло сосновое дерево, и на нем для продажи развешены были апельсины и бананы; множество их и свежесть листьев доказывали, что жаркая страна, terra caliente, должна быть очень близко, не смотря на суровость окрестности. Вскоре начали мы быстро спускаться; воздух становился теплее, и в несколько часов, с краткими промежутками переезжали мы из пихтового леса в полосы дубов, ежевики, сирени, дурмана, стоявшего в полном цвете; затем следовали персиковые, апельсинные деревья, платаны, с каждым шагом прозябение становилось роскошнее, страна возделанное: перед Халапою принимает она вид прелестного сада. Влажность воздуха и его сильнейшее давление имели на нас, береговых жителей, чрезвычайно благодетельное действие, и мы тем живее наслаждались прелестями этой страны, столь чудесно украшенной природою. Невозможно вообразить роскошного, бесконечно разнообразного прозябения около Халапы. Этот красивый городок, хотя еще на высоте облачного слоя, находится уже 3500 футами ниже Лас-Вигаса, и этой значительной разности обязан той особенности, что в нем могут прозябать растения почти всех полос жаркой и холодной земли. Халапа славится здоровым, хотя и сырым климатом; из Веракруса уезжают туда от желтой горячки, и едущие из Мексики проживают в Халапе несколько времени, чтобы не вдруг подвергнуться утомительному жару низменной полосы. В ожидании прихода Тириона, Английского пакетбота, из Фальмута, там собралось уже из Мексики несколько семейств, к которым присоединились и мы.

В Халапе царствует вечная весна; однако же во время нашей зимы, и когда на море дует сильный северный ветер, воздух бывает холоден; тогда часто идет и дождь. Уверяют, что разница между настоящим дождливым и сухим временем года в Халапе заключается только в большем или меньшем количестве ниспадающей воды, потому что дожди бывают круглый год. Утешение для нашей оклеветанной Ситхи! В солнечные дни воздух нагревается до умеренной температуры, которая отнюдь не становится тягостною. Такая погода стояла в Вербное Воскресенье и мы вполне насладились ею. Чрез городскую площадь должна была проходить церковная процессия; для этого рано утром перевели оттуда плодовый рынок в ближнюю улицу, под самый наш балкон бесконечное разнообразие форм, цветов и качеств всех плодов и овощей, принесенных на продажу, было для нас предметом истинного удивления. Процессия прошла и мимо наших окон; духовное пение, множество зажженных свечей, длинных пальмовые ветви и обилие прелестнейших цветов придавали шествию особенный вид, который приковал все наше внимание. Процессии в три последние дня Страстной Недели, были слишком театральны, и не могли нам понравиться, но для любителей зрелищ они были действительно любопытны, и, можем быть, с тою целью и учреждаются.

Халапа, небольшой городок с 10,000 жителей, расположен амфитеатром на холмистом местоположении, окружен садами и лесами речки журчат во всех направлениях; отдаленные горы Орисаба и Коффре де Пероте виднеются на горизонте: вид живописный. Мы гуляли так часто, как позволяли погода и здоровье моей жены, и каждый раз находили новые красоты, В находящемся неподалеку от города обширном саду, или лучше сказать, ферме, любовались мы сближением весьма разнородных растений, каковы кофейные деревья, картофель, сахарный тростник, каменный лук, корица, маис, пшеница, апельсинное дерево, перцовое дерево, и прекраснейшие розовые кусты, которые покрывали стены дома от земли до крыши.

Проведя девять приятных дней в этой прелестной долине, решились мы ехать далее, чтобы тотчас сесть на Тирион, коль скоро он придет в Веракрус, а его прихода, по всему вероятию, должно было ожидать ежедневно. Мы положили ехать в Страстную Субботу, и наняли двое крытых носилок, literas, несомых мулами; езда в дилижансе неудобна по крутизне дороги и испорченности мостовой, а в носилках безопасна и приятна. Рано утром сели мы в эти экипажи, и скорою рысью выехали из города. Едва проехали мы версту, как увидели дилижанс из Веракруса, ехавший тихим шагом, и узнали печальное известие, что за полтора часа пред тем, на него напали разбойники, и ограбили. Из девяти пассажиров в карете было пятеро мужчин, и дилижанс провожали восемь конных солдат; не смотря на то, четверо разбойников отважились напасть на них; одного солдата они застрелили, другим ничего не сделали, учтиво заставили дам выйти из кареты, и очистив ее, отпустили; говорят, добыча была значительна. — Мы продолжали путь; вскоре встретились нам и солдаты, которые несли убитого своего товарища на носилках. Мы проехали 14 лег до Puente nacional, прежде называвшегося del Rey: это красивый каменный мост чрез горное ущелье и речку, который, как важный военный пункт, играл видную роль в революционную войну. Тут отдохнули мы и мулы от дневного жара, и пустились снова в путь в полночь, при лунном свете. У одной деревни, мимо которой мы проезжали, зажжены были на поле большие огни, около которых расположились группами люди; нам заметили, что человека два из них подходят к нам, и советовали ночевать в деревне, потому что в окрестности не спокойно от дурных людей, malos gentes. Мы поблагодарили за совет, и поехали далее. С каждою милею, которую мы проезжали, теплота становилась ощутительнее, а с восходом солнца наступил томительный жар. Вид страны носил признаки палящего зноя: свежая, густая зелень, роскошное прозябения исчезли, и только местами, на ручьях, тропические растения осеняли хижины, построенные подобно клеткам, из бамбукового тростника, коих жители отличались смуглостью от жителей высокой полосы; встречались также черные, как уголь, семейства негров, но редко, ибо в Мексике не дозволяется их иметь, да и нет в них нужды. Наша островитянка с Уналатки очень удивлялась, увидев диких попугаев, порхавших в кустарнике.