Дэниел Депп - Город павших ангелов

• Название: Город павших ангелов
• Автор: Дэниел Депп
• Издательство: Книжный клуб 36.6
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-98697-191-9

Первосортной звезде Голливуда Бобби Даю угрожает смертью второсортная калифорнийская мафия. На пути преступления встает Дэвид Шпандау, частный детектив (в прошлом каскадер), нанятый Даем в качестве телохранителя. Удастся ему предотвратить убийство или нет, можно узнать, лишь прочитав этот напряженный и хитросплетенный триллер, в котором Голливуд выступает во всем блеске… своей изнанки!

---

— Извините, господин Шпандау. Энни просто привыкла, чтобы все было, как она любит. Представление о дипломатии у нее незамысловатое: орать на людей во все горло, пока они не сдадутся. Приношу извинения за нее.

— Роберт, — вмешалась Энни. — Он же полный идиот. Для нашего дела совсем не подходит. Ты только посмотри на его сапоги!

— Солнышко, не уверен, что стал бы так говорить на месте того, кто носит «Версаче» и все равно похож на еврейку из хасидской семьи.

— Роберт, это жестоко! — заскулила Энни, но не смогла сдержать улыбки.

— Лапуля, ты же знаешь, что это так. Ты бы напялила лаковые сапоги к этому платью, если бы тебе в магазине не выдали инструкций. — Он повернулся к Шпандау. — В «Шанель» вообще отказались ее обслуживать.

— Это гнусная ложь!

— Она у нас живая легенда. Они считают, что Энни покупает у них одежду и отдает ее на переделку какому-нибудь китайцу из Резеды. Иначе не складывается.

На этот раз Энни захихикала.

— Роберт, ты невыносим!

— Я люблю тебя, поэтому мне можно такое говорить. А эта черная тряпочка тебе в самом деле к лицу. «Донна Каран»?

— Нет, конечно. «Баленсиага», пупсик. Тебе правда нравится?

— Полный отпад. Это твой стиль. И крой — как раз для тебя.

— Честно? — не унималась она.

— Да разве я не самый честный человек среди твоих знакомых? А теперь будь зайкой и перестань цепляться к этому человеку. — Он протянул руку Шпандау. — Роберт Аронсон, кстати говоря. Адвокат Бобби Дая. — Аронсон жестом предложил Шпандау присесть. Потом сел сам, слегка подтянув брюки на коленях. — А теперь давайте подумаем, как нам все уладить. Я весь день говорил по телефону о вас, господин Шпандау. И несмотря на реакцию Энни, вы, похоже, пользуетесь авторитетом среди коллег.

— Я… — начала Энни.

— Заткнись, Энни. Помнишь того психа, который преследовал Марси Дюпон в прошлом году? Именно этот джентльмен упрятал его куда следует. По всей видимости, господин Шпандау как раз специализируется на таких клиентах, как мы. Скажите, господин Шпандау, вы действительно настолько хороши?

— Я лучше. Я поистине находка для любой организации.

Аронсон рассмеялся. Этот смех был бы приятным, сочти Шпандау его искренним.

— Да не получится у него ни черта, — настаивала на своем Энни.

— Дело в том, дорогая, что всем наплевать на твое или мое мнение. Я говорил по телефону с Гилом — Гилом Уайтом, главой «Объединенных талантов». Гил хочет, чтобы Бобби пообщался с этим человеком. А дальше пусть сам решает.

Энни Майклз пожала плечами и недовольно выдохнула. Потом села за свой стол, сняла трубку и нажала кнопку на телефоне. Шпандау услышал жужжание в приемной.

— Милли, узнай, когда будет перерыв на обед на площадке «Пожара». — Она повесила трубку. — А вот когда вся эта хрень полетит к чертям собачьим, по жопе надают мне, как всегда, — выдала она в пространство, ни к кому не обращаясь. Ее телефон зажжужал, она взяла трубку, послушала и спросила: — Он на площадке или в трейлере? — Потом она снова положила трубку и снова сняла ее, быстро набрала номер. — Привет, пупсик, это я. Детектив пришел. Ты как, в настроении с ним поговорить? Когда? Примерно через полчасика? Пока. — Она положила трубку кончиками пальцев, словно это был протухший банан. — Ладно. Давайте попробуем.

— А больше нам ничего и не надо, — согласился Аронсон. — В том случае, разумеется, если господин Шпандау не передумал после того, как испытал на себе твое обаяние.

— Я бы хотел поговорить с ним, — ответил Шпандау.

— У них перерыв через полчаса. Они снимают В тридцать шестом «Фокса».

Энни взяла сумочку и прошагала к двери. Лронсон взглянул на Шпандау и выразительно закатил глаза.

— Мы едем на съемочную площадку «Пожара» на студию «Фокс», — сообщила она помощнице. — Позвони на проходную и закажи пропуска. Вернусь после обеда. Все важные звонки переводи на мобильный. Ты понимаешь разницу между важным и неважным?

— Угу, — смущенно протянула помощница, краснея.

— Ты меня слушаешь?

— Да, Энни.

— И чтобы мне не названивали всякие идиоты, которым просто поболтать вздумалось.

— Энни, откуда мне знать, поболтать они хотят или еще чего?

— Оттуда, лапуля, что это часть твоей долбаной работы — знать, кто важен, а кто нет. У важных людей нет времени на болтовню. Теперь тебе ясно?

— Да, Энни.

— Ну почему все ведут себя так, словно им только что череп вскрыли? Роберт, поедешь со мной. А ты, ковбой, скачи сзади на своей лошади.

— Встретимсяу проходной, — ответил Шпандау. — Я дорогу знаю.

Энни фыркнула, ушла к лифту и негодующе ткнула кнопку. Очевидно, лифт боялся ее не меньше, чем все остальные, поскольку открылся в то же мгновение.

— Роберт, ну ты чего застрял?

— Иду, Энни.

Шпандау последовал за ним. Аронсон специально не спешил в лифт. Энни пришлось сунуть сумочку между дверцами, чтобы они не закрылись.

Проходя мимо стола помощницы, Шпандау отчетливо расслышал от нее «сука недотраханная». Когда дверцы лифта закрылись и Энни разразилась очередным потоком брани, Шпандау подумал, что нужно будет непременно послать помощнице букет с выражением искреннего сочувствия.

Шпандау выехал из подземного гаража «Объединенных талантов» следом за «Мерседесом» Энни Майклз. Водила она так же, как разговаривала: вопящее буйное привидение, чуть не сбившее охранника при повороте на Уилшир. Она ехала быстро, но настолько безумно, что потерять ее из виду было невозможно при всем желании. Ты словно следуешь по пятам торнадо: двигаешься от одного разрушения к другому. Шпандау видел, как Энни то говорила по телефону, то размахивала руками и кричала на Аронсона, который молча сносил все это. Каждые сто пятьдесят метров она переводила взгляд на дорогу, ударяла по тормозам и разражалась бранью в адрес очередного водителя или пешехода, которого только что чуть не задавила. Один ее вид утомлял Шпандау. Он откинулся на спинку сиденья и сбавил скорость, давая «Мерседесу» раствориться в потоке. На студию «Фокс» он ездил раз сто, так что мог до нее добраться хоть с завязанными глазами. Шпандау настроил радио на музыку в стиле кантри и расслабился.

«БМВ» для Шпандау взяло напрокат агентство, на которое он работал. Поэтому курить в нем было нельзя, хотя очень хотелось. Уолтер, его начальник, уже пару раз делал ему нагоняй за курение в машине, так что теперь пришлось выключить кондиционер и открыть окно. Лос-Анджелес ворвался в салон, словно вредоносное дыхание Ада. Стоял конец сентября, а Лос-Анджелес так и не сумел расстаться с летом. Воздух висел мерцающей пеленой над тротуаром, над припаркованными машинами, а горизонт на западе окрашивался в красивый, но неестественный оранжевый цвет. Раскаленный туман, состоявший из равных долей мелкой дорожной пыли, автомобильных выхлопов и выдохов десяти миллионов возбужденных ащркелесцев, оседал на любой открытый участок кожи и прилипал, превращая одежду в наждак. Глаза слезились, горло саднило.

Шпандау закурил и подумал, что этот город, плывущий мимо, похож на передержанную пленку: слишком много света, а глубину сожгли и принесли ему в жертву. Сплошной бетон и асфальт, тысяча квадратных миль рукотворного гриля, на котором поджарят нас за грехи наши. Но потом заворачиваешь за угол — а там целое море алой бугенвиллии, искупающей уродство бетонного здания. Или аллея высоких величественных пальм, которые отказываются погибать и упрямо выбрасывают зеленые листья на верхушках толстых умирающих стволов — они охраняют улочку, состоящую из бунгало, построенных еще в те времена, когда Лос-Анджелес был краем с молочными реками и кисельными берегами. Если зажмуриться изо всех сил, можно догадаться, что привело сюда всех этих людей. Иногда здесь еще попадается красота, скрытая под слоем ржавчины. Словно на лице актрисы, лушие годы которой давно позади, под наложенной в отчаянии штукатуркой угадываются черты былой привлекательности. Шпандау не мог понять, почему остался здесь, что заставляло его возвращаться в Лос-Анджелес, пока у него в Неваде по пьяной лавочке не случился разговор с одним ковбоем, который влюбился в шлюху средних лет. Да, она старая, жадная, а уж о нравственности и говорить нечего, признавался ковбой. Но иногда, когда она засыпает, ее лицо становится молодым. Именно в эту юную девушку и влюблялся беспрестанно ковбой. Снова и снова. А еще она умела такое, что делало его наисчастливейшим человеком на земле, когда у нее было подходящее настроение.

Шпандау снова подумывал, не уехать ли из Лос-Анджелеса. Он часто об этом размышлял — черт, да любой нормальный человек думает об этом по сто раз на день, — но, как шлюха того ковбоя, город неизменно притягивал его назад. На этот раз было нелегко. На этот раз он чуть было не остался там. Выйдя из дома сестры во Флагстаффе и направив пикап в сторону Лос-Анджелеса, Шпандау словно влетел с разгону в тучу, которая становилась все темнее. Пересечь границу Калифорнии — то же самое, что попасть под страшное проклятие. А он уже слишком стар для этого дерьма. Надо сказать Уолтеру, что он увольняется. Ди ушла, и из-за работы детективом он становился нечувствительным ко всему хорошему и доброму в этом мире. Пить стал слишком много. А впереди маячила перспектива докатиться до состояния Уолтера, который лучшие годы своей жизни убил в погоне за тем, что по достижении оказывается никому не нужным. Ксли продать дом и прибавить накопления, можно купить небольшое ранчо в Аризоне. Хотя нет, какой из него хозяин ранчо? У него не хватит запала построить собственную ферму с нуля. Поздновато уже. Шпандау начал собирать книги об американском Западе. Этот мир ему импонировал. Можно было заняться книжной торговлей, забить какой-нибудь уютный домик книгами сверху донизу, издать каталог. Но и это не для него — он ни черта не понимает в торговле книгами. Бо Макколей всегда говорил: человек должен заниматься тем, что ему удается лучше всего. А Шпандау был способен только с лошади рухнуть. Хорошенький итог, ничего не скажешь.