Аркадий Полторак - Гросспираты

• Название: Гросспираты
• Автор: Аркадий Полторак
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

—  То, что мы не были подготовлены для ведения морской войны с Англией, всего ясней и лучше видно из того, что вооружение военно—морских сил в начале войны надо было в корне изменить...

Да и вообще диктатура, мол, исключает какую бы то ни было самостоятельность и свободу тех, кто ей служит! Этот тезис особенно старательно развивал в своей речи в защиту Редера его адвокат доктор Зиммерс:

— Точно так же, как сто тридцать лет тому назад не могло возникнуть мысли о том, чтобы предать суду адмирала, выполнявшего приказы диктатора Наполеона, так и те­перь нельзя осудить адмирала, выполнявшего приказы диктатора Гитлера. Как раз при диктатурах не только уменьшается власть и влияние военного начальника, но и снижа­ется его ответственность, ибо диктатор держит всю полноту власти в своих руках. Но именно поэтому он берет на себя и всю ответственность.

Адвокат не сомневается в широкой эрудиции господ обвинителей и судей, но все же считает необходимым напомнить им известное высказывание Густава ле Бона, ха­рактеризующее возможности «вождей»:

«Настойчивая воля, которой они обладают, является исключительно редким и ис­ключительно сильным качеством, подчиняющим себе все. Не всегда можно даже предс­тавить себе, на что способен человек с сильной волей. Ничто не противостоит ей: ни при­рода, ни боги, ни люди».

Редер с большим интересом наблюдал за доктором Зиммерсом и с трудом сдержи­вал восхищение. Долгие годы нацистского режима свели на нет искусство адвоката: когда судебная процедура была заменена гестаповской расправой, отпала всякая необ­ходимость в услугах этих людей. И как это ни парадоксально, адвокатская профессия стала возрождаться в Западной Германии именно с Нюрнберга, именно с защиты тех лю­дей, которые подавили и в сущности ликвидировали в Германии институт судебной защиты.

Доктор Зиммерс не уходил от сложных и острых вопросов. Сделав попытку убе­дить судей в том, что Гитлер подавлял волю подчиненных, заменив ее своей, адвокат заходит с другой стороны:

—  Является ли долгом солдата выступать с протестом, открыто восставать? На это каждый военный начальник во всем мире и вообще всякий человек даст отрицательный ответ. Исключение может составить только приказ диктатора, заставляющий совершить преступление...

Развив подробно этот тезис, Зиммерс заключил свою аргументацию ссылкой на то, что Редер — глубоко религиозен:

—  Человек, который верит в бога, не может совершать преступления, а солдат, который верит в бога, не может быть военным преступником.

Но Редер все же пошел на службу к нацистам, совершившим самые чудовищные преступления?

Так ведь это теперь, в 1945 году, в зале нюрнбергского Дворца юстиции мир полу­чил наконец бесспорные доказательства фашистских злодеяний. Нельзя же забывать, как выглядел Гитлер в глазах немцев в 1933 году. А ведь именно в то время Редер дал согласие служить Гитлеру. Дал потому, что получил от последнего заверение: возглав­ляемая им Германия будет проводить политику мира. И очень скоро последовали убе­дительные доказательства честности этих заверений: уже в 1935 году Гитлер заключил соглашение с Англией, которое никто не мог расценивать иначе, как выражение стрем­ления Германии быть в мире и дружбе с этой страной.

Да, конечно, у «третьей империи» существовали определенные споры с другими державами. В том числе и территориальные. Все дело, однако, в том, что решались они без кровопролития, мирным путем. Так было с Австрией, так было с Чехословакией...

Редер очень доволен своим адвокатом. Но и доктор Зиммерс должен признать, что никакой другой подсудимый не сделал такого значительного вклада в дело защиты, как Редер.

Каждый из тех, кто предстал перед Международным трибуналом, мог вызывать свидетелей. Этим правом воспользовались и гросс—адмиралы. Только с большей, чем другие, осмотрительностью. Их адвокаты Зиммерс и Кранцбюллер уже имели возмож­ность наблюдать трагические ситуации, когда свидетели защиты усилиями обвините­лей превращались в свидетелей обвинения, а иные документы, представленные подсу­димыми, превращались в весьма своеобразные и малоприятные бумеранги.

Читатель хорошо знает также, сколь антагонистическими были отношения между подсудимыми. Это неизбежно передавалось и защите. Трудно забыть скандальную сцену между адвокатами Геринга и Шахта. А— итог всегда был один — выигрывало на этом только обвинение.

За несколько месяцев процесса адвокаты адмиралов, да и их подзащитные, научи­лись многому. Они действовали солидарно, зорко вглядываясь в обстановку, склады­вавшуюся на процессе, а еще больше в обстановку за стенами Дворца юстиции. Испод­воль готовились контрдоказательства особого рода, такие, какие не под силу собрать ни одному другому адвокату. Придет время, и они выложат свои козыри на судейский стол. А пока — терпение и последовательность.

Определенные надежды защиты возлагаются на адмирала Шульте—Монтинга — моря­ка кайзеровских времен. Этот человек уже много лет знает Редера. Доктор Зиммерс убежден и хочет, чтобы суд поверил ему, что этот «старый моряк» свободен от груза нацизма и рассматривает поражение фашизма как свою собственную победу. А уж «ста­рый моряк» своими показаниями будет убеждать убеленных сединой членов Между­народного трибунала в том, что и для Редера день суда над всей этой бандой, сидящей на скамье подсудимых, — это самое яркое выражение господней воли. Жаль, конечно, что и Редера каким—то ветром занесло на эту скамью. Но ведь на то и суд, чтобы внести яс­ность...

Ряду весьма важных свидетелей доктор Зиммерс направил опросные листы. Их по­лучили, в частности, вице—адмирал Ломан Вальтер, рейхсминистр в отставке Карл Зеве—ринг, генерал—адмирал Альбрехт, работавший с Редером с 1926 года, бывший статс—сек­ретарь Вайзцеккер. Они должны были рассказать суду о том, что Эрих Редер отрица­тельно относился к агрессивной войне, что строившийся под его руководством военно—морской флот предназначался только для целей обороны, что между Редером и Гитле­ром неизменно возникали разногласия и в спорах с фюрером гросс-адмирал всегда за­нимал позицию мира, а не войны, что Редер был решительным противником вооружен­ного столкновения с Советским Союзом.

Это все свидетельства политиков о политике, военных о военном. Но доктор Зим­мерс сознает, что после стольких лет господства нацизма и милитаризма вера даже в таких свидетелей поколеблена. Поэтому он счел не лишним опереться и на других людей, чья репутация даже для судей Международного трибунала выглядит безупречно. У свидетельского пульта — госпожа Ганнеле фон Позер. Первым делом она сооб­щает суду, что не находится в родстве с гросс—адмиралом Редером и что никакого от­ношения не имеет ни к нацистской партии, ни к ее организациям. Сняв с себя таким об­разом всякие подозрения в необъективности, свидетельница продолжает:

— Я правнучка умершего в тысяча девятьсот сороковом году бывшего начальника морского кабинета адмирала фон Мюллера, который известен своими либеральными взглядами. До своей смерти он был в тесной дружбе с гросс—адмиралом Редером … Незадолго перед войной переписывался с одним английским адмиралом, сетуя на немыслимое обхождение с евреями. Как член … церкви, он просил Редера вступиться за пастора Нимёллера, и Редер всячески пытался освободить последнего. … Гросс-адмирал с беспримерным мужеством заступался за старых служак военно—морского флота, даже  если они были опасными противниками  национал—социалистского режима.

Свидетельница понимала, что при всем том Редера компрометирует один упрямый факт: служба нацизму вплоть до того, как «третья империя» достигла кульминацион­ной точки своего успеха. Но Ганнеле фон Позер и этому находит объяснение, по стран­ной игре случая полностью совпавшее с трактовкой данного вопроса адвокатом Зим—мерсом и самим Редером:

— Из—за верности начальству в христианском смысле Редер лояльным образом про­должал работать дальше и выполнять свои задачи также и при Гитлере. Но я знаю, что он в течение многих лет пытался уйти в отставку со своего поста и был в отчаянии, что это ему не удавалось, особенно с момента начала войны.

И чтобы уж до конца прояснить позицию Редера в отношении Гитлера и фашист­ского государства, свидетельница доводит до сведения суда, что однажды в разговоре с ней гросс-адмирал заявил:

«Я говорю «хайль Гитлер» только тем людям, которые мне не симпатичны».

Ганнеле фон Позер хочет, чтобы высокий трибунал, заседающий в старинном немец­ком городе Нюрнберге, поверил ей, что все ее показания о Редере — долг перед памятью дедушки, «который, если бы он еще жил, всеми своими силами вступился бы за этого скромного, благородно мыслящего и верного товарища».

Долгие месяцы процесса уже убедили Редера в том, что судьи с солидной долей скепсиса выслушивают некоторых свидетелей. Но эта дама, эта почтенная дворянка, с его точки зрения, не могла не произвести на них самого лучшего впечатления.