Казимеж Куманецкий - История культуры древней Греции и Рима

• Название: История культуры древней Греции и Рима
• Автор: Казимеж Куманецкий
• Издательство: Высшая школа
• Жанр: История
• Год: 1990
• ISBN: 5-06-001000-7, 83-01-04780-

Книга состоит из двух частей: в первой излагается история культуры Греции, во второй - культуры Рима. Автор подробно прослеживает все этапы истории развития прикладного искусства, архитектуры, скульптуры, письменности, религиозных верований греков и римлян.

Книга иллюстрирована и снабжена указателями.

---

Для эпохи, когда культурное развитие Греции и Рима протекало в столь тесной взаимосвязи и взаимном переплетении, особенно характерно было биографическое творчество Плутарха. В его «Сравнительных жизнеописаниях», пронизанных морализаторскими тенденциями, выступают парами, параллельно, 46 знаменитых греков и римлян. Разбирая и сопоставляя между собой личности и деяния Ликурга и Нумы Помпилия или Фемистокла и Камилла, или Аристида и Катона Младшего, вкладывая в это весь свой выдающийся риторический, литературный талант, Плутарх снискал себе огромную популярность не только у обоих народов, к которым обращался, — греков и римлян, но и у всех позднейших поколений в разных странах Европы. «Сравнительные жизнеописания» навсегда отодвинули в тень построенную по тому же принципу параллелизма, но сухую и гораздо менее увлекательную компиляцию Корнелия Непота «О знаменитых мужах».

Другим образованным греком, посвятившим себя изучению римской истории, был во II в. н. э. Аппиан из Александрии. Его написанная по-гречески «Римская история» построена необычно: не по хронологическому, а по топографическому принципу. Есть отдельные книги: кельтская (повествующая об истории Галлии до ее завоевания римлянами), иберийская, сицилийская, македонская и т. д., каждая из которых посвящена истории той или иной части империи. Особенно интересны книги XIII–XVII, описывающие гражданские войны в Риме I в. до н. э., причем от внимательного взгляда греческого историка, занимавшего должности в империи и хорошо знавшего римскую жизнь, не укрылась и глубокая социальная подоплека гражданских войн: он показывает, как отражались в политической борьбе стремления к переделу земельных владений.

ЛИТЕРАТУРА И ТЕАТР

Новым жанром, пользовавшимся популярностью в эпоху империи, стал роман. Происхождение этого жанра еще полностью не выяснено. Уже во II в. до н. э. Аристид Милетский собрал воедино и обработал в своих «Милетских историях» местный эротический фольклор, а несколько десятилетий спустя «Милетские истории» были переведены с греческого на латынь историком Луцием Корнелием Сизенной и имели у римлян большой успех. Было ли это произведение собранием отдельных новелл или целостным, связным романом, сказать трудно. На папирусах начала I в: н, э. были найдены также фрагменты не известного нам греческого романа, повествующего о двух влюбленных, которые, преодолев многочисленные препятствия, наконец, сочетаются брачными узами. За этим произведением, получившим название «Роман о Нине и Семирамиде» и написанным предположительно еще во II в. до н. э., последовали другие греческие романы о любви, верности, разлуке и дальних странствиях: «Херей и Каллироя» Харитона и «Эфесская повесть об Антии и Хаброкоме» Ксенофонта Эфесского, а из более поздних, конца II — начала III в. н. э., «Дафнис и Хлоя» Лонга и «Эфиопика», или «Феаген и Хариклия» Гелиодора.

Идеалистическому греческому роману о возвышенных чувствах и злоключениях любящих героев, столь далеких от прозы жизни, противостоял в римской литературе роман реалистический. Латинский роман «Сатирикон», приписываемый Гаю Петронию, приближенному Нерона, — ироническая пародия на современный ему греческий роман; здесь действуют не идиллические возлюбленные, а бродяги, бедняки, авантюристы, гетеры, не чуждые никаким порокам. Самая яркая фигура в романе — выскочка-богач Трималхион, тщеславный и простодушный, невежественный и взбалмошный, но и гостеприимный вольноотпущенник, ставший миллионером, — характерный социальный тип эпохи империи.

Литературу II в. н. э. украшает еще более знаменитый латинский роман — «Золотой осел» (другое название — «Метаморфозы») Луция Апулея, уроженца африканского городка Мадавра. Популярный тогда ритор и философ, выступавший с речами и на греческом, и на латыни, он описал со всем красноречием, ему присущим, слогом пышным и драматическим приключения некоего Луция, колдовством превращенного в осла. Реалистический рассказ о жизни низов общества, о грубости и хитрости купцов и ремесленников, к которым попадает в руки человек в облике осла. соединяется с пронизанными восточной мистикой обращениями к богине Исиде, являющейся Луцию-ослу во сне и предсказывающей ему возвращение к человеческому облику. Такое сочетание социальной наблюдательности с религиозно-мистическим пафосом, окрашенного юмором реалистического повествования с его символическим истолкованием — тоже примета времени, отличительная черта римской литературы эпохи «второй софистики».

В поэзии I–II вв. н. э. не было уже таких величин, как Вергилий, Гораций или Овидий. Но большая начитанность, хорошее знание древних авторов, приобретенное в школе, разработанный и обогащенный поэтами «века Августа» латинский литературный язык позволяли многим образованным римлянам пополнять ряды стихотворцев-дилетантов. Всякий, кто помнил наизусть обширные периоды из «Энеиды» или «Георгик» Вергилия и получил риторическое образование, чувствовал в себе призвание к занятиям поэзией. Никогда не было в Риме стольких юных поэтов: 14-летний Лукан уже пробовал свои силы в эпической поэме о Троянской войне «Илиакон», еще мальчиками начали писать стихи Марциал, сатирик и философ Авл Персии Флакк, будущий император Нерон. Квинт Сульпиций Максим в 11 лет уже боролся за венок победителя на состязании поэтов, устроенном Домицианом на Капитолии, а более десяти лет спустя 13-летний Луций Валерий Пудент был там удостоен венка за свои импровизированные греческие гекзаметры. Стихами баловались и императоры: Нерон, Траян, Адриан. Были и поэтессы-дилетантки, такие, как дочь Овидия Перилла и Сульпиция в эпоху Августа, а также их подражательницы Феофила, которую Марциал льстиво сравнивает с великой Сапфо, и Юлия Бальбилла, чьи греческие стихи были выбиты на статуе Мемнона в Египте.

Больше всего усилий и амбиций римских поэтов первых веков империи проявилось в сфере эпоса, где многие пытались бросить вызов гению Вергилия. Наивысшего признания добился как эпический поэт Марк Анней Лукан, выступивший при Нероне с большой поэмой «Гражданская война», или «Фарсалия», где с трагическим пафосом и талантом опытного ритора говорит о поражении последних поборников республики в войне между Цезарем и Помпеем. Отказ от традиционных для эпических поэм мифологических картин вмешательства богов в судьбы героев, необычайно изысканный риторический стиль, смелость и новизна выражений, нагромождение устрашающих эффектов, увлечение мрачными и жестокими сценами страданий и смертей заметно отличают творчество оратора и философа-стоика Лукана от классицизма поэтов «золотого века».

Попыткой вернуться к классическим традициям Вергилия были эпические поэмы «Фиваида» и «Ахиллеида» Публия Папиния Стация и «Аргонавтика» Гая Валерия Флакка, увидевшие свет в конце I в. н. э., при императорах династии Флавиев. Все в этих поэмах элитарно: и мифологическая ученость Стация, избравшего темой древние эллинские сказания и изложившего их языком усложненным, рассчитанным лишь на самых образованных читателей и слушателей, и риторическая изысканность Валерия Флакка, который, подражая Вергилию, смог превзойти старого эллинистического эпика Аполлония Родосского, чью поэму о странствиях аргонавтов он взял себе за образец. Монументальный мифологический эпос конца t в, н. э. с его темами, далекими от злобы дня, и пышной риторикой показал, однако, что возродить в новых условиях традиции эпической поэзии Вергилия было уже невозможно.

Если в эпосе проблемы реальной тогдашней жизни практически не находят отражения, то темы басен Федра, эпиграмм Марциала и сатир Ювенала были весьма актуальны и близки многим. Вольноотпущенник македонского происхождения, Федр стремился сделать римскую литературу наследницей греческой также и в таком жанре, как басня. Он не только перелагал в латинские стихи старые басни Эзопа, но и писал новые по их образцу. Ему дорого древнее представление о басне как оружии, поражающем великих мира сего, и сам он, обращаясь к низшим слоям общества со своими простыми стихами, свободными от бремени риторической учености, высмеивает пороки «могущественных лиц».

Прославившийся при Домициане Марк Валерий Марциал, чьи эпиграммы расходились по всей империи, всецело сосредоточен на известных всем реальностях современной ему жизни, и потому все его творчество противостоит величественному, но тогда уже мало кем читаемому мифологическому эпосу:

Что за отрада в пустой игре унылых писаний?
То лишь читайте, о чем жизнь говорит: «Это я!»

Клиент при знатных покровителях, он ненавидел их и при случае старался уязвить меткой эпиграммой, не пощадив даже — правда, после его смерти — самого высокопоставленного из них, Домициана. Юмором и едкой остротой сатиры, проницательностью и знанием человеческих характеров, реализмом и афористической краткостью и яркостью изображения эпиграммы Марциала намного превзошли современные им греческие эпиграммы и еще сегодня доставляют немало удовольствия своим читателям. Кроме того, если мы хотим узнать, как жили люди в столице Римской империи в эпоху Флавиев, никто не поможет нам в этом так, как остроумный и наблюдательный, откликающийся буквально на все Марциал. Марциал иронизирует — поэты-сатирики Персии и Ювенал обличают и обвиняют. Особенно резок и конкретен в своих морализаторских выступлениях против общественных пороков и носителей социальных зол Децим Юний Ювенал. Исполненные яда насмешки и негодования картины расточительной жизни аристократии соседствуют с образами бедности, тесноты и унижения низов. Наверху взяточники и прихлебатели, внизу раболепие и неблагодарность толпы, Рим развращен и к тому же наводнен чуждыми его былому духу выходцами из провинций, прежде всего с Востока. Стихи Ювенала, которые, по его словам, «рождены возмущеньем», проникнуты тем же пессимистическим пафосом, что и исторические сочинения писавшего тогда же Тацита. Ювенал, оппозиционер, обличитель, уличный ритор, был последней яркой индивидуальностью в римской поэзии I–II вв. н. э.