Павел Блинников - Инквизиция

• Название: Инквизиция
• Автор: Павел Блинников
• Жанр: Фэнтези

Вы везунчик? Быть может, вам везет чуточку сильнее, чем окружающим? И вы, наверное, счастливы, не правда ли? А теперь посмотрите вокруг. Если вы видите много несчастных людей, тогда ваше счастье не продлится долго. Ибо мы придем за вами. Спросите кто мы? Мы — Великая Инквизиция. Мы — самое могущественное учреждение в мире. Хотя по нам и не скажешь. Все члены нашего братства на первый взгляд форменные неудачники. Но это наш выбор, ибо мы жертвуем своим счастьем, чтобы бороться с такими, как вы! И рассказ об одном из членов нашего братства вы найдете в этой книге. Правда тут присутствует не он один. Есть здесь и маньяк, и великий колдун и вампиры, и даже оборотень каким-то образом затесался. Ну и конечно любовь, куда уж без нее…

---

Он отключил Знание, достал сигарету и прикурил. Посмотрел на часы — было два дня. Значит надо собираться. Скоро прилетят Кузьма с Украины, и Коля из Сибири. Они должны помочь ему устранить колдунью, за которой Андре охотился уже два года.

Глава 5

Наталья полулежала на красивой старинной софе изумрудного цвета. Это был подарок бывшего директора Эрмитажа, которого сняли за то, что он воровал экспонаты. В шикарной пятикомнатной квартире на Невском Проспекте были и другие экспонаты из музея. В основном картины, но на стене висела погребальная маска Египетского фараона из чистого золота. Наталья не помнила какого, как не знала и художников большинства картин. Вместо висевших на стенах музейных экспонатов, перед глазами колдуньи представали пачки денег. Чем пачка была толще, тем привлекательней был шедевр. Но не только предметы квартиры стоили дорого. Конечно квартира на Невском это уже богатство, а тем более пятикомнатная, но то, что ее дизайном занимались лучшие из лучших говорило о многом. Сейчас в ней преобладал зеленый цвет, но шторы были резкого оранжевого, и таким образом создавали удивительный контраст. Единственным исключением была спальня хозяйки. Там радовали глаз оттенки белого и розового. Это были цвета волос и тела Натальи. Дизайнер, который делал ей спальню, был гением своего дела, и поэтому Наталья, несмотря на то, что меняла интерьер квартиры не реже чем раз в три месяца никогда не трогала эту комнату. Огромная кровать была покрыта превосходным розовым одеялом отороченным писцовым мехом. На потолке нависала искусная лепнина изображавшая животик и пупок женщины. Из пупка свисала люстра каплевидной формы матового цвета. Пол был покрыт ковром, на котором работящие ткачи Персии изобразили розовый глаз хозяйки. Обои были тоже необычные и фактически являлись мехом сотен убиенных белых ласок. Это должно было символизировать прекрасные белые волосы женщины. И как бы разрезая идиллию розово-белого, по полу были рассыпаны лепестки роз. Они выглядели в тусклом свете льющимся из окна как капли крови. Лепестки были свежие, и хозяйка каждое утро рассыпала их сама. Уж чего-чего, а в розах у нее недостатка не было. Вот и совсем недавно принесли десять корзин с сотней в каждой. К вечеру приходил специальный человек и увозил их на рынок. Денег Наталья за это не получала, но было забавно, что розы, предназначенные для нее, иногда покупают дважды и они возвращаются к ней.

Наталья держала в изящных руках сигарету в розовом мундштуке. Она неспешно курила и смотрела на розы. Если она все правильно понимала в мужчинах, позвонить ей должны с минуты на минуту. Наверняка Борису доложат, когда ей принесли цветы, и он позволит ей понаслаждаться ими какое-то время, но не слишком долго, а потом позвонит. Надо ведь застать девушку в тот момент, когда она счастлива от того что получила такой подарок. Но Наталья не была счастлива. Ей эти цветочки были до фени. Ее интересовали более дорогие вещи. Вот допустим в прошлом месяце ей подарили яхту. Вот это хороший подарок, продав ее Наташа смогла положить на свой банковский счет десять миллионов долларов. А мишура пусть достается молодым дурочкам.

Наталья была очень красивой женщиной. Никто не осмелился бы дать ей пятьдесят лет, которые она прожила на этом свете. На вид это была женщина лет тридцати, или тридцати пяти максимум. Она излучала вокруг себя сексуальность и опытность. Такие женщины, как правило, учительницы в постели для молодых любовников, или путеводная нить для опытных. Ее нельзя было назвать красавицей на все сто процентов. Лицо ее не имело изящества древнегреческих богинь, а тело было, пожалуй, чуточку пышней, чем требовали французские модельеры от манекенщиц. Но в ней как будто притаилась какая-то совершенно безумная изюминка. Неестественно белые волосы свидетельствовали о некоторой пассивности в постели, пухлые губы хотелось слегка прикусить, совершая поцелуй, а розовые глаза были наполнены первородной животной похотью. Ее нежный бархатный голос сводил с ума и шелестел как кашемир, доводя до крайней степени возбуждения. Пышная грудь вздымалась под тонким пеньюаром и под ней проглядывали соски, которые никогда не знали губ ребенка. Она была не совершенна телесно, но идеальна в своей сексуальности.

Зазвонил красивый старинный телефон, и Наташа изящно взяла трубку. Когда она прикоснулась к ней, то несколько раз провела, вверх-вниз зажав в кулачке. Хотя сейчас ее никто не видел, но техника соблазнения уже давно стала ее второй натурой.

— Натали! — донесся до нее голос из трубки.

— Ало. — сказала она слегка суховато. Но даже в сухом голосе была томность.

— Это Борис. — представился в трубке дрожащий голос. — Ты получила розы?

— Да, но мне больше нравятся тюльпаны.

— Неужели? Ну тогда прости, к вечеру их доставят.

— Зачем ты беспокоишь меня Борис. — слово "Борис" как будто упало в трубку тяжелым шлакоблоком. Шлакоблоком, который пролетел по телефонным проводам и разбился о сердце московского бизнесмена.

— Я хочу тебя видеть. — перешел на шепот Борис. — Та ночь подарила мне смысл в жизни, который я так давно потерял…

— И поэтому ты не звонил мне три дня? — перебила его Наталья, запуская следующий шлакоблок.

— Прости меня, я был в Канаде…

— А в Канаде еще не изобрели телефоны? — теперь в голосе тонна притворного удивления. Наталья точно знала, что делал бизнесмен эти три дня. Он возил жену в Швейцарию, и не расставался с ней ни на минуту.

— У меня были проблемы с оператором. Телефон заглючил и… в общем неважно. Позволь я приеду и заглажу свою вину?

— Нет. Мне не хочется видеться с тобой в Петербурге. Он мне надоел.

— Тогда я закажу тебе билет на самолет…

— Что?

— В смысле пришлю свой самолет…

— Нет, я хочу приехать к тебе на машине. Ты же знаешь, что я очень люблю ездить…

— Да, я помню как ты ездишь. — он уже стал часто дышать.

— Но мой Порше сломался.

— Плевать. Бери такси.

— Я люблю, когда я за рулем. Когда мои руки держат круглый кожаный руль и скользят по нему. Вверх и вниз.

— Вверх и вниз…

— Снова и снова.

— Да, снова и снова… Я куплю тебе новый. К вечеру его пригонят, может быть раньше. — она не сомневалась что может довести его до эякуляции лишь звуками собственного голоса. Но он ей нужен такой. Возбужденный, и желающий ее.

— Тогда к утру я буду у тебя. Быть может мы даже проведем вместе целый день.

— Да. Ты не представляешь, как я хочу тебя.

— Это хорошо милый. Но если машину привезут только к вечеру, мне надо отдохнуть перед дорогой. Пока.

— До встерч…

Окончание фразы она уже не слушала и повесила трубку. На пухлых губах промелькнула улыбка, и она стала прикидывать, куда ставить очередной Порше.

Глава 6

От Ростова-на-Дону до Санкт-Петербурга всего два часа лету. Несмотря на такое короткое время один из пассажиров страшно мучился. В паспорте у него значилось, что его зовут Александр Сергеевич Пушкин, но в действительности он был назван в честь самого знаменитого из царей еврейского народа. Давиду страшно хотелось курить. Курил он еще с раннего детства, но нельзя сказать, что два часа в обычной жизни был для него значительный срок. Напротив, он выкуривал меньше пачки в день, и мог терпеть сколько угодно. Но когда он находился в самолете, это желание поднималось в нем со страшной силой. Он знал, почему так происходит, и знал, что это всего лишь глупость, и дань привычке, но не мог ничего с этим поделать. Давид решил отвлечься и погрузиться в воспоминания. Самые красочные впечатления, связанные с самолетом он бережно хранил меж волн собственного безумия. Таких воспоминания было всего два, но они были настолько яркие, что вспыхивали в коридорах памяти словно молнии. Первое было связано с давней поездкой к собственному прадеду. Именно тогда он стал мучиться оттого что не мог покурить в самолете. Второе воспоминание было настолько странным, что Давид редко обращался к нему. Это была встреча с Испанцем, который изменил его жизнь. Вообще Давиду повезло. На его недолгом жизненном пути встретились целых два человека которые кардинально изменили его. Первый свел его с ума и чуть не убил. Второй соблазнил и открыл чудеса волны. Вернее именно тогда Давида в первый раз накрыла волна. Испанец. Он не сомневался, что если еще раз встретит этого человека, то убьет его. И он чувствовал, как тот старается, и каждый день стирает вероятность их встречи. Это его слегка забавляло если учесть что он мог найти его за пару дней.

Давид встал и пошел в туалет. Ему совершенно не хотелось облегчиться, но в ТУ 154 пассажир имеет прекрасную возможность покурить. Он зашел в тесную кабинку и достал тонкую сигару. Он опустил крышку на унитазе, и сел на нее, а потом закурил. Сигару он держал прямо над раковиной, а там из нескольких маленьких дырочек постоянно высасывался воздух, чтобы вода лучше стекала. Позади него была металлическая решетка, и часть дыма уходила в нее. Тут же стоял и освежитель воздуха, но Давид скорее оторвал бы себе палец чем воспользовался им. Его обоняние и так подвергалось страшным пыткам от присутствия в общественном туалете, но его мозг полностью окунулся в омуты памяти и они сделали его четырнадцатилетним мальчишкой которому покурить здесь казалось настоящим приключением. Он улыбнулся, и на его лице разгладились немногочисленные морщины. Он снова летел к своему деду, и ему было четырнадцать. Из глаз пропала внимательность и живой ум, зато появилось лукавство. Он даже стал воровато озираться по сторонам и прислушиваться к тому, что происходит в коридоре. Когда Давид заходил в туалет он мог с легкостью расслышать взмахи крыльев бабочки за бортом самолета, но четырнадцатилетний Давид так еще не умел.