Гай Каллингфорд - Моя бесчестная леди

• Название: Моя бесчестная леди
• Автор: Гай Каллингфорд
• Издательство: Вече, Джокер
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 1993
• ISBN: 86208-005-8

Руби стала свидетелем убийства в котором обвинили невинного, но иногда маленькие девочки бывают очень злопамятные.…

Рассказ из антологии «Детские игры».

---

После короткого разговора с директрисой мы прошли в класс, где проводились занятия с нужной нам возрастной группой. В нем сидело примерно двадцать четыре милейших создания, среди которых притаилось и то, которое мы искали, кстати, почти неразличимое на фоне остальных — разумеется, для всех, кроме меня. Она сидела за партой во втором ряду от доски. Нас заранее предупредили, чтобы мы неосторожным вопросом не потревожили нежные души, и потому сержант голосом, в котором явственно чувствовались ароматы молока с медом, спросил, не видел ли кто-либо из детей «вот этого джентльмена» (жест в мою сторону) раньше. Вверх взметнулся лес рук, и лишь одна продолжала спокойно лежать на парте — вы уже догадались, чья именно.

— Где? — спросил сержант.

— Пожалуйста, пожалуйста! — чуть ли не хором понеслись отовсюду детские голоса, пока директриса не пришла на выручку и не выудила из общей массы солистку.

— Пожалуйста, мэм. Мы все видели его у пруда в лесу Хэммер-вуд в тот самый день, когда зарезали ту молодую тетю.

Директриса стрельнула в мою сторону ледяным взглядом, как если бы я нес персональную ответственность за любое психическое потрясение, которое могут пережить эти невинные создания. Я тут же попросил сержанта уделить мне пару минут для частной беседы. Когда мы укрылись за школьной доской, я прошептал ему на ухо, что девочка, которая не подняла руку, и была той самой особой, которую мы с ним разыскивали. Выйдя наружу, он легким движением руки вспушил свои усы — сначала левый, потом правый, — после чего проговорил:

— Я хотел бы спросить вот ту маленькую девочку во втором ряду, не видела ли она когда-либо раньше этого джентльмена?

— Ну, Руби Гэнт, отвечай дяде, — проворковала директриса, обращаясь к маленькой негоднице. — Тебе никто здесь не сделает ничего плохого.

На невыразительном лице ребенка не проступило ни малейшего намека на какое-то выражение. С ответом она тоже явно не спешила, вперив в меня отсутствующе-серьезный взгляд своих глаз.

— Я никогда в жизни не видела его, мисс Берч, — наконец произнесла она. — Я вообще не знаю этого джентльмена, и… — в это мгновение губы ее раздвинулись в ухмылке, обнажив рад крохотных ровных зубов. — Да и не хочу знать.

По классу прошелестел всеобщий смешок, причем мисс Берч даже пальцем не пошевелила, чтобы прервать его. Вместо этого она сдержанным тоном спросила:

— Значит, ты не была с остальными у пруда?

— Нет, мисс Берч, Руби не была с нами у пруда, — ответила девочка, сидевшая позади «моей» Гэнт. — Она сказала, что сразу пойдет домой.

— Это так, Руби?

— Да, мисс Берч. Я хотела присмотреть за маленьким братиком, чтобы мама могла немного отдохнуть.

Только нимба не хватало над этой соломенного цвета короной.

— Я всегда считала Руби очень честной девочкой, — тихо заметила мисс Берч, обращаясь к сержанту.

Вот так все получилось. Ну и что, скажите, мне оставалось делать?

Разумеется, в конце концов им пришлось отпустить меня, поскольку никаких улик против моей персоны у них не было и быть не могло. Им не удалось обнаружить никакой связи между мной и убитой девушкой, и они не решались строить обвинение на основании одной лишь пошловатой книжной обложки. Тем не менее, мне сообщили, что десятки женщин добровольно вызвались проинформировать полицию о том, с каким выражением лица я бродил в тот день по берегу пруда. Ну, вы сами понимаете, стандартный набор: дикий, пылающий взгляд, маниакальная одержимость в жестикуляции, и так далее, и тому подобное. Несмотря на массу предоставленных мне возможностей, я так ни на дюйм и не отошел от своей версии случившегося, а у самой полиции против меня ничего не было. И к тому же я хорошо характеризовался по месту работы.

Насколько мне самому все это представлялось, им так и не удалось бы отыскать преступника, совершившего то убийство в лесу. Как и в большинстве других случаев с обнаружением убитых девушек, оказалось, что погибшая вообще не имела с мужчинами никаких отношений; по всеобщим откликам, это была спокойная, сдержанная, уважающая себя девушка. Как бы то ни было, но именно ее, бедняжку, и убили. Нож тоже оказался самым что ни на есть обычным — такой найдешь у любого бой-скаута. Хотя он и был отточен, как бритва, никаких следов на нем обнаружить не удалось. Что же до слоя опавшей листвы, то, в отличие от цветочной клумбы, он едва ли годился в качестве источника информации о форме и длине каблука злоумышленника. Если бы мне самому взбрело в голову совершить убийство, едва ли бы я обделал это дельце с большей аккуратностью.

В конце концов полицейское управление было вынуждено признать свое поражение, и я окончательно покинул это заведение с незапятнанной репутацией. Правда, я лишился своей работы, квартиры, друзей, а в довершение всего ни одна девушка в нашем районе не желала с тех пор и на пушечный выстрел приближаться к моей персоне. На протяжении нескольких недель после этого если какая особа и позволяла мне сопровождать ее, то всякий раз это была одна из самых осторожных девушек на свете. Я и шагу не мог ступить без полицейского сопровождения — правда, очень-очень ненавязчивого, и стоило где-нибудь раздасться хотя бы малейшему писку, как тащившийся в хвосте человек тут же оказывался у меня под боком.

Тем не менее я отказывался уезжать из нашего района — по крайней мере, пока отказывался. Вместо этого я подыскал себе новое жилье с глухонемой хозяйкой, работу, где мне платили половину полагающейся ставки, и так и жил, коротая время, которое, как известно, всему лучший лекарь.

Однако теперь я уже не просто ждал — я выжидал. Прошли еще три месяца, и я снова остался один — даже без полицейской опеки, — и тогда наконец решил, что настало время заняться делом. Говорят, что детская память коротка, и потому я решил не тратить время зря. Однажды, где-то к четырем часам дня, когда в школе «Омега» заканчивались уроки, я оказался поблизости от ее дверей. Свою добычу я выследил без особого труда — за истекшие три месяца она практически не изменилась. Не составило мне особого труда и отделить ее от остальной ватаги девчонок, поскольку на ближайшем же перекрестке она пошла своей дорогой. Пожалуй, все было как и в тот день у пруда — она вела себя скорее как самая настоящая индивидуалистка. Для завязывания разговора я решил воспользоваться приманкой и в этих целях вот уже несколько дней таскал с собой большой пакет с ирисками.

— Привет, Руби, — сказал я, пристраиваясь к ней рядом и предлагая пакет. — Бери конфетку.

Узнала она меня сразу и при этом отнюдь не испугалась, а лишь покачала головой и сказала:

— Мама говорит, чтобы я никогда не брала конфеты у посторонних.

— А я и не посторонний. Ты что, забыла, что я тот самый дядя, которого ты чуть было на всю жизнь не упрятала за решетку.

— И поделом. Не надо было грубить мне.

Она снова продемонстрировала свою знаменитую ухмылку. Впрочем, сразу было видно, что на меня лично она никакого зла не держит.

— А кроме того… — продолжала девочка.

— Что, кроме того?

— Я не хотела, чтобы у меня самой были неприятности. Не хотела привлекать к себе внимание, понимаете?

Бог ты мой! И все это варилось в той «кастрюльке», что она носит на плечах, и которой от роду-то всего лет восемь или около того! Оказывается, я ее совершенно не интересовал и все, чего она хотела, это лишь спасти свою собственную тонкую шкурку.

Она наверняка знает, кто убил ту девушку…

Я постарался ничем не выдать своего возбуждения и, подстраиваясь под ее шаг, как можно беззаботнее проговорил:

— Значит, ты видела того парня, который сделал это? А я-то думал, что ты просто врешь!

— Только вот этого не надо. Разумеется, я его видела. По крайней мере, со спины. Он как раз тогда наклонился над ней.

— Иными словами, лица его ты не видела. Ну что ж, значит, ты его ни за что не узнаешь.

— А вот захочу и смогу. На нем был синий костюм.

— У моего дяди Берта тоже есть синий костюм. Ну что ты за чертовщину мелешь! Да каждый…

— А вот ругаться тоже не надо. Мама говорит, что это нехорошо.

— Да ну тебя и твою маму! Сказал бы я тебе, кто такая твоя мама — она такая же большая лгунья, как и ты, если говорит, что ты сидела дома с малышом, хотя на самом деле шныряла по лесу и подсматривала за людьми.

— Не может же она постоянно смотреть на часы, так ведь? С моим маленьким братиком этого никак нельзя. И ничего я не шныряла, мистер Умник, а просто играла там под деревьями.

— Значит, говоришь, знаешь того парня?

— Я не сказала, что знаю. Я сказала, что могу указать на него пальцем — если захочу, конечно.

— Так почему же ты этого не сделаешь?

— Это меня не касается, — проговорила она с затаенным триумфом в голосе.

Зато меня это даже очень касалось; и в данный конкретный момент меня больше всего касалось то, чтобы как можно дольше говорить с ней, пока не удастся добиться поставленной цели. Я где-то слышал, что маленькие девочки любят поддразнивать друг друга и что в девяти случаях из десяти такая тактика срабатывает.