Газета День Литературы - Газета День Литературы # 139 (2008 3)

• Название: Газета День Литературы # 139 (2008 3)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

Газета День Литературы # 139 (2008 3)

---

И проклянут века,

За то, что вы, Иваны,

Валяли дурака.

ЭТА ЖЕНЩИНА

Держит голову, как королева,

Излучает загадочный свет.

Эта женщина — вечная Ева

Затерялась в развалинах лет.

На исходе судьбы хорошея,

Словно носит астральный зарок.

Эти ребусы — бусы на шее.

Эти тайны перстней и серёг!

Этот запах с оттенком корицы,

Этих платьев немыслимый цвет!

И во взгляде бывалой тигрицы

Хищный отблеск далеких побед.

Дышит время легко и беспечно.

Каплет с майских садов молоко.

Эта женщина — вечное нечто.

И искусство её — велико!

Насылает тоску и напасти.

И зовёт, и деньгами сорит.

Первородное зарево страсти

Над её биополем горит.

Сквозь бетонные стены и зданья

Проникает как легкая тень.

Будоражит мужское сознанье.

Бередит лихорадочный день.

Только губы сжимаются горше

Над прощальной полоской земли.

… Что ей возраст — раз нет его больше.

… Что ей годы, коль годы прошли.

Лариса Баранова-Гонченко “КАКАЯ ТРУДНАЯ СТРАНА!..”

***

"Золото, золото —
сердце народное…"

Н.А.Некрасов

Я разлюбила серебряный век.

В этом помог мне один Человек:

Он преподнёс на серебряном блюде

Медленный яд в одиноком сосуде,

Пыльных зеркал бездыханные груды,

В старом комоде свалявшийся мех

И очарованный смех.

Я полюбила вагон-ресторан:

На гобелене — сухой таракан,

Временем битый гранёный стакан,

Нежную бедность, величье прорехи

И воспалённые веки.

А подстаканник, серебрянней всех,

Мелко дрожит, как предательский смех.

Век золотой не простит нам утраты.

На золотом не поставишь заплаты

Ни серебром и ни ржавым гвоздём.

Сердце народное сдали мы в лом!..

Громко старьёвщик звенит серебром,

Сладко поёт он: "Моя золотая,

В нашей суме серебро не истает".

ИМЯ

Какая трудная страна!

Какие злые имена!

Придумал крёстный званьице:

— Зовите Бесприданницей.

Ну нет бы хоть Мелиссой,

А то зовут — Ларисой.

И ни зарплат астральных,

Ни теремов хрустальных.

И хоть пила я вдоволь

Любовного вина,

Но кружится, как овод,

И колет, как стерня:

"Ах не любил он, нет, не любил он,

Нет, не любил меня…"

СОН

Сталин много раз приходил

на спектакль "Дни Турбинных"

Он приходит в царскую ложу.

Ему снятся царские сны.

Глаз от сцены отнять не может —

Там сегодня опять Турбины.

Что он ищет в потёмках сцены?

Здесь кого он так полюбил?

Сей незваный гость для Елены,

Тот, что дом её разрубил.

Он выходит на все парады.

Он затянут на все ремни.

Так скажите же, Бога ради —

Ну зачем ему Турбины?..

О страна! О судьба! О дети!

О загадочный "Тихий Дон"!

И на память о детях этих

Он вернул нам пару погон…

***

Есть полный лад у нашего разлада,

И время так разгладило разлад:

Я — дерево, и выбрала я сад,

А ты — жилец, ты — в доме, возле сада.

Смирились мы — ты знаешь свой уют,

А я теперь со сквозняками лажу…

Лишь пауки меж окнами снуют,

Как будто связь для дома с садом вяжут.

АРАРАТ

Вот мы выходим из жаркой игры

С воспоминаньями сладить не в силах.

А ностальгия высокой Горы

Делает дом наш нескладный постылым.

Вот закрываем мы дверь на засовы,

Смотрятся свечи в пустой самовар.

Будем всю ночь мы, как глупые совы,

Жадно листать наш коварный словарь,

Будем листать, чтоб единое слово

Вновь отыскать, позабыв про пиры,

Чтоб рассказать вам, как ранила снова

Та ностальгия высокой Горы.

***

Во сне всегда — разлад с людьми,

И путь домой так многотруден.

О, разгадав былые сны,

Мы много золота добудем.

Там Смела* белая горит

Любовью тайной и ответной,

Там мышь летучая летит

Над нашим садом предрассветным.

Там аист лёгкий, молодой

Над Тясменем* крыло ломает,

И девочка глядит судьбой,

А женщина судьбы не знает.

Не продавайте отчий дом

И трёх сестёр не отпускайте

В Москву. Держите под замком.

И от молитв не отлучайте.

------

«Смела — город в Черкасской области.

«Тясмень — самый большой приток Днепра.

***

Свободы шёлковая нить

Перетянула туго горло.

Но с одиночеством дружить

Я научилась в злые годы.

И вот теперь, когда стою

Перед последнею любовью

И слабый голос подаю,

Душа страшится празднословья.

Я не умею говорить,

Змеёй к родной груди прижаться,

Но я умею уходить

И не умею возвращаться.

***

ю. з.

Задумала так: скушна и добра,

Я буду влачить свои дни одиноко.

Взойдёт надо мною мой ангел высоко,

По-прежнему песня его не стара.

Вдруг вижу — на печке хозяин сидит,

Хозяйскую бороду он теребит…

Я думала так: отложу вышиванье,

Вязанье, круженье, крушенье, страданье!

Плохая хозяйка с немытым окном,

Я в прах обращу очарованный дом.

Но вижу — на печке хозяин сидит,

Как в воду густыми глазами глядит…

Опять мне сдаваться на милость природе?

Летучая мышь или шут при народе,

Не стану я больше судьбу бередить,

Хозяйскую совесть слезами будить!

…Хоть вижу — на печке хозяин сидит.

ПРОВИНЦИАЛЬНЫЙ РОМАН

А наш роман провинциальный

Вместил весь дух национальный —

Он то парил, то падал вниз,

Рукой цепляясь за карниз.

Спешил он к трезвости стремиться,

То жёг мосты, то жаждал спиться…

Как монастырская стена

Нас ограждала вся страна!

Как чингисхановское иго

Нас осаждала в нём интрига.

Мы шли молиться на закат.

В реке плескался Божий, брат —

Он плыл молиться на рассвет,

Он был, как Новый наш Завет:

Он нёс любовь и нёс прощенье,

Он вместо сна дарил нам Бденье —

Неблагодарны и наги,

Мы расставались как враги.

Когда заутреннюю пели,

Мы расставались на неделю.

К вечерней плыли облака —

Мы расставались на века.

То был роман провинциальный —