Газета День Литературы - Газета День Литературы # 101 (2005 1)

• Название: Газета День Литературы # 101 (2005 1)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

Газета День Литературы # 101 (2005 1)

---

И заходящего светила нежный блик

Погладил ласково ее босые ноги.

Востока мудрого достойнейшая дочь

Светло и гордо улыбнулась первым звёздам…

И наступила тысяча вторая ночь,

Серпом луны подав ей знак, что слишком поздно.

КОМЕНДАНТСКИЙ ЧАС

Пробираясь осторожно на рассвет,

Защемив тревогой "сердца циферблат",

Перейти по заколоченной Москве

Я побился головою об заклад.

Ложной стройности проспектов сторонясь,

И бульваров, что огней гирлянды вьют,

Переулков плел причудливую вязь

И разбитых фонарей искал уют.

А в полночном небе вереница звёзд

Написала фантастический портрет;

Мне осталось, может быть, с десяток вёрст

И чуть больше полупачки сигарет.

НА НЕБО

Колокольным звоном вдарить

По бескрайней тишине,

Самогона залп зажарить,

Дань отдавши старине.

В поле выйти бесшабашно,

Распахнуться всем ветрам;

Грянет гром, а мне не страшно —

Не такого я видал.

Вспомнить, будто бы в похмелье,

Вечно юные года,

Вдруг подумав на мгновенье:

Что останется тогда?

Лишь испить хмельную влагу,

Песню звонкую допеть,

На груди рвануть рубаху

И на небо улететь.

ЛЕДЯНЫЕ ЗАНАВЕСКИ

Как евангельские фрески

На церковном потолке —

Ледяные занавески

На двустворчатом окне.

Их сюжет неповторимый,

Кров нежданно освятив,

Тихо манит пилигрима

Отклониться от пути.

Не от грусти — от мороза

По щеке сползет слеза;

Русских зим благая проза —

Сельских окон образа.

Согревает путь-дорогу

Пилигриму каждый дом.

Каждый дом — дорога к Богу,

Храм с двустворчатым окном.

СТАЛИНГРАД

Самый главный день встает из тьмы,

Мысли по колено сверху в ряд,

Как спасенье от гнилой чумы

Я сегодня выбрал Сталинград.

Непролазной копотью пролез,

Беспросветной вонью да расцвел,

В перебранке дымовых завес

С ледяной водицы да в котел.

Многое терял, но не жалел,

Что добыл — любил, но не был рад,

Был блажен, бывало сатанел,

Но в итоге выбрал Сталинград.

Тот кто зрячий, тот да не заснет,

Кто имеет уши — не проспит;

Мысль всегда быстрее, чем полет,

Жизнь всегда страшней, чем суицид.

Надо не остаться в стороне,

Нужно до конца в огонь и смрад;

Я встречаю здесь свой Сталинград —

В смрадном дыме, в яростном огне.

Борис БУЛГАКОВ. «ЗДЕСЬ НЕТ НАСТОЯЩЕГО…»

БАОБАБЫ. МОНОЛОГ МАЛЕНЬКОГО ПРИНЦА

Событиям в Беслане

Это сухой, солёный мир, мама,

Я не видел врачей и кровать,

Засыхать, мама, довольно странно,

Как и маленьким умирать.

Не по правилам, не положено,

Не по библии, не по корану,

Даже время когда уничтожено,

Маленьким умирать рано!

За веру выданное безверие

Жрет, как паук в паутине.

Мама, это деревья

Корни свои распустили.

нашу маленькую планету мама

высосут

океан за океаном

высохнут

реки лужи слюна

глаза твои влажные

от того, что осталась одна.

мы не плакали. плачут отважные.

Мы сдались, ни грамма слез не вылили,

И пота ни грамма,

Мы не смогли, не выжили

мама…

***

Ева была хороша,

Я видел ее обнаженной.

Я к ней подошел не спеша,

Немного пьяный, немного влюбленный.

Робко поцеловал,

И решил, что останусь с ней.

А на ветвях ворковал

Безобразный зеленый змей…

… Но однажды в прокуренном баре

Ангел сказал: "Честь имею,

Будь внимателен к этой шмаре,

Потому что она дает змею".

Я вернулся влюбленный и пьяный,

Но я проиграл этот раунд.

Она сказала: "Произошел ты от обезьяны,

А моя фамилия Браун".

***

Город мучает осенью.

Убивает зимой.

Тебе снова в восемь

Возвращаться домой.

Как всегда. До встречи.

Но может и не случиться.

Когда ничего не лечит,

Нет смысла лечиться

От грязи и сквозняка.

Пока, говоришь? Пока.

Тамбур будет прокурен.

В метро душно.

Слов не нужно.

Кого мы дурим?

Героиновые спальные

Города сального

Стирают мои подошвы.

Здесь нет настоящего,

Будущее спящее

Видит во сне прошлое.

Это любовь на рельсах,

По закону не скрещенных.

Город шепчет: "Разбейся!"

Подсчитывает трещины.

***

Я в форме белого офицера

Выстрел принял открытой грудью,

Я сам себе выбрал меру,

И знал, как это будет…

Ты думала в графине вода,

Я пил ее из стакана.

Ты видела пьяным меня иногда,

Но в тот вечер не был я пьяным.

А с утра меня лишили лица.

В кабаке, за рюмкой четвертой

В грязь втоптали меня два бойца,

И подумав, что я уже мертвый,

Взяли мой недопитый бутыль.

На извозчике в полдень умчались…

Я отряхивал с формы пыль,

Пятна крови остались…

Я глаза заливал неделю,

С того дня ты меня не видела…

Я в любовь до гибели верил.

Слышишь, до гибели…

***

Рассказать, что было со мной когда-то?

Спрашиваю, целую лицо влажное.

У самоубийцы, как у солдата, —

В глазах что-то важное.

Поэтому смотришь на меня с вопросом,

Прическа пала жертвой ливня,

К щетине моей прикасаешься носом,

Шепчешь: "Прошлое твое мне противно".

Рассказать о том, что сейчас?

Я тут видел свое отражение,

Меняя его прищуром глаз

Надеялся, что зрение — обман зрения.

Потому что, если иначе —

Посмотри на фотки Кобейна.

Значит время напрасно трачу,

Надо искать убийцу, просить: "Убей нас".

Пока еще есть время,

Пока мы друг друга любим,

Посмотри на фотки Кобейна,

Расскажи обо мне людям…

Ты обнимаешь меня, я замолкаю,

Мокрая блузка соскальзывает.

Говоришь: "Любимый, я глухая,

Ничего о себе не рассказывай".

***

Черно-белые поля.

Двое — король и пешка.

Я должен убить короля.

Сверху слежка.

Когда к нему подошел,

Казалось, никто ничего не изменит…

Но я протянул ему ствол

И встал на колени.