Газета День Литературы - Газета День Литературы # 111 (2005 11)

• Название: Газета День Литературы # 111 (2005 11)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

---

Разные авторы на протяжении ХХ века высказывали оптимистическую мысль о побеждающе женском начале русской культуры и русского народа в "инородческом" море. Это отмечали и Василий Розанов с Михаилом Гершензоном в своей переписке. Однако оба мыслителя допускали такую ситуацию, когда народно-культурный организм будет не в силах переварить чужеродные начала и возможность "ожидовления" — именно этого боялся Розанов — тогда реальна.

"Ожидовление" — это утрата национального "я", а не приобщение к еврейско-иудейской культуре, которая так характеризуется Михаилом Лобановым в сравнении с русской: "Вы назовите мне в иудейской культуре хотя бы одного деятеля — не еврея, которого бы покорила, "обаяла" эта культура и который стал бы ее украшением? Эта "не та почва", не то, что русская культура, притягивающая к себе, как магнитом, людей неоднородной национальности, которые становятся ее кровными сынами". К идее притягательности русской культуры Михаил Петрович обращается неоднократно. Так, в статье "Тысячелетнее слово" он подтверждает ее судьбами Г.Державина и А.Болотова, потомков татарских родов, которые стали гордостью русской литературы, культуры.

Закономерно, что национальное "я" определяется Лобановым в русле "правой" традиции. Еще в 1989 году в полемике с Анатолием Бочаровым на страницах "Литературной газеты" критик утверждает, что нация и русская литература — понятия духовные, а не биологически-кровные. И естественный лейтмотив многих статей, интервью Михаила Лобанова — русский — значит православный.

Однако не одно десятилетие "левые" обвиняют критика и "правых" вообще в том, что они определяют национальность писателя и свое отношение к нему через выяснение состава крови. Это звучит странно и неубедительно еще и потому, что именно "левые" ставят "пятый пункт" во главу угла, как в случае с Куняевым и Рассадиным. Показательно и другое: сам Станислав Рассадин в качестве доказательства собственной русскости, которая вызвала сомнение у Самуила Маршака, Александра Раскина, Сильвы Капутикян, приводит свою рязанскую — широкоскулую — физиономию.

Критерий "морды" непродуктивен по разным причинам, в том числе и потому, что при таком подходе к национальному Ст.Рассадин должен стоять в одном ряду с Б.Сарновым, Н.Коржавиным, Ю.Семеновым, А.Германом и им подобными широкоскулыми, "рязанскими" евреями.

"Ожидовление" как реальная опасность впервые осознается Михаилом Лобановым во второй половине 60-х годов. С тех пор критик уделяет большое внимание тем силам и тем идеям, которые и которыми разрушается национально-православное сознание. Например, в статьях "Тысячелетнее слово", "Церковь — это все мы" говорится о "ереси жидовствующих". Эта смертельно опасная болезнь, занесенная в XV веке на Русь евреем Схарием (Захарием), характеризуется Лобановым следующим образом: "Жидовством соблазнялись попы, дьяконы, простой люд, приверженцами его были митрополит, окружение великого князя Ивана III, и сам он первое время испытывал влияние еретиков. Что они проповедовали? Христос для них был не Богочеловек, а пророк, как Моисей; они отвергали Троицу, церковные таинства, поклонение иконам и святым, не признавали церковной иерархии, монашества … Все это вело к разрушению Церкви, к гибели православной России, к ее закабалению иудейством наподобие Хазарии".

У "ереси жидовствующих" в ХХ веке много имен, и утверждалась она разными способами. На один из них указывает Михаил Лобанов в своей духовной автобиографии. Говоря о причинах своего обращения к "народности" и "народному характеру", он называет в качестве одной из них господство в прессе и литературе "еврейского "мелкого духа", который, добавим от себя, в частности, транслировался и утверждался через оценки "левых" авторов современной литературы.

В 60-е годы и в дальнейшем под разными "соусами" дискредитировалась "деревенская проза" с ее традиционно-православными ценностями, идеалом самопожертвования, в первую очередь. Вполне прогнозируемо прокомментировал этот идеал в книге "Требовательная любовь" Анатолий Бочаров, постоянный оппонент Михаила Лобанова. В самопожертвовании он увидел "оборотную сторону фрейдистского взгляда", "диктатуру народа над личностью", поставил это понятие в один ряд с безволием и уступчивостью.

За год до перестройки Алла Марченко высказалась на страницах "Литературной газеты" откровеннее своих "левых" соратников. Она назвала героев "деревенской прозы" "подкидышами современности", "временно исполняющими обязанности положительного героя", и собственные надежды на будущее она связала с детьми, внуками "напористых махинаторов", "рыцарей частной наживы".

И очень скоро это время наступило. Тотальная диктатура "мелкого духа" в средствах массовой информации и русскоязычной литературе привела к тому, что за последние 15 лет к душам многих россиян привит "дичок обрезания" (В.Розанов): идеалы стяжательства, сребролюбия, философия потребителя, двуногого животного, нравственный релятивизм, равнодушие или ненависть к России и т.д. В результате миллионы русских перестали быть русскими, а евреи — остались евреями. И господствуют, и разрушают, и торжествуют, и злобствуют, и смеются, смеются…

Через духовную автобиографию, статьи и интервью Михаила Лобанова последних 15 лет лейтмотивом проходит мысль о "еврейском иге" и нашем порабощении. Еврейский вопрос, с точки зрения критика, самой жизнью поставлен во главу угла, и понимание его — "показатель степени развитости каждого из нас, развитости духовной, культурной, национальной".

О степени понимания Михаилом Лобановым еврейского вопроса свидетельствуют его многочисленные работы. Так, в статье "Тысячелетнее слово" критик, в отличие от многих простецов и хитрецов, объясняющих выбор князем Владимиром Православия "веселием пити", вслед за автором "Слова о Законе и Благодати" говорит о национальном эгоцентризме Закона (Ветхого Завета) и вытекающих отсюда последствиях: отверженность Богом, рассеянность по чужим землям. Думаем, мысль о. Димитрия Дудко, приводимая в другой статье, "Церковь — это все мы", созвучна критику: "Распять Христа мог любой народ, но все-таки не случайно евреи это сделали первыми".

Еще на одно качество иудейского закона, не известное князю Владимиру, обращает внимание Михаил Лобанов — "немыслимая жестокость в отношении к другим народам". Примеры опустим, ибо они хорошо известны. Договорим за критика то, что справедливо отмечалось Ф.Достоевским, В.Розановым, В.Шульгиным, М.Назаровым и другими авторами: эта жестокость, эти зверства возводились и возводятся в ранг добродетели, идеала, ибо они направлены против гоев, неевреев.

Подобная философия выражена и в словах Голды Меир, и в высказывании американского сенатора Хелмса, приводимых Лобановым в статье "И вздрогнут наши недруги" и интервью "Светоносец или лжепророк?": "Речь идет не о том, чтобы выкинуть их (палестинцев — Ю.П.) за двери и отнять у них их Родину. Их не существует"; "Россия и северные державы в продолжение долгого времени были гонителями рассеянного Израиля. После их попыток истребить остаток Израиля в Иерусалиме уничтожение их вполне отвечает и Божественному правосудию, и его заветам одновременно".

Подобной философией руководствуются и нынешние завоеватели России. И помогли им в достижении цели те писатели, критики, литературоведы, которые через расхристианивание сознания, через утверждение философии "мелкого духа" морально уготовляли порабощение страны. Заслуживает внимания то, как по-разному и всегда тактически и технически грамотно они действовали по отношению к своим противникам, к представителям "русской партии". Пример Михаила Лобанова показателен в этом смысле.

В духовной автобиографии критик говорит о добром отношении к нему в первое десятилетие его творческой деятельности со стороны З.Кедриной, Д.Старикова, Л.Шинделя, Я.Эльсберга, В.Камянова. Думаем, что такое отношение было вызвано по меньшей мере двумя причинами. Первые работы Лобанова принципиально не противоречили духу марксизма-ленинизма — "ереси жидовствующих" XIX-XX веков, что, конечно, устраивало названных и неназванных потомков Схария. Во-вторых, они рассчитывали использовать его как шабесгоя, как русского критика, который должен был создавать видимость неуправляемости происходящего в литературном мире, объективности оценок, даваемых "интернационалистам-космополитам".

Например, Александр Дымшиц попросил Лобанова написать статью о Константине Симонове: "Очень важно, чтобы написали именно вы". Михаил Петрович вежливо отказал, ибо, как фронтовик, не верил Симонову с его "псевдорусским героизмом солдат, которые умирают в бою, "по-русски рубаху рванув на груди".