Газета День Литературы - Газета День Литературы # 118 (2006 6)

• Название: Газета День Литературы # 118 (2006 6)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

---

Родился Альфред Хейдок в 1892 году в Латвии, скончался в 1990 году на Алтае. Прожил 98 лет, да еще каких. Пошел добровольцем на первую мировую, получил за храбрость боевые награды, стал офицером. Первая мировая переросла в гражданскую, и офицер русской армии Альфред Хейдок стал офицером армии адмирала Колчака, а затем, уже в Монголии, воевал в отряде барона Унгерна. Как и многие его товарищи, осел в Харбине, позже перебрался в Шанхай. В его рассказах на самом деле и кровавая быль белого движения, будни офицера, проигравшего свою войну. Спасение он находит в тайне, в чуде спасения и преображения. Книга его мистических рассказов о судьбах белого офицерства "Звезды Маньчжурии" вышла мизерным тиражом. Мне её подарил сам Альфред Петрович после публикации статьи о нем в "Советской России" ещё в брежневское время. Тогда же нашелся доктор наук Леонид Резников, написавший донос в ЦК КПСС о пропаганде в партийной газете белогвардейской романтики и восхвалении белоэмигранта. Меня вызвали писать объяснение. К счастью, доносчик не знал, что колчаковец, белый офицер Альфред Хейдок в 1947 году был препровожден из Шанхая в Советский Союз. Отсидел свои десять лет в лагерях, поселился в Змеиногорске Алтайского края, поближе к мистическому Беловодью, продолжал писать и являлся уже советским гражданином. Иногда он приезжал в Москву, останавливался у писателя Валентина Сидорова. Рассказывал о загадочном русском Харбине, о сумасшедшем романтике бароне Унгерне, о Николае Рерихе. Он открывал какие-то неведомые страницы из жизни русского Китая. Подарил мне массу неопубликованных до сих пор мистических историй, где быль и тайна плотно соседствовали. В начале перестройки я сумел опубликовать несколько его замечательных рассказов в "Литературной России", потом были публикации и в рижской "Даугаве", и в хабаровском "Дальнем Востоке", но, увы, отдельной книжкой "Звезды Маньчжурии" так и не вышли. Он был чересчур русским и чересчур белогвардейским для либеральной печати.

Владимир Бондаренко ТВЕРДЫНЯ ПОДНЕБЕСНОЙ

Может быть, когда-то мир Китая и был для приезжих чайным миром. Вместо баров и распивочных везде и сейчас стоят чайные домики, с чая начинается китайская кухня. Чайная страна, в которую европейцы силой внедряли опиум, которую приучали к кофе, приучали к водке. В Китае сейчас много сортов водок, самая известная — "маотай", водка очень дешевая по нашим понятиям: поллитровая бутылка стоит пятнадцать рублей. Но китайцы не пьют, разве что одну-другую рюмочку по десять граммов. Они предпочитают зеленый чай и травы, в еде тоже неприхотливы — рис, овощи и травы, а на южном побережье — рыбные продукты. Вся знаменитая китайская кухня для богачей и иностранцев, простой китаец и сегодня ест на завтрак и обед рис с овощами, запивая всё зеленым чаем. И живет этот самый простой китаец почти до 90 лет, может быть, ни разу в жизни и не попробовав то, что во всём мире называется изысканной китайской кухней с дюжиной смены блюд. Чаем начинает, чаем и заканчивает, вот уж на самом деле — чайная страна, недаром во всем мире и зовется — Чайна. В Ханьчжоу мы посетили музей чая, теперь будем осваивать чайное богатство у себя дома. Но мир чая — это всего лишь промельк в открытии современного Китая, дань привычной чайной церемонии. А вот Чайна мир — на наших глазах становится миром будущего.

Вроде бы Китай так же, как и мы, американизируется. Так, да не так. Россия в обмен на нефть и газ получает из Америки залежалые шмутки и кинобоевики. Китай высасывает из западной цивилизации все ноу-хау, все технологические секреты, в ответ забрасывая весь мир дешевыми китайскими товарами. Практически, сегодня Китай производит добрую треть всех мировых товаров, от компьютеров и плоских телевизоров до обуви и велосипедов. Ищешь во Флоренции итальянский сувенир, покупаешь в самом итальянском магазине и обнаруживаешь, что изготовлен он в Китае. В Египте был я в храме у коптов, купил изумительную коптскую иконку, оказалось — из Китая.

Думаю, Китаю не грозит тотальная американизация, хотя бы потому, что каждый китаец, от бизнесмена до крестьянина, от поэта до инженера, уверен, что в скором будущем и Америка останется позади, уверен, что Китай и в самом деле наконец-то станет центром Поднебесной. Не случайно, в отличие от нашей утечки мозгов, китайцы каждый год отправляют в лучшие институты США и Европы лучших своих школьников, и большинство из них возвращается. Был я в Станфорде и Беркли, уже половина студентов — китайцы. Мой сын рассказывал, что то же самое происходит в Оксфорде и Кембридже. Ибо юные китайцы понимают, чем работать на третьих ролях в западных фирмах, лучше и успешнее вернуться на первые роли в развивающийся Китай, где перспективы роста у любого талантливого юноши беспредельны. В современном Китае, бесспорно, на среднем уровне сегодня господствуют молодые технократы, увы, уже не с русским, а с американским образованием. Пока у власти старики, знающие Пушкина и Достоевского, дружно поющие "Подмосковные вечера", отношение к России будет уважительное. Но лет через пять произойдет смена властных поколений, и нынешние менеджеры и руководители производства с американскими и английскими дипломами придут к политической власти. Они будут верны Поднебесной, но Россия будет означать для них пустое безлюдное пространство, насыщенное энергоресурсами, не более того.

Слово Китай в русский язык внесли тюрки, и обозначало оно племя северных кочевников "киданей", в девятом веке нашей эры завоевавших северный Китай и впервые сделавших столицей завоеванного государства захолустный Пекин. В общем-то, это всё равно, если бы китайцы до сих пор называли Россию "Золотой ордой". Мы, наверное, обижались бы. А китайцы ко всем обозначениям относятся по-даосски спокойно, у них другая мера измерения. Правили Китаем и кидани, и чжурчжени, и монголы, и маньчжуры, и англичане, и японцы, но всё проходит, а Поднебесная остается. Щедро отдавая всему миру свои изобретения: и бумагу, и компас, и порох, Поднебесная также щедро берёт у своих завоевателей все полезные для империи изобретения. Они по-своему благодарны завоевателям, у них нет бессмысленной мстительности. Из всех колонизируемых народов, пожалуй, китайцы наиболее щедро использовали опыт колонизаторов во благо Поднебесной.

К примеру, они благодарны монголам за то, что те жесточайшим образом слили в единое все китайские провинции, готовые уже разлететься навсегда по разным углам. Южный Китай, до которого не доходили ни кидани, ни чжурчжени, уже готов был обособиться в отдельное независимое царство, но и до них добрались монголы. Благодаря им, сохранилось централизованное государство. Сравнивая монгольское нашествие на Китай с монгольским нашествием на Русь, остается лишь пожалеть, что монголы недозахватили Украину. Все нашествия проходят, а единая Россия остается: была бы Украина под монголами, так бы и осталась до сих пор неотъемлемой частью России. Вот мы имеем сегодня Россию в границах монгольского ареала. Но без Украины. Я понял, почему китайцы так терпеливо ждали присоединения Гонконга и Макао. Что для них лишние 50 или 100 лет? Так без всяких войн присоединят они и Тайвань.

Мои заметки не столько о Китае — что увидишь в этой имперской Твердыне за две недели? — сколько о своих впечатлениях и о Китае, и о России на фоне Китая, в отражении Китая. Китай — это упущенные возможности России. Не пойму, какими же незрячими глазами смотрят на тот же Шанхай все наши путины, грефы и прочие кудрины? Как можно, увидев наяву реальные пути развития, шанхайские дорожные развязки, небоскребы и новейшие научные центры, врать с телеэкранов о стабильном росте экономики России? Сырьевую колонизацию умело назвали энергетической экономикой, но даже нефть гоним в необработанном виде, лес отправляем бревнами, даже алмазы не научились как следует обрабатывать, доверив это Де Бирсам. Ни одного завода высокой технологии не построив, с чем мы едем на шанхайский форум, всё с тем же необработанным сырьем?

Когда мы подлетали к Харбину, Валентин Распутин говорил мне: "Володя, ну это захолустный провинциальный город, интересный разве что своим русским прошлым". И на самом деле, по сравнению с Даляном или Шанхаем, с промышленными гигантами юго-востока, Харбин далеко не на первом месте. Но вот мы прилетели, едем от аэропорта в гостиницу, мимо — громадные стройки, мосты, небоскребы, уникальные дорожные развязки, до которых нашему Лужкову с его тремя кольцами далеко, как до Луны, новая развивающаяся инфраструктура. Современный, многомиллионный, динамично развивающийся город. Я спрашиваю Валентина Распутина: "Хоть в чем-нибудь с твоим разрушающимся Иркутском можно Харбин сравнить? А ведь когда-то были похожи друг на друга и архитектурно, и по количеству населения, и по объему экономики". Можно находить минусы и в Харбине, и в Шанхае — они есть везде и всюду. Но Иркутск или Красноярск, Владивосток или Хабаровск сегодня неконкурентоспособны по сравнению даже с Харбином.