Газета День Литературы - Газета День Литературы # 119 (2006 7)

• Название: Газета День Литературы # 119 (2006 7)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

---

— Красиво сказано в твоей книге, похоже на стихи. Представляешь, я тоже вспомнил вдруг стих, неведомо чей. Выслушай:

Был всеми различим физически

Негромкий голос чей-то рядом.

То прежний голос мой провидческий

Звучал, нетронутый распадом.

Прощай, лазурь Преображенская

И золото второго Спаса,

Смягчи последней лаской женскою

Мне горечь рокового часа.

Дальше, извини, забыл... Господи, как в головушке моей забу-бённой всё проясняется, я даже вспомнил тему своей докторс-кой диссертации. Затаи дыхание. "Критические параметры срыва ламинарного газового потока в турбулентный в условиях попе-речно-продольных колебаний"... Ни фига себе, названьице, согласись. Я б тебе пояснил, о чём речь, да ты не поймёшь.

— Я тоже ничего не понимаю, — сказала такса.

— Хочешь, братец, преподнесу тебе и Авве сюрприз, — улыбнулся впервые Куприянов. — Только побудьте минут двадцать без меня, а лучше всего, прогуляйтесь по берегу, до обиталища уточек.

Я взял таксу на руки, встал с ящика и пошёл к срезу воды, щурясь на заходящее солнце. А когда вернулся, то возрадовался: Куприянов сбрил бороду, причесался, облачился в армейские пятнистые брюки, косоворотку с красною подпояской и потрепанный смокинг. Из прежнего обличия остались лишь кирзовые сапоги.

— Ну, каков в новом наряде? Будто помолодел лет на двадцать, — ликовал он. — Давайте и вас приоденем, милостивый государь. Право же, пора сбросить с плеч больничную хламиду.

— Благодарю за великодушие, — сказал я. — Но пришла пора расставания. Не возражайте, мы еще встретимся, правда, нескоро. А теперь запомните, бывший бомж Вячеслав Иванович Куприянов, запомните на веки вечные. Высказанное вами желание в праздник Преображения — стать самим собою — исполняется. Это вознаграждение вам. За ваши страдания. За любовь к таксе Авве. За озерцо спасённое. За жалость к утицам. Знайте же: ещё до захода солнца вы станете самим собою: сорокалетним доктором физико-математических наук. А через одиннадцать лет — и академиком. Академиком медицины. Поскольку станет вам внятен язык живой природы. Сможете разговаривать с птицами, животными, растениями. И исцелять людей, даже безнадежно больных.

— И с Аввою смогу беседовать?

— Прощайте, Вячеслав Иванович.

5.

Я спустился к темнеющей воде и пошествовал, не оглядываясь, по глади озера Генисарецкого, яко по суху.

И ликовала, порхая надо мною, ласточка Авва. И слышался мне позади сдавленный рыданиями голос Куприянова:

— Я вспомнил, вспомнил чудный стих до конца! Я вспомнил, послушайте!

Прощайте, годы безвременщины!

Простимся, бездне униженья,

Бросающая вызов женщина!

Я — поле твоего сраженья.

Прощай, размах крыла расправленный,

Полёта вольное упорство

И образ мира, в слове явленный,

И творчество, и чудотворство!

И автора вспомнил: Борис Пастернак! Вы слышите?

Я протянул ладонь перед собою — ласточка тут же на неё опустилась, чуть царапая коготками.

— Ласточка Авва, — сказал я, — лети к старому дубу за оградой церкви Преображения Господня. И свей себе гнездо в дупле. Ты будешь жить долго, и выводить деток. Не грусти, расставаясь со мною. Мы ещё увидимся, но не скоро.

— Благодарю, мой спаситель. Я полечу яко молния. А иногда стану прилетать к моему хозяину и беседовать с ним.

Она вспорхнула с ладони и растворилась в вечереющей земной благодати.

А я чуть замедлил поступь по глади озера Галилейского, размышляя о превратностях творчества и чудотворства.

Прежде чем ступить на высвеченную заходящим солнцем лестницу в небеса обетованные.

6.

Прежде

чем

ступить

на лестницу

в небеса

обетованные

Лариса Клецова «ВРЕМЯ ГЛЯДИТ В УПОР...»

СНЕГ В ПЯТЬ ЧАСОВ УТРА

1.

Доктор, "долго" — это... до марта?

Доктор гадал — он смотрел в карту.

Было сомнительным слово "завтра".

И некорректное слово "завтрак"

Вечно всплывало. Но вдруг, на "дне"

Он прочитал: "Почему бы нет".

Стараясь не видеть чёрные губы,

Доктор ещё раз сказал: "Почему бы...",

И про себя добавил: "Нет".

2.

Белой бескровной рекой

Омывая чужие раны.

Бежать по большим странам

В приёмный покой.

Чёрным, кровавым временем

Тихо касаясь лба,

Сворачиваться на губах

Тех, кто нем.

Там — ничего нет.

Белого неба ком.

Только в глазах песком

Свет.

3.

Перевозчик оттолкнёт берег —

Переводчик с чужого.

Белым взглядом окинет город

И поплывёт по течению.

Если во что и верить,

То в этот зелёный крыжовник,

В крики "держи вора"

И — в быстроходность времени.

4.

Двери зевают, впуская снег:

Белое небо под чёрный кров.

Улицы, раненные во сне

(Сквозными ранениями дворов),

Скрипом кричат на неверный шаг.

Вспыхивают — на случайный вздох.

По тротуарам часы спешат.

Над тротуарами не спеша —

Бог.

5.

Снег в пять часов утра.

К шести растает.

Расстанется с покоем мостовых,

Забрезжат одинокие трамваи

С их пустотой, стремящейся "на вых..."

Обутые по-зимнему машины

Затопчутся в прокуренных дворах...

И пешеходы кажутся большими,

И жизнь — короче в пять часов утра.

***

Он, временами, кричал.

Он кричал временами.

Не разверстым от ужаса ртом,

Не сухим, воспалившимся горлом,

Забывая тяжёлый язык.

Крик. Беспомощный. Голый.

Так кричат только... маме,

Возвращаясь к началу начал...

Он кричал ВРЕМЕНАМИ!!!

Он, временами, кричал.

***

Расстаёмся — надолго, на год ли.

И пустеем квартирою.

И душою пустеем загодя,

Будто смерть репетируя.

Наблюдаем с неясным вызовом

За летящими птицами.

Каждый роль свою к сроку вызубрит,

Ни к чему репетиции.

***

Страшно смеяться над каждым стихом.

Где, "словно алые розы

Вянет закат" и по небу "легко"

Катятся "летние грозы",

Где к сентябрю — "наступает тоска",

Небо — "рассветного шёлка..."

Вдруг,

Палец, которым крутил у виска,

Металлически щёлкнет?

***

Мы так привыкли, что бетон и сталь

Нам заменяют вязовое кружево.