Газета День Литературы - Газета День Литературы # 140 (2008 4)

• Название: Газета День Литературы # 140 (2008 4)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

---

Недопустимость выбора позволяет критикам, даже отмечая светлый дар его прозы, давать Бородину определение "мятущегося романтика" и "несломленного" (В.Бондаренко), "прямоходящего" (В.Сендеров), "антишестидесятника" (К.Кокшенёва), что тоже, в общем-то, есть характеристика писателя-борца. Несколько не в унисон прочим звучит высказывание о писателе П.Басинского: критик, скорее, по форме, нежели по сути относя Бородина к диссидентам и правозащитникам, тем не менее подчёркивает, что главная, "четвёртая" правда писателя – "это "правда" переживания "чуда и печали"".

Но писатель и тут не принял правил предлагаемой игры, казалось бы, продиктованным ему самою его судьбою, судьбою не изменившего себе и своим взглядам человека, ибо игра, человека ли, народа, – это всегда отступление от истины, когда народ превращается в население, а человек вступает на тропу, которая, "сужаясь, становится тропой одного", уводящей от людей.

Бородин не поддался соблазну подняться на вершину рукотворного пьедестала, чтобы с высоты собственного опыта, опыта бывшего заключённого, имеющего все основания причислить себя к славной когорте диссидентов, рассказывать "о времени и о себе". Ведь это именно он словами Юрия Плотникова в ранней повести "Правила игры" обозначил для себя свою нравственную планку: "Всё очень просто. …Он, сделав "подвиг", "отстрадав" за него, теперь надеялся получить право на равнодушие! …Именно потому и думал о скорой воле как о жизни для себя, именно потому в той будущей жизни не видел никого из нынешних друзей по неволе. А чем же он собирается жить всю оставшуюся жизнь?"

Жизнь "по игре" – это жизнь по правилам, а они хороши ли, плохи, но всегда устанавливаются человеком, и человеком же могут меняться. Автор подводит своих героев к раздумьям над смыслом жизни, ломая привычные правила игры, придуманной ими самими ли, или кем-то за них, для них. Как определяет В.Бондаренко, писатель "слегка "сдвигает" героя с привычной колеи жизни и проверяет на прочность его жизненные правила". Неважно, что может стать причиной "сдвига", казалось бы, незыблемых и многократно судом совести испытанных ориентиров. Это может быть начало "обратного отсчёта" времени, знаменующего месяц, остающийся до освобождения ("Правила игры"), письмо "с родины" ("Божеполье") или размышления о смерти, которая одна может дать ответ, вплетётся ли твое личное человеческое дело в "высшее и общее" ("Царица смуты"). Но главное то, что в этот момент герою открывается нечто иное, большее, нежели его собственное "я". Разрушение "правил игры" – это преодоление героем, как определил Ю.Павлов, говоря о повести "Третья правда", их "самости". Иными словами, открывается им в такие минуты слома-сдвига определённый чем-то высшим, нежели земная жизнь, "благодатный задаток", не нежелание "гореть угольком в чужом костре" (Т.Марченко), а ощущение себя частицей своего народа, как неизменно ощущает себя писатель: "Как это желательно видеть линию своей судьбы штрихом на плане судьбы народной…"

Преодоление игры – это путь к выходу из смуты, духовной ли, душевной.

Такой выход из смуты ещё неполон: "ни веры православной, ни идеи более-менее вразумительной. Одно только … чувство некой русской правды…"

В.Бондаренко отметил, что проза Бородина "религиозна своим видением человека". Но это не религиозность, которая легко приводит к мистицизму. Проза Бородина глубинно православна. Такое её определение нечасто встретишь в критических отзывах о творчестве автора. И причина тому – неявность выражения православности. Писатель и здесь верен себе. Как публицист Бородин однозначно утверждает: "Нация – это в конечном её смысле есть способ бытия в Боге родственных по мировоззрению людей…"

В своих внутренних поисках лирический герой Бородина неизменно ощущает "всяк миг за спиной Русь православную", и Русь-Россия видится писателю Божепольем. Изумителен по своей лирической завершённости образ Руси, созданный в повести "Царица смуты", "проговорённый" устами боярина Олуфьева: "Жизнь виделась… домом… Или храмом? Нет, скорее, домом всё-таки… Имя дому было – порядок – ряд к ряду, бревно к бревну, и сам он при этом не снаружи, но внутри… склонил голову – на столе яства угодные, поднял голову – икона с образом Божиим. Из дому вышел – воля нраву и прихоти, но знаешь, что в дом к ночи вернёшься, и если в воле меру нарушил, опустил голову – стол пуст, голову поднял – а из глаз Божиих слеза…"

...Чудо – понятие нравственное". Этим чудом становится вся проза Бородина. И именно таким чудом, чудом, оправданным искуплением и нравственным выздоровлением народа, должно стать воскрешение России, то самое воскрешение, на верность которому, не столько умом, неокрепшим умом девятнадцатилетнего юноши, но сердцем русского человека, присягнул однажды и навсегда Леонид Иванович Бородин, став солдатом своей Страны. И своей присяге ни словом, ни делом не изменил.

Игорь Блудилин-Аверьян ВЫБОРЫ ПО ПОПОВУ

М.Попов. Кто хочет стать президентом? М., АСТ, Астрель, Профиздат, 2007.

Не ведаю, было ли так издателями задумано или вышла случайность на грани символа, однако новый роман Михаила Попова – о кухне президентских выборов в России – вышел как раз накануне наших президентских выборов. Именитый писатель предпринял попытку художественного исследования довольно узкого сегмента нашего бытия – выборов президента страны.

Нельзя сказать, что он – первый по времени на этой стезе. Попытки заглянуть за кулисы "демократических" процедур предпринимались и в литературе, и в кино неоднократно – достаточно вспомнить давнишнего первопроходца этого сюжета англичанина Ч.П. Сноу. Но вот такого сюжета в серьёзной русской литературе я что-то не припомню.

Возможно, это просто дыра в моём знании новейшей нашей литературы, спорить не буду, но, раскрыв роман М.Попова, я впервые – помимо своей воли, ибо терпеть не могу ни политическую нашу закулису, ни какую бы то ни было литературу о ней, – шагнул на территорию демократических выборов в России. Был бы это не М.Попов, писатель для меня интересный, я б роман с таким заглавием, наверное, и в руки не взял. Но Михаила Попова читать надо; это имя в современной русской литературе – знаковое; всё, что он пишет, – это художественный анализ той или иной стороны нашего бытия.

Действие романа о выборах русского президента начинается с описания гибели какого-то американца с усталым и печальным лицом где-то на американском шоссе, под американским небом. Американец рассекал на "лексусе", а на него с небес, словно пущенный рукой снайпера, рухнул вертолёт... Американская действительность. И – оттуда мгновенный пе- рескок в Россию, в тесную квартирку, где бывший майор КГБ-ФСБ ругается с женой, у которой в руках сковородка, из-за того, что живут тесно, что денег вечно не хватает, что на сына у отставника времени нет, и "вообще". Знакомая картина, знакомая русская – а точнее говоря, советская и постсоветская – действительность. Вздёрнутый этой ругнёй, экс-майор отправляется дуть пиво в ближайший шалман, и тут судьба в лице подлинного, а никакого не "экс", полковника ФСБ настигает его. И пошло-поехало.

Как и полагается в...

Кстати, к какому жанру отнести новый роман Михаила Попова? Детектив? Боевик? Фэнтези? Трупов в романе почти нет, искать злодея никто не ищет. Значит, не детектив. Хотя герой гоняется за тайной, а другие персонажи гоняются за героем. Боевик? Вроде войны нет, боёв нет; но стрельбы, единоборств и даже взрывов хватает. Фэнтези? Пожалуй, хотя действие происхо-дит в самой что ни на есть реальной России осенью и зимой 2007-2008 года, а не в выдуманной какой-нибудь Зимогории... Попов, впрочем, часто работает на разломах, на гранях. Это – его писательский стиль.

Интриг в романе несколько. Во-первых, "чистая сила" – сочинённое Поповым "идеальное топливо" – вместо дров, угля, бензина, спирта, зерна и растительного масла. Какие-то шустрые русские близнецы-братья изобрели формулу, сделали установку и это топливо вот-вот должны получить. Эту же хренотень изобрели и американцы, и тоже варганят установку, и у них тоже то ли получается, то ли нет – сами не знают. На американского изобретателя-то и сваливается вертолёт: серьёзное дело, ребята не скупятся. Во-вторых, у русских тоже нелады. Их спонсирует олигарх, но у него с некоторого момента не всё гладко, это спонсорство кому-то не нравится, и появляется идея – для спасения проекта "чистая сила", а вернее, олигархова бизнеса вообще, ввязаться в политику на полном серьёзе и посадить в Кремль своего, т.е. олигархова, президента. И вот экс-майор оказывается в кипящем котле высшей российской "политики"...