Газета День Литературы - Газета День Литературы # 150 (2009 2)

• Название: Газета День Литературы # 150 (2009 2)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

---

Стою у родного храма Богоматери Всех Скорбящих радости на Ордынке, в который так любила ходить Анна Андреевна Ахматова, и думаю: а что же изменилось в столице, стряслось такого, что она перестала быть столицей, пропитанной поэзией? Ну, конечно, писать мы стали хуже, бледнее и обтекаемее по сравнению с москвичами Пушкиным, Лермонтовым, Блоком, издавшим в Москве первую книгу, Ахматовой, так любившей Замоскворечье. Ну, ясно, издателей таких нет, как Иван Дмитриевич Сытин – зайдите в музей-квартиру на Тверской: как скромно жил, а ворочал миллионами и книг издавал больше, чем Англия, Германия и Франция вместе взятые. Шумные вечера и целые поэтические митинги советской поры – отошли в прошлое. Кажется, что никому-то поэзия не нужна. А уж поэты – тем более. Но в глубинной России и земляков чтят, и книги издают! Даже за МКАД – уже по-другому!

Например, недавно в Балашихе, во многом благодаря усилиям "Литературной России" и общим усилиям поэтического цеха была открыта мемориальная доска недавно ушедшему поэту нашего поколения Николая Дмитриеву. И уж в столице точно не удалось бы то, что произошло в славном Ростове Великом Ярославской области. В гимназии № 1 города на озере Неро, состоялось открытие мемориальной доски в память учившегося здесь поэта Александра Гаврилова. Рано ушедшему из жизни поэту, моему однокашнику по Литературному институту, исполнилось бы в этом году 60 лет. Мы учились в одном семинаре у Льва Ошанина, и поэт – известный песенник, выделял именно нас двоих: Сашу по ярославскому землячеству, а меня по любви к песне, наверное. Недаром я и вёл вечера Ошанина в Доме Союзов, и ездил с ним по стране, и был его заместителем по Фатьяновскому комитету.

Искренне порадовался за Гаврилова, который давно, конечно, и без особого успеха из ростовчанина переделался в москвича, ушёл из перестроечной жизни прямо на столичной улице, на остановке автобуса, но земляки вот хранят память о незаурядном парне, родившемся в деревне под Ростовом и выпустившем несколько хороших стихотворных сборников. На вечере была представлена первая посмертная книга поэта "У любви не бывает разлуки", вышедшая при содействии администрации и депутатов горсовета Ростова. Принято решение проводить в Ростове Великом ежегодные Гавриловские чтения.

Читаю и думаю: Господи, что же должно стрястись, чтобы подобное случилось в Москве? Чтобы, скажем, где-нибудь в управе "Замоскворечье" или "Якиманка", на территории которых прошло моё детство, обучение и литературное становление, вдруг кто-то из чиновников вспомнил о… (как выразиться? – не земляке же), каком-то Боброве – авторе 28 книг, среди которых есть прямо сборник стихов "За Москвою-рекой" или подарочная книга "Москва-река" с главами о Кадашевской набережной и Ордынке? Не собираюсь равняться с кем-то достижениями или печься о посмертной славе, но как-то ясней прикидывается сложившаяся ситуация на свою судьбу. Тоже вот юбилей приближается, но разве мне могучая администрация Центрального округа Москвы, как администрация небогатого Ростова, издаст книгу избранного? А ведь, помню, приехал в дальний город Поронайск на Сахалине, и мне на сцене вручили грамоту от местных властей: "Благодарим Вас, поэта – певца Замоскворечья…" Так приятно было, что за тысячи вёрст от Москва-реки вчитались в мои стихи. А на её берегах?

Накануне Дня Победы пришло письмо моей замоскворецкой землячки З.В. Сиренко: "Я прошу Вас написать об одном советском поэте, который мне очень нравился в молодости, нравится и теперь, но ничего о нём не слышу и не читаю. Даже песни его перестали транслировать. Этот поэт – Виктор Гусев".

Первую книгу стихов "Поход вещей" выпускник МГУ издал в двадцать лет. Потом книги выходили одна за другой. Написал в 1935 году знаменитую пьесу в стихах "Слава", перед войной – лирическую пьесу "Весна в Москве", по которой Григорий Александров поставил фильм, а в 1941 году создал сценарий одной из самых любимых народом комедий "Свинарка и пастух". Знаменитая песня о Москве из этого фильма – "И в какой стороне я ни буду…" – стала позывными столицы. В 1944 году написал сценарий фильма – символа веры, надежды и любви – "В шесть часов вечера после войны" (режиссер двух последних фильмов – Иван Пырьев). Его стихами с доверительной интонацией разговаривала страна, песни его, начиная с мужественной "Полюшко-поле" и кончая солнечной "Звенят ручьи", пели все от мала до велика, и вот – полное замалчивание. Ушёл из жизни очень рано, в 1944 году – году моего рождения. В моей жизни Виктор Гусев оставил особый след. В восьмом классе я сыграл в школьном драмкружке одну из главных ролей из его пьесы "Слава":

А слава приходит к нам между делом,

Если дело достойно её.

В том же году я влюбился в десятиклассницу нашей замоскворецкой школы №586 Лену Гусеву – дочку поэта. Это была неравная любовь во всех смыслах. Начать с того, что Алёна – Елена Викторовна, жила в писательском доме в Лаврушенском переулке, а я в полуподвальной коммунальной квартире кооперативного домика "Советский труженик". Ну и, конечно, разница в два года в таком-то возрасте оставляла мало шансов на внимание русой девушки, но я начал писать для неё стихи.

А насчёт формального забвения-неупоминания снова скажу убеждённо как москвич: Виктору Гусеву не повезло родиться в Москве. Память о более младших современниках его – Алексее Фатьянове или Льве Ошанине, например, хранят Вязники на Клязьме и Рыбинск на Волге, они проводят праздники, учреждают премии в честь замечательных земляков, а Москве даже на поэтов-державников – наплевать. Вот Веничке Ерофееву памятник возле Курского вокзала или Булату Окуджаве на Арбате поставить – это у нас сразу, да ещё и по распоряжению президента Ельцина. Я не хочу масштабы или характеры дарований сравнивать, но вдумайтесь: Гусев написал вальс – признание любви к Москве, но памяти столицы, выходит, – не заслужил?

Ещё раз хочу оговориться: подобные раздумья и вопросы рождаются не из чувства тщеславия, а от осознания того, что утратило свою весомость общественное мнение и профессиональное суждение писательское. Да и само наше сообщество утратило единство и чистоту критериев. Мне обидно за Поэзию Московии, за те стихи, которые, по определению Ахматовой, пропитали в 60-х прошлого века всю Москву.

Москва слезам не верит, а стихам?

ПРОХУДИВШИЙСЯ ПАМЯТЬЮ

На очередном литературном вечере, посвящённом шестидесятилетию поэта Георгия Зайцева, ко мне подошёл заросший пародист Виктор Завадский, с длинной бородой, бегающим взглядом и горячими словами: "Я сейчас новую юмористическую книгу тебе подарю!" Долго сидел в углу, не подходя к банкетному столу, что-то обдумывал, старательно писал. Потом поймал в застолье, торжественно вручил новую книжку "В каждом Я блажь своя" – вот так: без знаков препинания.

На обратном пути в метро я сразу открыл книгу приятеля и коллеги, которого начал широко печатать ещё в "Литературной России", брал на многие выступления, поддерживал затем на весомом издательском посту. Всё это было отражено в огромной неразборчивой надписи, которая прямо начиналась историей взаимоотношений: "Саше Боброву, которому я признателен за своевременное сочувствие и содействие – особенно за публикацию тех 7 пародий, которые он ещё в 1973 году опубликовал в "Л.Р.", пробив брешь в лице В.Владина, чего он мне не простил". И ещё – полстраницы корявого признания. Прочитал посвящение, стал листать книгу, и почему-то сразу обратился к "Послесловию", где снова прочёл, что автор родился в Краснослободске (Мордовия), а потом начал столичную карьеру, в том числе – литературную. И тут меня на контрасте поразило расхождение между рукописным признанием в надписи и печатной версией послесловия.

Вот как Завадский описывает вхождение в литературу: "До 3-4 пародий публиковалось, кроме "Дня поэзии", в журнале "Москва" и в альманахе "Поэзия", но самое большое количество было дано в "Литературной России", где в сентябре 1973 г. была опубликована подборка из семи моих пародий на известных поэтов, причём редакция их негласно высоко оценила уже и тем, что она была подкреплена ещё и семью же дружескими шаржами Наума Лисогорского. Понятно, польстило моему самолюбию и то, что эта страница была вывешена на стенде "Лучшие материалы номера" – наряду со страницей стихов широко известной поэтессы Маргариты Агашиной. Было потом опубликовано ещё две страницы, но представленных уже поскромней".

То есть, хочется спросить, как это – "была опубликована" и что это за безликая "редакция оценила"? Сама, что ли, подборка начинающего пародиста выскочила в свет или по инициативе редактора полосы "Ревизор" В.Владина, который "так и не простил? Да нет, конечно. В мае 1973 года после окончания Литинститута я вышел волей Константина Поздняева на должность заведующего отделом поэзии, горячо включился в работу, зарекомендовал себя и с приходом Юрия Грибова настоял, чтобы и в "Ревизоре" появлялись поэтические публикации, одобренные мной. Так всплыла подборка на целую полосу русско-мордовского пародиста Завадского. И Виктор прекрасно знал, кто её подготовил, поддержал, кто опубликовал с шаржами, а потом приглашал автора на все редакционные выступления, на Дни "Литературной России" в Москве и в Чувашии. Ну, и надпись на книге о том же знании и признательности говорит. А почему же не печатный текст в послесловии, что за двойственность у наших пародистов такая?